Чтение онлайн

на главную

Жанры

Чума в Бедрограде
Шрифт:

Эпидемии — природный регулятор плотности живых организмов на квадратный метр, это вам любой младшекурсник Попельдопеля скажет. Понимаете, чё творится-то?

В общем, выходы есть всегда. Как до них добираться — другой вопрос.

Гуанако до выхода из мрачных подземелий оставалось всего ничего. Начинался ход в Пёсьем тупике, куда йихинские гончие загоняли неудачников, а заканчивался, не поверите, на истфаке, то есть в бывшей Академии (борделе, псарне и далее по списку).

Выводил прямо в бывшую пёсью кормушку — потому что никакие разумные доводы не могли принудить этого самого Йихина поступиться

своим чувством юмора.

До остановки «Университет»

— По крайней мере, когда остатки Бедрограда вымрут от чумы или пропадут в неизвестном направлении, мы с тобой многоопытно выживем и поимеем восхитительный шанс оставить летопись потомкам, — сказал Дима.

«ЖОПА 1883», — сказал Димин галстук. Гуанако мысленно согласился с галстуком.

Галстук был трогательно-салатовый, буквы же и цифры, появившиеся на нём вчера вечером — грязно-красные, почти бурые (цвета засохших кровавых пятен, именно что). Такими вот почти бурыми нитками — прочными, но достаточно мягкими для того, чтобы не оставлять царапин на стеблях, — обычно и перевязывают пучки твири в Порту. Гуанако этот грязно-красный цвет ни с чем не перепутает — наперевязывался.

Дима вчера сказал, что сим безапелляционным высказыванием галстук облагородил Попельдопель. Дежурил у какой-то там аппаратуры, ждал магического превращения студенческой крови в лекарство, не знал уже, чем занять руки и голову, — вот и накинулся на первый плохо лежащий объект. Когда закончил высказывание, сам удивился — мол, не думал даже, что знает, как иголку держать, которая не в шприце.

Гуанако так и пялился с самого прихода на кафедру на эти чуть кривоватые стежки, всё представлял, как среди лабораторных склянок сидит себе Попельдопель и вышивает — и не мог прекратить ухмыляться.

Чума в городе, она же жопа-1883.

Или это не про чуму, а про Диму?

Гуанако заухмылялся в два раза глупее: пока в голову продолжают лезть безвкусные пошлые шутки, всё нормально. Вот когда перестанут — можно и за вышивание хвататься.

— Летопись потомкам? — автоматически переспросил только что вернувшийся Ларий, разрушив уединение.

Попельдопеля с Охровичем и Краснокаменным Ларий просто вызвонил из борделя («скоро будут, там опять кто-то едва не помер»), а за Ройшем пришлось побегать по факультету — тот с утра ещё засел в хранилище библиотеки и не подавал признаков жизни. Гуанако не нравилась стратегия Ройша — пусть бы лучше вышивал, ну что же он так скучно психует.

— Ага. Вышьем крестиком на коже павших студентов всю правду о нынешних событиях, — отозвался Дима, и у Гуанако свело челюсть. Потому что он знал, что сейчас скажет Ларий, точно скажет, скажет-скажет, не сдержится, ну-сколько-можно-надоело-ведь-давно!

Ларий, конечно же, не сдержался и даже малость сымпровизировал:

— Историография — декоративно-прикладное искусство?

Гуанако тоже не сдержался — побился со всей доступной ему убедительностью головой об стол.

Вот почему всегда так? Сделаешь что-нибудь дурацкое или скажешь — и всё, именно этим тебя и запомнят. Повторят, просклоняют на все лады столько раз, сколько нужно, чтобы изначальный смысл сделанного-сказанного стёрся подчистую, а осталась только нелепая и претенциозная формула.

Тысячу лет назад, когда началась вся эта кутерьма с идеологией и пришедшей следом широкой известностью, Гуанако решил воспользоваться моментом и написать несколько действительно политических статей о действительно важных вещах (ну а кто, простите, без греха?). Важные вещи в основном касались малых народов, отношения к малым народам, проблемам малых народов из-за оного отношения и прочей благотворительности.

Ясен хуй, была там и статья про таврский вопрос. Нормальная, кстати, статья — до сих пор не стыдно: с отрезанием кос, диким хлебом, лошадиным дерьмом и геометрической эсхатологией. И — этой — ёбаной — хуйнёй — про — историографию!

Статью пережёвывали, где только могли (как же — ТАВРСКИЙ ВОПРОС!), а потому самым известным, самым цитируемым изречением покойного профессора Гуанако на веки вечные стала ёбаная хуйня про историографию. На обороте каждого тома блядского посмертного ПСС напечатали, суки. Да шрифтом пожирнее, чтоб никто не ушёл непросветлённым.

