Чума в Бедрограде
Шрифт:
Есть ещё столичный Дмитрий Ройш. Борстен он или не Борстен, неважно, всё равно мог донести университетским. Только Дмитрий Ройш никого не ебёт, Дмитрий Ройш вполне может оказаться последним звеном утечки, а важно-то — первое! Если в Университет на крылах любви информацию принёс Дмитрий Ройш-Борстен, то кто был его крылами? Кто принёс информацию ему?
И как, блядь, как?
Без Фрайда же ясно, что херовы кошмары не перестанут сниться Гошке, пока он не поймёт!
Леший.
Так вот — Дмитрий Борстен не выйдет с частной встречи, пока всё это по порядку не расскажет. Или, если они в своём Университете его так любят и ценят, пока не расскажет кто-нибудь другой.
— Мы понимаем и уважаем ваше стремление перестраховаться в ситуации чумы, — почти твёрдым голосом сказал Базальд, переплёл пальцы, одумался и вернул их в изначально-ройшевское состояние. — Не хотелось бы надолго отрывать специалиста от работы, но частную беседу, несомненно, можно устроить. — Он сделал паузу, которую явно полагалось заполнить Ройшу, но тот смотрел куда-то в регион гошковского воротника и явственно презирал любую вербальность. — Разумеется, если речь действительно идёт о частной встрече, на ней незачем присутствовать всем четверым головам гэбни города Бедрограда.
— Речь ведь не идёт о допросе, — пришёл в себя Ройш.
— И, поскольку дуэль назначили вы, выбор оружия по старой эвропэйской традиции — за нами, — радостно вскричали Охрович и Краснокаменный.
— Мы выбираем розги.
— Или отбойные колотушки.
— Или Александра.
— Но если в гэбне города Бедрограда нет Александра, мы готовы согласиться на Соция Всеволодьевича.
— На частной беседе ведь и должна присутствовать часть гэбни, верно?
Гошка взвесил варианты. Слова о том, что не пошли бы они нахер с такими раскладами, сами рвались с языка, но, с другой стороны, почему бы и нет? Соций справится, не маленький, а пережми сейчас — и лови завтра Борстена по всему Порту и дальше — по всему Всероссийскому Соседству.
И так могли пережать, закончится эта встреча — Борстен же может сразу удариться в бега.
Надо, значит, сделать так, чтобы не ударился.
Интересно, почему Соций? Просто так, наугад? Или он по их представлениям самый тупой?
Или методом исключения — боятся медицински компетентного Андрея, который вмиг вызнает всё про их методы создания лекарства, боятся Гошки (тут и аргументы не нужны), боятся Бахты… просто почему-то?
Или университетские выбрали Соция просто потому, что настолько низко ценят физическую сохранность своих людей?
Эмпирически доказано, что не ценят.
Значит, и ответственность вся за то, что из этого может выйти, — на них.
Ну а если Дмитрий Борстен — не только Борстен (много нынче Дмитриев развелось), его ожидают интересные открытия, связанные с предвзятым отношениям Соция Всеволодьевича к некоторым некогда малым народам Всероссийского Соседства.
— Завтра в восемь утра, чего время тянуть, — согласился Соций. Радостно согласился — он же больше всех идею выйти поговорить по-пацански лоббировал.
— Без оружия, само собой, — деловито кивнул Базальд. — Это же частная встреча.
— Мы пришлём вам адрес места, — не менее деловито отозвался Бахта. — Во избежание излишней официозности вполне подойдёт какой-нибудь склад в черте города. Представители БГУ имени Набедренных, разумеется, получат возможность проверить помещение заранее.
А представители гэбни города Бедрограда — отвлечь любых наблюдателей и быстренько переместить любых Дмитриев в какое-нибудь другое помещение, поинтересней, если понадобится.
Складские районы в черте города довольно безлюдны.
— Таким образом, по всей видимости, и с этим вопросом мы разобрались, — отрешённо постановил Ройш.
Бедроградская гэбня синхронно кивнула.
— По всей видимости, — хмыкнул Гошка. — Что-то ещё?
— Да, — ответил Ройш, не отводя пустого взгляда от его воротника. — Какова судьба Брованны Шухер?
Гошка неторопливо улыбнулся.
Я знал, детка, я с самого начала знал, что тебя интересует.
И ты это получишь — у нас всё честно, и если я буду добрым — но не раньше, чем я получу то, что интересует меня.
— По нашим представлениям этот вопрос не имеет прямого отношения к ситуации с чумой, — наслаждаясь каждым словом и наконец-то полноценно получая удовольствие от работы, произнёс Гошка. — Он скорее был бы уместен в частной беседе. У нас есть некоторая информация, и мы — то есть, по всей видимости, Соций Всеволодьевич — не видим причин вам — то есть, по всей видимости, Дмитрию Борстену — в ней отказать. Уверены, Дмитрий Борстен донесёт до вас всё, что касается судьбы Брованны Шухер, в целости и сохранности.
И явится на встречу.
Ройш не пошевелился и ничего не спросил — и ответил всё так же, гошковскому воротнику, глуховатым голосом:
— Ваше стремление столь чётко разводить информационные поводы наталкивает на мысли о том, что объявление чрезвычайных обстоятельств всё-таки необходимо.
— Как жаль, что ваши, Константин Константьевич, мысли — мысли временно исполняющего обязанности головы гэбни БГУ имени Набедренных — остаются всего лишь мыслями, — пропел Андрей, трогательно улыбнулся — почти можно поверить, что утешает.
Ройш по-прежнему не шелохнулся — зато вместе с тремя остальными головами Университетской гэбни дёрнулась их попытка синхронизации.
— Когда мы рассматривали ваш запрос на встречу, нам не было известно о неполноте состава гэбни БГУ имени Набедренных, — спокойно объяснил Соций — все и так уже всё поняли, но он никогда не упускал возможности повторить для тупых, и злорадство Гошки его только одобряло. — Теперь, когда мы знаем об увольнении Максима Аркадьевича, получается, что запрос с самого начала был неправомочным — хотя бы потому, что под ним стоит подпись уволенного Максима Аркадьевича, не являющегося более головой гэбни. У вас нет оснований назначать временно исполняющего обязанности головы гэбни без чрезвычайных обстоятельств — и нет права объявлять чрезвычайные обстоятельства при неполном составе гэбни. Присутствие здесь Константина Константьевича было бы оправдано, если бы лица шестого уровня доступа или выше подтвердили объявление чрезвычайных обстоятельств, но мы, гэбня города Бедрограда, это делать отказываемся.