Цветок моего сердца. Древний Египет, эпоха Рамсеса II
Шрифт:
Аменемхет уверенно направился в сторону дома Тамит, он с первого раза запоминал все дороги, которыми ходил. Когда мальчик приблизился к калитке – впервые один, без Хепри – уверенность его на несколько мгновений сменилась страхом. А если его попросту не пустят, а потом доложат отцу о его приходе?..
Нет, едва ли.
Аменемхет уже очень хорошо понимал, как низшие боятся высших. И как все люди боятся за себя.
Он придал себе уверенный вид и приблизился к знакомой калитке, около которой никого не было – как будто и в саду тоже; но когда
Мужчина замер, увидев его, потом сделал несколько быстрых шагов к мальчику… а потом просто остановился, решив никак не вмешиваться. Он глядел в сторону.
Аменемхет чуть улыбнулся и, отворив калитку, вошел. Глубоко вздохнув и расправив плечи, он направился к дому. Где госпожа Тамит?
Но ведь она может быть только дома… Она заключенная…
Тамит появилась, когда гость прошел половину пути. Женщина остановилась в огромном изумлении, когда осознала, что сын верховного жреца пришел без ее сына…
– Аменемхет? Где мой сын?
Она не приветствовала его, как полагалось, но Аменемхет сейчас смотрел только на то, как сжались на животе ее руки, как побледнело лицо и метнулся к калитке взгляд.
Сейчас я сделаю еще хуже, подумал мальчик.
Он поклонился, преисполненный почтения и сочувствия к этой матери.
– Госпожа, проведи меня в дом, - сказал он. – У меня для тебя плохие вести.
Тамит ахнула, несколько мгновений впивалась в него взглядом – а потом повернулась и побежала в дом, а Аменемхет побежал следом. Престранное поведение для тюрьмы; хотя все правила этой тюрьмы были уже ими нарушены…
– Он умер? – воскликнула Тамит, едва только она и ее гость остались наедине. – Умер?
Она шагнула к нему, и Аменемхету вдруг показалось, что эта женщина, которая была по рождению, несомненно, ненамного выше служанки, сейчас схватит его за плечи и затрясет.
– Нет, госпожа, Хепри жив, - быстро отступив, сказал Аменемхет.
Тамит выдохнула, потом шагнула назад, пошатнулась…
Аменемхет сам не понял, как подхватил ее в объятия. Удерживать ее оказалось и тяжело, и легче, чем он думал – стройное, упругое и горячее женское тело, близость которого оказалась очень приятной.
Несколько смущенно он усадил госпожу дома на циновку и неловко отпустил. Тамит тяжело дышала, глядя перед собой невидящим взглядом, словно не понимая, что только что случилось.
– Что с моим Хепри? – пробормотала она.
– Госпожа, ему запретили видеться с тобой, - понизив голос, сказал мальчик. – Запретил мой отец. Только следуя этому запрету, он сможет остаться в школе Амона.
Тамит как будто не понимала, что услышала. Аменемхет подумал, что следует повторить, но тут Тамит воздела руку, точно прерывая невозобновленную речь, и подняла взгляд. В нем было полное понимание.
– Значит, запретили? – спросила женщина.
Поразительно спокойно.
Аменемхет кивнул.
– Да, госпожа. Прости.
Лицо ее переменилось – в изгибе улыбнувшихся губ и в блеске глаз
– Понятно, - сказала Тамит. Теперь она снова стала слабой, бледной, потрясенной женщиной; голова склонилась на грудь, руки упали, потом поднялись к лицу, скрывая слезы. Она плакала – тихо, стыдливо, ее выдавали только содрогания плеч. Аменемхет ощутил потребность утешить ее, защитить…
– Мне так жаль, - прошептал мальчик. Он встал бы и обнял ее, если бы это не было просто невозможно…
– О, я тебе так благодарна, - прошептала Тамит, взглянув на него сквозь пальцы; он видел слезы, блестящие на ее длинных черных ресницах. – Мой благородный утешитель… Я и не надеялась, что мне сообщат о том, что лишают меня сына – ведь я только преступница…
– Я и не смела надеяться, что это сделаешь ты, господин Аменемхет, - прибавила она. – Неужели тебе не страшен гнев отца?
– Нет, - сказал Аменемхет.
Он ощущал себя сейчас очень смелым, настоящим героем. Он таким и был.
– Я восхищаюсь тобой, - прошептала женщина, сложив руки; а потом вдруг припала к земле, схватив себя за волосы, и начала тихо стенать и раскачиваться, словно ее горе было так велико, что не могло найти выражения…
У Аменемхета разрывалось сердце.
– Не плачь, госпожа, - прошептал он, придвинувшись к ней; он все же решился коснуться ее. Тамит вздрогнула, а потом вдруг крепко обняла его, точно в забытьи. Мальчик задыхался от волнения в ее объятиях. Он ощущал себя сразу и другом, утешающим друга, и сыном, утешающим мать… и как будто вдруг на несколько мгновений превратился в мужа этой слабой и прекрасной женщины, к которому она припадала, ища защиты от горя…
Тамит опомнилась первая.
– Прости, - прошептала она, отстраняясь и скрещивая руки на груди, точно от ужасного стыда. – Прости, господин Аменемхет, я повела себя ужасно! Как я могла!..
– Что ты, госпожа, успокойся, - взволнованно перебил ее мальчик, хотя сам раскраснелся. – Я понимаю… Тебя некому утешить…
– Ты утешил меня лучше всех, - прошептала Тамит, утирая глаза. Вдруг Аменемхет заметил, что она не накрашена – ее красота предстала сегодня по-новому, но ничуть не уменьшилась.
– Уходи, - попросила Тамит. – Тебе нельзя быть здесь долго… И нельзя приходить! – вдруг воскликнула она, вскакивая на ноги, точно очнувшись.
– Я не могу подвергать тебя опасности! – воскликнула женщина. – Ты опозоришь свое прекрасное имя, господин, тебя застанут здесь… это тебе повредит…
– Думай сейчас о себе, госпожа, - нахмурившись, ответил мальчик. – Ты намного несчастнее меня, и в большей опасности.
– За тебя я боюсь больше, - ответила Тамит, и он поверил.
Как же добра была эта женщина – она была так же прекрасна изнутри, как и снаружи… Неужели никто не видел этого?