Как там было-то, в оригинальном источнике? Гуанако и сейчас мог вспомнить, поднапрягшись: «оправдание при помощи данных историографии имеет все шансы с течением времени обратиться обвинением, ведь историография (в известной степени) является скорее искусством, нежели наукой».

Историография — искусство, а не наука (сказал профессор Гуанако, все слышали?).

И ещё разок, для профилактики: историография — искусство, так какого лешего мы ей так безоглядно доверяем? Искусство субъективно, все дела. Что захотел (запомнил, посчитал нужным, стратегически верным, политически выгодным) — то и написал в летописи.

Не верьте летописям, их пишут те, кто остался жив.

А у живых — свои интересы.

Банальная, банальнейшая вообще-то мысль. При-ми-тив-на-я. Для граждан Всероссийского Соседства и вовсе должна бы лежать на поверхности.

Потому, видать, и затаскали.

Покойный-профессор-Гуанако был, наверное, до тошноты мудрым человеком, если на обложке каждого тома его блядского ПСС напечатали такое глубокое изречение.

Живой-неизвестно-кто-Гуанако, утомившись биться головой об стол, одарил помянувшего изречение Лария очень тяжёлым взглядом.

Ларий вился над чайником, открывал поочерёдно свои ароматные склянки, позвякивал бутылками (кто сейчас будет пить чай без градуса?). Ларий молодец, он делает что может, а когда ничего не может — делает чай с градусом. Это правильно.

— В Порту следов никаких, да? — уточнил Ларий.

Знает ведь: были бы следы (любые, хоть самые призрачные) — на кафедру тут же позвонили бы, но всё равно уточняет. Всем бы гэбенным головам принудительно проходить секретарскую практику, она приучает к точности. Оставаться всегда в курсе, кто где был и что делал, — единственный способ ничего не проебать.

Увы, накладки всё равно неизбежны — поди останься в курсе, куда подевался человек, если он уязвлённо выбегает с кафедры и бросает трубку. Вот кого б посадить за секретарский стол на пару месяцев — чтоб неповадно было.

Поделиться:
Популярные книги

Сонный лекарь 7

Голд Джон
7. Сонный лекарь
Фантастика:
альтернативная история
аниме
5.00
рейтинг книги
Сонный лекарь 7

Его маленькая большая женщина

Резник Юлия
Любовные романы:
современные любовные романы
эро литература
8.78
рейтинг книги
Его маленькая большая женщина

Внешники такие разные

Кожевников Павел
Вселенная S-T-I-K-S
Фантастика:
боевая фантастика
попаданцы
5.00
рейтинг книги
Внешники такие разные

Кодекс Охотника. Книга XVI

Винокуров Юрий
16. Кодекс Охотника
Фантастика:
фэнтези
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Кодекс Охотника. Книга XVI

Совок 2

Агарев Вадим
2. Совок
Фантастика:
альтернативная история
7.61
рейтинг книги
Совок 2

Вечный Данж. Трилогия

Матисов Павел
Фантастика:
фэнтези
юмористическая фантастика
6.77
рейтинг книги
Вечный Данж. Трилогия

Ратник

Ланцов Михаил Алексеевич
3. Помещик
Фантастика:
альтернативная история
7.11
рейтинг книги
Ратник

Камень Книга седьмая

Минин Станислав
7. Камень
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
6.22
рейтинг книги
Камень Книга седьмая

Возвышение Меркурия. Книга 17

Кронос Александр
17. Меркурий
Фантастика:
попаданцы
аниме
5.00
рейтинг книги
Возвышение Меркурия. Книга 17

Два лика Ирэн

Ром Полина
Любовные романы:
любовно-фантастические романы
6.08
рейтинг книги
Два лика Ирэн

Афганский рубеж

Дорин Михаил
1. Рубеж
Фантастика:
попаданцы
альтернативная история
7.50
рейтинг книги
Афганский рубеж

Виконт. Книга 1. Второе рождение

Юллем Евгений
1. Псевдоним `Испанец`
Фантастика:
фэнтези
боевая фантастика
попаданцы
6.67
рейтинг книги
Виконт. Книга 1. Второе рождение

Шатун. Лесной гамбит

Трофимов Ерофей
2. Шатун
Фантастика:
боевая фантастика
7.43
рейтинг книги
Шатун. Лесной гамбит

Мимик нового Мира 7

Северный Лис
6. Мимик!
Фантастика:
юмористическое фэнтези
постапокалипсис
рпг
5.00
рейтинг книги
Мимик нового Мира 7