Дар мертвеца
Шрифт:
— Гравер запомнил, как выглядел мужчина, который принес брошь?
— Еще лучше. Брошь необходимо было вернуть через три дня, заказчик записал свое имя на карточке.
Настроение у Ратлиджа стремительно повышалось.
— Ну, говорите! Как его зовут?
— Алистер Маккинстри.
Глава 24
Ошеломленный, Ратлидж попросил Гибсона повторить. Тот повторил.
— Я расспросил его и о приметах, но гравер почти ничего не запомнил, кроме имени и фамилии… Потом он сказал,
Ратлидж поблагодарил сержанта и медленно повесил трубку.
Он отказывался верить. Ерунда какая-то… Ведь констебль Маккинстри все время, с самого начала, защищал Фиону Макдоналд…
Хэмиш заметил: «Он мог взять ключ от «Разбойников».
По словам Фионы Макдоналд, Маккинстри мог видеть, как она надевала брошь своей матери. Скорее всего, он давно знал о существовании броши. И ему потребовалось бы очень мало времени на то, чтобы обыскать комнату Фионы и найти украшения.
Брошь стала последним кирпичиком в прочной стене улик, воздвигнутой против нее.
Но зачем? Зачем?!
Ратлидж ничего не понимал. Ему, опытному следователю, трудно было смириться с тем, что он услышал. Трудно поверить в то, что он так ошибался в человеке.
Он достал часы и стал быстро соображать. Потом отправился в полицейский участок. Но Маккинстри там не оказалось, он застал только Оливера.
— Где вы были? — добродушно спросил инспектор. — По-прежнему собираете соломинки, чтобы делать из них кирпичи?
— Да, некоторым образом. Слушайте, я еду в Гленко. Хочу получше осмотреть то место, где нашли кости. — На самом деле он собирался заняться совершенно другим делом.
— Вы ведь уже поднимались туда вместе с Макдугалом. Там особенно не на что смотреть. Кости увезли. Подчиненные Макдугала обыскали там каждую пядь земли… По-моему, вы только напрасно потратите время!
— Знаю. Припишите мое желание упрямству. Но у меня к вам большая просьба: позвоните, пожалуйста, инспектору Макдугалу и попросите встретить меня! Буду очень признателен, если он уделит мне некоторое время.
— Хорошо. Если вы так хотите… — Оливер замялся и продолжил: — Удивительно, что вы вернулись в Данкаррик. Не хотите сообщить ничего нового об Элинор Грей?
— Пока нет. Мне нужно найти несколько человек… Но с ними можно подождать до тех пор, пока я не вернусь. Сначала хотелось бы кое в чем убедиться наверняка…
— Хотите сказать — мы что-то упустили? — спросил встревожившийся Оливер.
— Нет. Просто мне хочется взглянуть на происходящее… немного под другим углом. — Ратлидж демонстративно посмотрел на часы. — Извините, перед отъездом мне нужно еще кое-что сделать…
Ратлидж отправился к отелю, а оттуда — в дом священника. Но Доротея Макинтайр сообщила, что мистер Эллиот ушел навестить заболевшую прихожанку.
— Ничего страшного.
Покраснев, девушка поспешно впустила его в дом. Какая невежливость с ее стороны — ей не пришло в голову самой предложить инспектору написать записку!
— Я ненадолго, — с улыбкой пообещал Ратлидж.
Доротея подошла к столику под окном и достала лист бумаги из выдвижного ящика, в котором, судя по всему, хранились канцелярские принадлежности. Порывшись в ящике, она достала и ручку и радостно, по-детски улыбнувшись, протянула все гостю.
Ратлидж написал:
«Я заходил утром, но вас не застал. Должен на весь день уехать из города. Когда вернусь — если у вас найдется для меня время, — хотел бы задать вам несколько вопросов».
Сложив записку, он передал ее Доротее и спросил:
— Вы хорошо знаете Алистера Маккинстри?
— Что значит — хорошо знаю? — испуганно переспросила девушка.
— Он посещает службы в церкви? Он добрый человек?
Испытав облегчение оттого, что Ратлиджу нужны только самые общие сведения и он не намекает на то, что между нею и констеблем возможны какие-то особые отношения, она застенчиво ответила:
— Да, он в самом деле регулярно посещает церковь. И по-моему, он добрый. Ко мне он всегда добр.
— Да, не сомневаюсь. — Ратлидж направился к двери. Настало время задать вопрос, ради которого он пришел в дом священника. — Вы рассказывали, что мисс Маккаллум и ее племянница ухаживали за вами, когда вы болели… Вы не помните, не носила ли Фиона очень красивую брошь с топазом?
Доротея наморщила лоб, задумавшись.
— Не помню, чтобы Фиона носила брошь. Она даже обручального кольца никогда не носила. Оно висело на цепочке у нее на шее, чтобы не потерялось. Я замечала кольцо, когда она наклонялась, чтобы поправить мне подушку или протереть лицо.
— А брошку не замечали?
Изо всех сил стараясь ему угодить, Доротея Макинтайр серьезно ответила:
— Вот у мисс Маккаллум была очень красивая брошка с жемчужиной посередине! Она позволила мне надеть ее… для храбрости… когда я пришла наниматься в экономки к мистеру Эллиоту.
— И как, помогло? — спросил Ратлидж, не желая обрывать ее краткого приступа воодушевления. Когда ее лицо освещалось изнутри, Доротея делалась почти хорошенькой. Становилась заметна ее хрупкая, болезненная красота.
Но, видимо, он задал неверный вопрос. Доротея сразу поникла:
— Мистер Эллиот узнал брошку и велел мне снять ее. Сказал, непристойно подражать тем, кто лучше.
Хэмиш выругался. Ратлиджу ужасно захотелось задушить Эллиота. Он решил, что священник проявил намеренную жестокость.
— Вы передали мисс Маккаллум его слова?
— Нет, что вы! — испуганно воскликнула Доротея. — Как можно? Я постеснялась… Сказала лишь, что он был очень добр.
Только что она почти то же самое сказала о констебле Маккинстри.