Чума в Бедрограде
Шрифт:
— Факт причастности уже засвидетельствован, не так ли? Перевод в прошедшее время его не отменит. Мы хотим удостовериться в том, что ущерба не было и не могло быть причинено, и что безопасности вверенной вам части населения Бедрограда ничто не угрожает. Простейшим способом сделать это, по нашим представлениям, — Гошка не удержался и сделал-таки крошечную паузу — он тоже заслуживает минуты самодовольства, — является очная ставка с Дмитрием Борстеном.
Повисла тишина. Охрович и Краснокаменный ощерились.
Ничего, когда в дверь ввалился незваный Ройш, тоже было трудно подобрать первое слово.
Незваный Ройш хуже трезвого пихта.
— Мы не видим необходимости в удовлетворении вашего запроса, — очень медленно проговорил незваный Ройш. — Если вопрос заключается исключительно в профессиональной компетентности Дмитрия Борстена, официального подтверждения оной гэбней БГУ имени Набедренных должно быть вполне достаточно.
— Вы не видите, но мы видим, — надавил Гошка. — В конце концов, в гэбне БГУ имени Набедренных пока ещё нет медиков, как она может самостоятельно оценить чью бы то ни было врачебную компетентность?
— Мы предоставим вам заключение квалифицированного специалиста, — с надеждой предложил Базальд.
Гошка покачал головой с очень — ярко — выраженным — снисхождением.
Жрите, бляди.
— Мы же уже сказали: это не вопрос дипломов и не вопрос пересказанного третьими лицами психологического портрета. Нас интересует полная картина, которой можно достигнуть только в личной беседе.
— Мы могли бы вызвать Дмитрия Борстена на эту беседу официально, — безмятежно прибавил Соций.
Ройш шевельнулся.
— Только в том случае, если бы могли заявить также и ведущий к беседе информационный повод — но, насколько мы поняли, вы расцениваете официальное объявление о чуме в Бедрограде как неблагоприятное для себя, а без него состав возможной беседы отсутствует, — заметил он.
Заметил вполне резонно, но останавливаться Гошка не намеревался.
— Неужели вы всерьёз полагаете, что вопросы, связанные с чумой, — единственные допустимые информационные поводы для небольшой беседы? Речь ведь не идёт о допросе. Например: насколько нам известно, Дмитрий Борстен не прописан нигде в Бедрограде. Поскольку жилищным благоустройством всех жителей Бедрограда по-прежнему занимаемся мы, этот вопрос оказывается в нашем ведении — а значит, достаточным информационным прецедентом.
Ройш поморщился. Обидно, сука, да? Не подумал о том, чтобы нафантазировать и прописку тоже?
Проёбывают всегда по мелочи.
Жри теперь, жри и радуйся. Собственные ошибки всегда потом прилетают в рыло — и дальше люди делятся только на тех, кто готов признать и искупить, и тех, кто позорно поджимает хвост.
Давай, детка, покажи, что ты сильный.
— Дмитрий Борстен может проживать в Порту, — всё-таки попытался Базальд.
— И однозначно работает на территории БГУ имени Набедренных — а значит, если он проживает в Порту, то перемещаться ему приходится и по территории города Бедрограда, — счастливым голосом высказался вдруг Андрей. — Это достаточный информационный повод для личной встречи, в ходе которой Дмитрий Борстен, безусловно, получит возможность подтвердить ваши показания относительно его места жительства.
Университетские почти заглохли, но выскочили опять Охрович и Краснокаменный — вечный авангард, они же тяжёлая артиллерия, они же лучшая защита, то бишь нападение на всех присутствующих. Пока они говорят, Ройш может вдоволь поскрежетать шестерёнками.
— Как скрупулёзно с вашей стороны столь тщательно заботиться о жилищном благоустройстве каждого рядового сотрудника БГУ имени Набедренных!
— Возможно, вы также хотите поговорить с ним о свежих радиопостановках?
— Сводить в ресторан?
— Подобрать ему галстук в цвет глаз?
— Вас ожидает великое разочарование.
— У него нет глаз.
— И всего остального тоже нет. И вообще его не существует в природе.
— Мы поняли вашу мысль, спасибо, — некоторая трудность в том, чтобы их перекричать, всё-таки присутствовала, и Гошка даже подумал мимоходом, что вовсе не обязательно проявлять к ним снисхождение на самом деле, но зарываться всё-таки не стоило. — Официальный вызов кого бы то ни было — это действительно всегда дополнительные сложности, которых в нынешних обстоятельствах всем наверняка хотелось бы избежать. Мы готовы временно опустить формальности — нам всего лишь хочется посмотреть Дмитрию Борстену в глаза и поговорить с ним. Нас, к примеру, не меньше вашего интересуют возможные альтернативные способы борьбы с чумой — смеем надеяться, что Дмитрий Борстен согласится поделиться какими-то идеями. Во имя всеобщего блага и исключительно частным порядком.
Ройш молчал. Ему было некуда деваться, но он всё равно молчал.
Эк они все яростно-то этого Борстена покрывают, просто как будто на то есть дополнительные причины — помимо страстной любви к Бедроградской гэбне!
Просто как будто в своё время они его не покрыли.
Тычок-то совершенно наудачу был — из социевских навязчивых идей о том, что снимать нужно рулевого, а рулевой Университета — не в гэбне. Надо, значится, сходить-проверить, нет ли у них там кого странненького, левого эдакого, кто как бы просто так затесался, а, дядя?
Когда у человека совесть чиста, то и себя показать нестрашно, а коли страшно — значит, есть, чего порассказать.
Значит, есть смысл устраивать встречу любыми силами, и поскорее.
А если Дмитрий Борстен вдруг окажется скучным и невесёлым человеком, которому нечего рассказать, всегда можно перевести тему беседы на что-нибудь более занимательное.
Как, например, они всё-таки гонят своё лекарство от чумы в отсутствие ресурсов.
Как они умудрились натравить фаланг на Андрея.
И как, как эти бляди узнали об изначальном замысле?
Гошка лично перепроверил всех, кто был хоть как-то, хоть сорок восемь раз косвенно причастен к любым чумным делам, кто мог проходить у двери и мимоходом услышать, кто мог догадаться и от балды ляпнуть — чистота, как у прозектора!
Кто-то из своих, из голов гэбни — да нет же, тут даже херова гипотеза выдвигаться отказывалась. Ну мог бы Андрей слить, но фалангам и недавно, а херов Университет заготовил херову девку когда ещё. Не свои.