Дагор
Шрифт:
– Томпсон!
Томпсон с готовностью обернулся.
– Помоги мне отвести его в заросли.
– Нет!
– жалобно вскрикнул юноша.
– Нет! Не надо!
– Ричард!
– в глазах леди Аттертон металась тревога.
– Не вмешивайся, дорогая, - Ричард Аттертон сурово покачал головой, - сейчас не вмешивайся.
Он неуклонно подталкивал молодого человека к зеленому частоколу ветвей. Тот, обернувшись, крикнул:
– Нет, Элейна! Не ходи сюда! Не смотри. Томпсон следовал за ними с карабином наперевес.
–
– Боже мой!
Из зарослей донесся пронзительный, режущий, нечеловеческий визг.
– Что они там делают?
– Отец Игнасио!
– Мэри вцепилась ему в рукав, и он, кряхтя, поднялся.
– Отец Игнасио, умоляю вас! Во имя Господа! Прекратите это. Не позволяйте им…
– Испытывать этого демона?
– Но они не испытывают демона. Они мучают человека. Отец Иг-насио…
«Двое сильных мужчин, - думал отец Игнасио, - направляясь к зарослям, а я уже старик. И потом… разве эта тварь не заслужила?»
Томпсон держал молодого человека за руки, прижимая его к стволу гигантского дерева, а Ричард Аттертон стоял, наклонившись над ним; отцу Игнасио была видна лишь его согнутая спина.
Он кашлянул, и Аттертон обернулся.
– Идите отсюда, святой отец, - приказал он, дернув головой, ибо руки у него были заняты.
– Это зрелище не для вас.
– Я видел и не такое, - сказал отец Игнасио.
– Но это неважно. Прекратите мучить человека.
– Но мы не трогаем человека.
– Все, что чувствует дагор, чувствует и человек.
– Откуда вы знаете? Вы тоже этим занимались?
– Отец Игнасио!
– слабо позвал юноша.
– Я не пытал дагора. Я хотел его уничтожить. Хватит, Аттертон. А то я подумаю…
– Да?
– холодно спросил тот.
– Что вами движут… личные чувства.
– Что за чушь?
– в голосе Аттертона слышалось возмущение. Слишком явное.
– Элейна, - сказал священник.
– Я не слепой. И еще. Что скажет ваша жена, если узнает, отчего на самом деле сгорела миссия?
– Что?
– Вы подожгли миссию, Аттертон. Чтобы не оставить нам возможности выбора. Там сгорело все, буквально все, а на вашем снаряжении нет даже следов сажи. Вы вынесли его заранее.
– Это правда, Аттертон?
– с интересом спросил Томпсон.
– Нет, конечно, - холодно ответил тот.
– Старик свихнулся. Тем не менее он выпрямился и раздраженно отер руки пучком листьев.
Отец Игнасио негромко сказал:
– Вставай, Арчи. Томпсон, отпусти его.
Тот вопросительно взглянул на Аттертона, который резко кивнул в ответ. Арчи поднялся, стягивая на груди одеяло, на котором сейчас проступали бурые пятна.
Сестра Мэри устремилась к нему, бросив через плечо презрительный взгляд на вторую женщину, которая стояла, стиснув тонкие пальцы.
– Арчи! Они тебя… тебе очень больно?
– Мне - нет, - молодой человек покачал головой.
– Все в порядке, Мэри. И странная вещь, да… Вон там. Идемте, я покажу вам.
– Город, - шептал молодой человек, - дивный город! Значит, он и вправду существует.
– Это?
– Ричард Аттертон хватал воздух ртом.
– Этих скал нико
гда не касалась рука человека. Ветер и вода, вот и все! Здесь нет ничего, кроме ветра и воды.
– Но я же вижу! Боже мой, арки и величественные колонны, и радуга на водной завесе… И храм, дивный храм, стрельчатая арка и сияние изнутри…
Он говорил точно в бреду.
Аттертон, потеряв самообладание, схватил юношу за плечи и встряхнул. Одеяло на миг сползло с плеч Арчи, и тот судорожно стал натягивать его обратно. Больше, казалось, его ничего не интересовало.
– Это дагор, - сказал отец Игнасио.
– Что?
– Ричард Аттертон растерянно обернулся к нему.
– Вы спросили дагора, и он показал город. Но только ему одному. Не вам.
Он обернулся к белым скалам, нависшим над озером. На миг отцу Игнасио показалось, что там, в воде, отражение было немного иным… совсем иным… башни, шпили и прекрасные, спокойные лица белокаменных статуй.
– Эта тварь издевается надо мной?
– голос Аттертона звучал прерывисто; гнев сдавил ему горло.
– Аттертон, - предупредил отец Игнасио, - хватит.
Арчи обернулся и поглядел на путешественника в упор. Глаза юноши были светлые и ясные, как у ребенка.
– Я пойду туда, - сказал он спокойно.
– Вы не видите, а я вижу… что ж… мраморные ступени поднимаются над водой, и свет играет на волнах, свет из храма…
– Друг мой, - устало сказал отец Игнасио, - это иллюзия. Обман.
– Верно, - согласился молодой человек, - я вижу истину. А вы - иллюзию.
Он медленно побрел к воде и погрузился в озеро по пояс. Концы одеяла плыли за ним, распластавшись по воде.
– Там, в озере, наверняка кто-то прячется, - жалобно сказала Мэри, - кто-то страшный.
– Не думаю, что хоть одно чудовище осмелится напасть на человека с дагором, - покачал головой отец Игнасио.
Аттертон следил, напрягшись, вытянув шею, на которой проступили жилы. Леди Аттертон стояла рядом, закусив губу, не глядя на мужа. «Одержимы, - подумал он, - все они одержимы…»
Молодой человек дошел до белых скал и, оказавшись напротив черневшей в камне трещины, начал подниматься, - словно под водой и впрямь скрывались пологие ступени.
Это и есть ворота в его дивный храм? Эта трещина? По крайней мере он идет туда так, словно…
Золото, и лазурь, и радуга витража на беломраморных плитах, и высокие голоса на хорах, и…
Он затряс головой, отгоняя наваждение, и, сморгнув, увидел исчезающую в черном разломе бледную фигуру.
– Спаси его Господь, - мелко крестясь, шептала сестра Мэри, - спаси его Господь…