Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Сообразительный, а все равно глупый, как все дети.
– Как интересно! – воскликнула Тамит, когда мальчишка наконец позволил ей вставить слово. – Ты так скрасил мою унылую жизнь, господин Аменемхет, ты принес в нее свет знания, которым я обделена! Как бы я хотела чаще видеть тебя!
– Я еще приду, - живо обещал Аменемхет.
И тут Тамит вспомнила о своей страже – но ведь они не глупы… Они понимают, что с ними будет, если слухи о случившемся сегодня дойдут до верховного жреца…
– Наверное, твой отец будет недоволен, когда узнает об этом. Я ведь преступница, -
– Ты не преступница, ты просто опорочена, - с негодованием возразил Аменемхет.
Тамит развела руками.
– Таких, как я, все равно не любят, мой друг. Ты ведь понимаешь.
Он кивнул.
– Господин Аменемхет, - складывая руки, попросила Тамит, - скажи стражникам, чтобы они ничего не говорили о твоем приходе. Мне будет плохо от этого, ты же понимаешь…
Другой мальчик на его месте испугался бы, но этот не заколебался ни на миг. Вот что такое власть и натура! Аменемхет выбежал из комнаты, а Тамит бросилась к окну; у нее захватило дух от зрелища, которое она застала.
– Ничего не говори моему отцу, и пусть второй стражник тоже молчит, - повелел мальчик взрослому вооруженному мужчине, который мог бы пришибить его ударом кулака.
И тот поклонился!
Запыхавшийся и торжествующий Аменемхет вернулся в комнату.
– Он ничего не скажет, - объявил мальчишка, представая перед Тамит. Она восхищенно ахнула, потом поклонилась, прижав руку к груди.
– Ты настоящий господин!
– Рад, что был полезен тебе, госпожа Тамит, - учтиво ответил мальчик. Потом он взглянул на друга, который все это время промолчал, и сказал:
– Нам пора возвращаться в школу.
Ее сын кивнул – а что еще он мог сделать?
Тамит с улыбками и поклонами проводила гостей до калитки. И когда она уже закрывала за ними калитку, ее мальчишка вдруг обернулся… в его взгляде был такой ужас перед матерью и ее поведением, что ее уверенность на миг покачнулась.
Но потом Тамит улыбнулась и подтолкнула сына вперед. Иди, не отставай от своего покровителя.
***
– Твоя мать очень красива и умна, - сказал Аменемхет.
После первого посещения дома Тамит мальчик молчал об этом, точно ничего не было, не на шутку пугая своего младшего товарища. Хепри не знал, доволен тот или нет, но видел, что Аменемхет глубоко взволнован и много думает о его матери и ее положении… Он приходил к ней еще раз, через два месяца – и с таким же удовольствием провел с Тамит время, но ушел с еще более глубокой и болезненной думой в сердце.
– Да, моя мать очень красивая и умная, - согласился Хепри, еще не зная, радоваться ли таким словам. Понравилась ли Аменемхету его мать?
– Она заставила меня думать о вещах, о которых я прежде не думал, - нахмурившись, сказал Аменемхет. – Я не думал, что священный суд может ошибаться. А теперь вижу, что это так.
Такие предметы были еще слишком серьезны для семилетнего Хепри – семь лет ему исполнилось полгода назад. Узнав, что Хепри исполняется семь, старший друг подарил ему золотой амулет-скарабея, сказав, что это на счастье и удачу именно ему…
Бедный мальчик был
Теперь он изо всех сил пытался следовать за мыслью этого девятилетнего мальчика и едва поспевал.
– Я не знаю, как судят в храме Амона, - робко сказал Хепри. – Я никогда этого не видел.
Аменемхет рассмеялся.
– Еще бы ты это видел! Это – тайные дела, малыш.
– Почему? – спросил Хепри, а его друг только рассмеялся снова и потрепал его по плечу.
– Потому что Амон – сокровенный бог, - пояснил он. – Неужели ты все еще этого не знаешь?
– Знаю, - сказал Хепри, хотя не понимал, что это значит, до сих пор. Наверное, ему просто рано это понимать?
– И кто-то воспользовался тайной суда во вред ей, - задумчиво сказал Аменемхет. – Я не верю, чтобы такая женщина, как твоя мать, могла совершить преступление. Это ошибка.
Хепри точно знал, что никакой ошибки нет – и почему-то ему казалось, что мать могла совершить преступление. Она уже научила его обманывать, а иногда пугала своим поведением… просто приводила в ужас.
Однако Хепри был уже достаточно взрослым, чтобы молчать об этом.
И он не стал любить мать меньше оттого, что стал лучше понимать ее – Тамит была его мать, существо, частью которого он все еще ощущал себя… Он не знал, смог ли бы пережить ее смерть.
Аменемхет был его лучшим другом – но так близок его сердцу, как мать, не стал и не мог бы стать.
У Аменемхета были отец, мать, сестра и воспитательница Мерит-Хатхор – а у Хепри никого, кроме матери…
– У тебя большая семья, - заметил, почти пожаловался Хепри.
Аменемхет сурово взглянул ему в глаза.
– Вовсе нет. У меня есть только сестра, которая слишком мала, чтобы я мог играть и разговаривать с ней, а моя матушка уже не может это делать – ей трудно даже ходить.
***
Ка-Нейт спала в объятиях мужа.
Она все еще была прекрасна, и даже прекраснее, чем раньше – оттого, что почти не выходила и кожа ее была лишена солнца, а также от болезни, ее лицо стало совсем бледным. Но это ей шло больше, чем румянец, так же, как грусть шла больше радости. Госпожа дома пошевелилась и тихо простонала, только во сне не владея собой. Неб-Амон, обнимавший ее как какую-то хрупкую драгоценность, и не подозревал о подлинных страданиях жены.
Ка-Нейт уже проснулась – ее сон было теперь так же легко спугнуть, как птичку на ветке, она уже и не помнила, когда спала крепко. Теперь все в ее жизни перевернулось – тело требовало сна днем, отвергая его ночью. Головные боли и боли во всем теле мучили ее постоянно, а слабость была такой, что подниматься по утрам и делать обычные распоряжения госпожи дома стало для нее все равно что ворочать кирпичи.
Она нежно улыбнулась мужу и потянулась поцеловать его – во сне морщины разглаживались, и лицо его, иссеченное заботами и страданием, вновь становилось молодым. Хотя красоты Неб-Амона время не тронуло – эти благородные черты будут прекрасны до глубокой старости…