Чума в Бедрограде
Шрифт:
Гуанако тряхнул головой.
Ройш пошёл в библиотеку с бухлом?
Ройш так отчаялся, что думал снизойти до алкоголя?
Ройш не снизошёл до алкоголя, потому что он Ройш или потому что —
— Ознакомьтесь, — Ройш добросовестно протянул Гуанако свою бумажку и добросовестно же начал отговаривать Гуанако взрывать блядский юбилей.
И леший, у него были на то причины.
Глава 21. Профиль
Бедроградская
Причины некоторых явлений и событий невозможно отыскать, как ни старайся. Здравый смысл подсказывает, что, собственно, и незачем их искать. Что прошло, то пусть и идёт нахер.
Иногда, однако же, случается академическое любопытство.
Гошка прекрасно знал, что местами позволял себе нехилый непрофессионализм. У него слишком маленький набор псевдонимов. Он слишком часто прикидывается младшим служащим. У него слишком броская внешность, в конце концов, что само по себе неплохо (очень даже), но не в том случае, когда твоя излюбленная задача — быть третьим справа в четвёртом ряду.
Академическое любопытство: как так вышло, что из всей Бедроградской гэбни именно Гошка, заметней которого разве что Бахта (поди не заметь бескосого тавра), всё время играет роль этого самого третьего справа?
Было бы у Гошки лицо попроще — было бы у Гошки свободного времени побольше, а не целый шкаф накладных усов.
Интересный факт: переодевание, перекрашивание волос, ящик линз и прочая смена облика работают только в том случае, когда небезызвестный на определённых уровнях доступа Гошка Петюньевич Туралеев, в отличие от всех своих альтер-херовых-эго, обладает вполне конкретной, броской и, главное, всегда одинаковой внешностью.
Небезызвестный на определённых уровнях доступа Гошка Петюньевич Туралеев расстегнул узкий воротник форменного мундира, залез в ворот рубашки и вытащил за цепочку изящный серебряный медальон. Дедов ещё, из Польши-Италии, с чьим-то чеканным женским профилем. Бешеных денег, между прочим, стоит: невесомый и крошечный, меньше фаланги (пальца, пальца фаланги — есть у этого слова и такое значение), а на профиле каждая деталька видна, пряди волос, серьги этой неведомой бабы, херь какая-то в высокой причёске. Филигранненько, красота.
Андрей, само собой, тут же неодобрительно покосился и заёрзал на стуле. Он и так-то этот медальон изо всех сил порицал — негоже таскать повсюду одну и ту же побрякушку, да ещё и такую, которую столь просто опознать. Только практической необходимостью и удалось отговориться. А тут вообще безумство — встреча гэбен вот-вот начнётся, а Гошка побрякушку на свет белый вытащил!
А ну кто увидит!
— И зачем так рано явились? — недовольно протянул Андрей, не сводя глаз со злорадно покачивающегося медальона. — Сидим теперь и ждём, когда они снизойдут.
— Они не снисходят, — фыркнул Бахта, — они спешно собирают макет Молевича в натуральную величину.
— Во-во, — с мрачноватым удовлетворением поддержал его Соций, — отмазку клепают. Молевич не мог ещё вернуться. Никак.
Андрей поморщился (зато какая последовательность!): Университетская гэбня пока не пришла, любые аудиозаписи из помещения для встречи гэбен внепротокольны, но это не значит, что они не ведутся и что никто не может их потом с интересом послушать. Следовательно, незачем озвучивать свою осведомлённость.
Хорошо хоть аппаратуры для записи изображения здесь не было — не успели (и не шибко стремились) установить, а то миленький бы у Гошки медальон прям так, зубами отгрыз. Но аппаратура для записи изображения — дорогая, громоздкая и неудобная.
Хотя это полбеды, хохма — в другом. Служебные инструкции гэбен и прочих госслужащих со времён хэра Ройша толком не переписывались, и, кажется, Бюро Патентов до сих пор не определилось, имеют они право на правки или нет (и чего ждут, интересно?). Логичным образом ни в одной из инструкций нет упоминаний об аппаратуре для записи изображения как стандартном инструменте государственных процедур. Вчера, обнаружив в завкафской квартире отчёт об использовании этой аппаратуры в подвалах у Ройша, Гошка не поленился перепроверить: точно, никаких упоминаний.
А значит, ставить её здесь вместе с устройствами для записи звука попросту незачем.
Кроме того, присутствие соответствующей аппаратуры в конкретном месте в конкретное время и достоверность записи с неё может быть сорок восемь раз доказуемым — эта запись всё равно не будет иметь юридической силы.
Поскольку она внепротокольна.
То есть как и всегда в этом государстве: вы знаете, и мы знаем, что вы знаете, но давайте все вместе делать вид, что ничего не было, поскольку, когда писалась ваша служебная инструкция, уровень технического развития несколько отличался от нынешнего.
Кое-кто конкретно лоханулся со своими обвинениями в адрес Бедроградской гэбни.
Гошка пощёлкал замком медальона, накрутил цепочку на палец.
Что у них там ещё может быть? Непроверяемые показания студентки — пшик. За сам факт вируса на складах их уже простили, а спереть со склада и использовать как не надо мог кто-то другой (и это тоже вина Бедроградской гэбни, но не того порядка вина, и вообще — сейчас не об этом). С точки зрения фаланг (тех, которые не пальцев) слишком безумно предположить, что это пойманная на горячем Бедроградская гэбня кого-то травит, — наоборот, здраво подумать на кого угодно другого.
Если не считать чумного завкафа, который не менее успешно отводит стрелки от Университета.
Башка уже от всего этого болит. Может, найти какого-нибудь недостаточно ретивого младшего служащего, повесить чуму на него и спать спокойно?
Экие упаднические настроения в строю.
Безликая баба с медальона продолжала существовать только в профиль. Крути не крути — другой стороны не увидишь.
Нет её. Нет и не должно быть.
— Убери уже, — прошипел Андрей.
Ути какой.