Дай лапу, друг медведь !
Шрифт:
– Ну как, школьники-разбойники, к занятиям подготовились? Ведь завтра уже первое сентября!
– Я, папочка, давным-давно подготовилась!
– ответила Лариска, кокетливо заглядывая в глаза отцу.
– И форму погладила, и ботинки почистила, и книжки в портфель положила.
– Ты-то у нас молодец!
– похвалил дочку Валентин Игнатьевич и к сыну: - А у тебя все в порядке? В школу заходил? Смотрел расписание уроков?
– Конечно! Еще вчера.
– Ладно!
– Валентин Игнатьевич помолчал.
– Кстати, чего это Андрюшка Перьев к нам не заходит? Ты был у него сегодня?
– Нет.
– Чего ж так? А может, он заболел?
– Совсем и не заболел!
– сказала Лариска.
– Он теперь с Борькой Сизовым ходит.
– Андрюшка - с Борькой?
– Валентин Игнатьевич внимательно посмотрел на сына: - Вы что, поссорились?
Валерка неопределенно передернул плечами:
– Связался с Борькой, ну и пусть. А мне с Борькой не хочется. Вот и не хожу туда.
– Ну что ж, может, и правильно делаешь, - задумчиво проговорил отец.
– Товарища всегда надо выбирать лучше себя. А Сизов чему хорошему научит? Ты знаешь, что он курит?
– Не видел. Может, и курит.
– Курит!..
– Валентин Игнатьевич вздохнул.
– Отец его сам говорил. Да... С таких лет отравлять здоровье!..
Клавдия Михайловна, занимаясь своими делами в кухне, прислушивалась к разговору мужа с детьми: она любила такие мирные беседы Валентина Игнатьевича с сыном и дочерью и обычно не вмешивалась в разговор. И на этот раз она тоже промолчала. Поведение сына не давало повода для тревоги: подальше от Сизова - не хуже, а что болтаться меньше стал и больше дома сидит - это любой матери по уму.
Утром первого сентября Валерка бодро шагал в школу со своей сестренкой. После вечернего разговора с отцом он еще более утвердился в мысли, что на примирение с Андрюшкой пойдет лишь в том случае, если Андрюшка "отошьет" от себя Борьку. Но странное дело, эти мысли не приносили ему удовлетворения, и на душе по-прежнему было пустынно и одиноко.
– Теперь ты всегда со мной будешь ходить?
– спросила Лариска.
– Как захочу, так и буду.
– А про медведей уже можно рассказывать? Ведь все знают, что охотник стрелял медведя.
– Рассказывай, мне-то что!..
– Какой ты... злой!
– Лариска вздохнула и надулась.
...Борьке не повезло в школе: уже на второй день он получил по русскому языку двойку и учительница Ирина Васильевна оставила его единственного ученика в этот день!
– после уроков.
Борька понуро сидел за партой, тупо смотрел в раскрытый учебник, а перед глазами, как в дивном сне, возникали и исчезали, сменяя друг друга, удивительные картины: желтеющие березы, таинственный сумрак леса и осторожные медвежьи шаги в звенящей жуткой тишине, потом выстрелы, звериный рык и бег к реке без оглядки; вечер, легкий туман над омутом у Ведьмина камня, неподвижная лодка на черной воде - и Андрюшка, такой понятный, такой необыкновенно близкий... Все это было, и все кончилось. И больше ничего похожего не будет, потому что он, Борька, - безнадежный двоечник, неспособный и непутевый, и с таким Андрюшке неинтересно и стыдно быть вместе.
– Сизов!..
Борька вздрогнул, поднял на учительницу мутные глаза.
– Ты учишь или мечтаешь?
– Ирина Васильевна! Отпустите меня, пожалуйста, домой. Я дома выучу. Честное слово, выучу!..
– В глазах - искра надежды, в голосе - мольба.
Это было нечто новое. Борька всегда покорно оставался после уроков, никогда не торопился домой и никогда ничего не обещал.
– А в чем дело?
– с беспокойством спросила учительница.
– Меня... Андрюшка Перьев ждет. Чтобы вместе из школы...
– Перьев? Это из седьмого "А"?
– Ирина Васильевна, конечно, знала Андрюшку, так как работала в школе не первый год и он был ее учеником, но спросила потому, что сразу не могла решить, отпускать Сизова или не отпускать: слишком неожиданной оказалась для нее его просьба.
– Ага, из седьмого!
– подтвердил Борька.
– Мы договорились. Еще утром... Ведь он ждет! А я дома все выучу!..
– Ну хорошо. Иди...
Борька схватил портфель, учебник и тетрадку и опрометью вылетел из класса, позабыв даже поблагодарить учительницу и сказать ей "до свидания".
Андрюшки в коридоре не было. Дрожащими руками Борька затолкал тетрадку и книгу в портфель, бросился по коридору к выходу, но споткнулся о кем-то подставленную ногу и плашмя растянулся на полу. Раздался беззлобный смех.
– Ребята, берегись! Сейчас он нам задаст!..
Борька вскочил и побежал дальше. Он был уверен, что Андрюшка не успел далеко уйти.
В действительности Андрюшка вовсе и не уходил из школы. Заглянув в дверную щелку пятого "Б", он увидел за партой Борьку, все понял и, чтобы не терять время, направился в библиотеку. Спустя десять - пятнадцать минут он вышел оттуда с заметно потяжелевшим портфелем, в котором лежал шестой том "Жизни животных". Андрюшка решил найти пустой класс и, пока Борька что-то там зубрит, хотя бы полистать эту большую, толстую книгу, на обложке которой красовались тигр и еще какой-то могучий зверь, похожий на быка.
Дверь в пятый "Б" по-прежнему была закрыта неплотно, и Андрюшка снова заглянул в щелку. Пусто! Лишь за учительским столом сидит Ирина Васильевна и проверяет тетради. Если бы учительница отправила Борьку за какими-нибудь наглядными пособиями или еще за чем-то, его учебник лежал бы на парте. Но на парте решительно ничего не было. Значит, Борька ушел совсем. Быстро же он управился!..
Андрюшка догнал его у ручья, как только спустился от школы под горку. Точнее, не догнал, а увидел. Борька лежал ничком на земле за жидким кустом ивняка точно так же, как лежал в лесу в тот памятный день, когда Валерка и Андрюшка настигли его. Не понимая, что случилось и почему он так лежит, Андрюшка бросился к Борьке.
Он не добежал нескольких шагов: опять, как тогда, Борька вдруг вскинул мокрое красное лицо, только на этот раз в его глазах было что-то непонятное - отчаяние, испуг, недоумение и радость - все вместе.
– Ты... это... откуда?
– пролепетал Борька.
Лишь сейчас Андрюшка заметил, что нос у Борьки припух, а из верхней губы сочится кровь.
– Кто тебя так? Или упал?
– Ништо!..
– Борька сел, вытер рукавом куртки лицо, пожевал губами.
– Я у Ирины Васильевны отпросился, а тебя уже нету. Догнать хотел, а и на дороге уже не видно. Вот я сюда и... Посидим?.. неожиданно и как-то жалобно попросил он.