Чума в Бедрограде
Шрифт:
— Для сохранения душевного равновесия.
— Вы готовы нас выслушать?
— И быть нам благодарны? — сделали они паузу для ответа. Видимо, за неё тоже следует быть благодарным.
— Я весь ваш, — смиренно отдался произволу судьбы Гуанако.
Охрович и Краснокаменный, конечно же, остроумно пошутили в ответ:
— Если бы не чрезвычайные обстоятельства, вы бы горько пожалели об этих словах.
— Мы давно нуждаемся в покорном рабе для действительно важных дел.
— Мы не хотим упустить возможность заполучить столь именитого раба.
— Мы бы именовали вас исключительно «Сергей Корнеевич» и на вы.
— Лучше «Серёжа», если, конечно, Габриэль Евгеньевич не купил авторское право на такое именование вас.
— Но мы этого никогда не узнаем.
— Потому что Габриэль Евгеньевич бежал в Афстралию, а у нас чрезвычайная ситуация.
— И с вашим рабством у нас, к несчастью, придётся повременить.
Гуанако закурил посреди истфаковского коридора. Не то чтобы он делал это впервые в жизни, но радость оставалась всё такой же пронзительной.
— Сергей Корнеевич, скажите честно.
— Вы уже продались в рабство Порту за университетские долги?
Гуанако не нашёл сразу правильных слов, чтобы охарактеризовать ситуацию с Портом (банальное «блядство» звучало бы слишком бледно), но, по всей видимости, с характеристикой прекрасно справились его мимические мышцы.
Охрович и Краснокаменный кивнули, декларируя тем самым свою осведомлённость в портовых делах, и сразу перешли к главному:
— Мы знаем, как выплатить Порту долги.
— Не все долги, все долги ужасающе масштабны.
— Но хоть какую-то часть.
— И совсем скоро.
— В пределах нескольких дней.
— Это ведь улучшит положение?
— В некоторой степени, — подтвердил Гуанако. Как улучшить положение целиком и полностью, он просто старался пока не думать.
Порт — слишком дом, слишком слабое место, слишком сильная гуанаковская привязанность, чтобы думать о нём было просто. Ну нахуй.
Охрович и Краснокаменный неодобрительно покачали головами:
— Где же ваш обычный дебильный оптимизм?
— Вера в лучшее?
— Уверенность в своих силах?
— Лучше «дебильная самоуверенность»!
— Вера в своих родных дебилов!
— Вы нам сегодня не нравитесь, Сергей Корнеевич.
— Вы удручающе серьёзны, вы нас разочаровываете.
— Мы боимся заразиться серьёзностью.
— Все нынче чем-то заражаются, это модно.
— Но мы-то не можем следовать моде.
— Мы дали жесточайший обет нонконформизма.
— Не подводите нас.
— Не ходите ничего взрывать с такой рожей.
— Бомба испугается и не сработает.
— Часовой механизм нежен, он не терпит серьёзных рож.
— Как и мы.
Гуанако понял, понял-уже-блядь рекомендацию относительно серьёзности!
Охрович и Краснокаменный — ходячая психическая атака, за ними собственных мыслей не услышишь. Даже если таковые есть.
— Вы собирались рассказать, откуда думаете возвращать долги, — напомнил Гуанако и попытался скорчить предельно дебильную рожу.
— Вы что-то путаете.
— Мы такого не обещали.
— Мы собирались только известить вас о наличии денежных источников.
— Мы же не можем сознаться вам, что поддались порочной слабости.
— Последовали примеру Бедроградской гэбни, превращающей канализационное дерьмо в питьевую воду.
— И начали превращать дерьмо в деньги.
— Метафорически выражаясь.
— На деле мы просто торгуем дерьмом.
— Фасуем ночи напролёт и продаем.
— И хорошо берут, надо сказать.
— Отрывают с руками.
— В городе беспорядки — драки в очередях за дерьмом.
— Хуйня, — вклинился Гуанако, — если б кто-то взялся продавать дерьмо, я бы первый об этом узнал. И первый бы побежал доставать пару мешков для Димы. У него с дерьмом особые отношения, сами знаете. Поэтому либо выкладывайте, что вы задумали на самом деле, либо пиздуйте отсюда, у меня всё ещё разговор к Ройшу.
Охрович и Краснокаменный на это поморщились форменным Ройшем, но выёбываться не стали:
— Вы правы, мы опасаемся продавать зачумлённое дерьмо.
— Чума и так у всех на слуху, а нам не требуется дешёвая популярность.
— Дорогое дерьмо мы начнём продавать, когда чума закончится.
— А пока мы пошли к финансовому благополучию более извилистым путём.
— Мы превращаем в деньги благодарность.
— Благодарность вам, Сергей Корнеевич.
— Мы просто подумали, что версия с дерьмом вам приглянётся больше.
— Но вы вынудили нас озвучить страшную правду.
— И мы её уже почти озвучили.
— Сейчас озвучим до конца.
— Прямо сейчас.
— Сию секунду.
— Незамедлительно.
— Не растрачивая попусту слова.
— И минуты.
— Не ломаясь для приличия.
— Не отвлекаясь на неприличное.
— Вообще ни на что не отвлекаясь.
— Не рассеивая внимание заинтересованного слушателя.
— Скажем правду в лоб.
— Лоб не оценит, но мы всё равно скажем.
Охрович и Краснокаменный подержали немного драматическую паузу, чтоб Гуанако мог за это время окончательно свихнуться от количества пришедших ему на ум вариантов разнообразной самоокупающейся благодарности, но долго измываться не стали — лишней-то пары часов в запасе ни у кого нет.