Деревянные кресты
Шрифт:
— Возьми письма, Демаши. Я иду за виномъ.
Письма — только ради нихъ и пришелъ сюда Жильберъ. Онъ вызвался идти за пищей — четыре часа ходьбы туда и обратно по липкой грязи узкихъ переходовъ — чтобы наврняка получить письмо отъ Сюзи, самому порыться въ куч писемъ у фурьера; пять дней, какъ онъ ничего не получалъ отъ нея, пять ночей онъ, стоя у амбразуры, злился на завдующаго обозомъ, на фурьера, на кашеваровъ, на всхъ, кто, вроятно, крадетъ его письма. Сегодня вечеромъ, не будучи въ силахъ ждать больше, онъ вызвался идти за пищей.
Нсколько разъ онъ останавливалъ
— Есть письма для меня?
Но у фурьера не было свободнаго времени.
Наконецъ, когда кончилась раздача вина, онъ укрылся въ повозк и вытащилъ изъ сумки письма, перевязанныя пачками по отдленіямъ. Тотчасъ вс тни, разсянныя въ темнот, выплыли и столпились.
— За письмами! За письмами!..
Около повозки образовался тсный говорливый кругъ, бывшіе въ первыхъ рядахъ присли на корточки, нкоторые забрались между колесами. Хотлось быть поближе, чтобы лучше слышать. Это была самая лучшая порція изъ всей раздачи, предстояло получить крупицу счастья на двадцать четыре часа.
При свт карманнаго электрическаго фонаря, который кто-то прикрывалъ фуражкой, фурьеръ плохо разбиралъ надписи. Слушали съ протянутыми руками и настороженными сердцами.
— Здсь… здсь.
Каждый, получивъ пачку писемъ для своего отдленія, тотчасъ быстро отыскивалъ мокрыми пальцами свое письмо, и, несмотря на темноту, несмотря на дождь, бившій по глазамъ, сейчасъ же узнавалъ его только по формату, наощупь. Сумка скоро опустла. Послышался разочарованный шопотъ.
— Ну, а мы, какъ же?… Для меня нтъ? Ты увренъ, ты хорошенько посмотрлъ?… Они ихъ, должно быть, бросаютъ куда-нибудь.
Т, которые ничего не получили, отходили, опечаленные, и чтобы сорвать на комъ-нибудь свою безсильную злобу, они негодующе смотрли на фурьера, какъ будто они, дйствительно, подозрвали, что онъ бросаетъ ихъ письма въ кусты.
— Можешь быть увренъ, онъ-то свои письма получаетъ.
Жильберъ былъ счастливъ. Взявъ свою пачку, онъ тотчасъ узналъ выступающій изъ пачки широкій конвертъ Сюзи. На него пахнуло счастьемъ.
Теперь, когда письмо уже было у него въ карман, онъ не торопился его прочесть, онъ не хотлъ разомъ исчерпать всю радость. Онъ будетъ медленно впивать въ себя каждое слово, лежа въ своей нор, и заснешь въ сладкихъ грёзахъ.
На позиціяхъ, параллельныхъ Нанси, гд нашъ взводъ находился въ резерв, команды, принесшія пищу, разошлись въ разныя стороны. Сюльфаръ положилъ свою связку хлбовъ, поставилъ котелъ и сталъ переходить отъ ямы къ ям.
— На обдъ, ребята, — кричалъ онъ.
Они слышали не только его голосъ, но и шумъ проливного дождя. Сонное ворчаніе раздалось ему въ отвтъ.
— Можешь длать съ нимъ, что угодно, съ твоимъ обдомъ… Чортъ возьми, какъ льетъ, нужно очень проголодаться, чтобы идти за обдомъ.
Однако, кое-кто вышелъ. Зажгли свчку на земл. Присвъ на корточки, они наполняли свои котелки и слышно было, какъ они начали сть.
— Я возьму свою кружку вина, — сказалъ Брукъ.
Но Мару, проснувшись, закричалъ изъ своей норы:
— Дайте мн сюда ведро вина и водку. Я не хочу, чтобы до нихъ дотрагивались.
Жильберъ отнесъ ему ихъ съ пачкой писемъ я побжалъ къ своей нор. Онъ согнулся, чтобы пройти подъ мшками съ землей и спрыгнулъ.
Его обдало брызгами, какъ будто онъ поставилъ ногу въ ручей. Несмотря на доску, которую онъ положилъ въ качеств загражденія, дождь проникъ въ его нору, и, такъ какъ она была вырыта подъ уклономъ, то при вход образовалась маленькая лужа. Становиться на колни въ грязи, чтобы рыть стокъ лопатой, вычерпывать воду коробкой изъ-подъ обезьяньяго мяса, бороться съ потокомъ, который вливается, несмотря на преграду… У него не хватило мужества на это. Тмъ хуже, онъ приткнется какъ-нибудь вмсто того, чтобы вытянуться.
Онъ снялъ съ себя непромокаемую накидку и былъ очень счастливъ, что шинель осталась сухой. Въ темнот хлесталъ дождь, и онъ улыбнулся, прислушиваясь къ нему. Онъ находился въ прикрытіи, у себя; ему остается только прочесть письмо, перечесть его, затмъ заснуть съ нимъ.
Размотавъ свои грязные обмотки и снявъ башмаки, онъ просунулъ мокрыя ноги въ два маленькихъ мшка изъ-под земли, которые будутъ грть его. Затмъ, онъ завернулся въ одяло, набросилъ на колни накидку и зажегъ свою отсырвшую свчку. Теперь больше ему нечего желать…
Онъ сталъ читать:
„Мн очень нравится здсь, въ отел очень весело. Издали видна только его красная крыша; остальное скрыто мимозами.
Кстати, я встртила въ отел моего друга, о которомъ я теб уже говорила, Марселя Бизо. Это очаровательный человкъ, и я буду счастлива познакомить тебя съ нимъ посл войны.
Мы часто выходимъ вмст. Теб это не непріятно, мой мальчикъ? Я предпочитаю теб это сказать, потому что нкоторые встрчали насъ вмст, и они настолько глупы, что способны написать теб всякую ерунду“.
Снаружи проходила смна, медленный гулъ заглушенныхъ шаговъ. Вода все текла ручьемъ при вход въ землянку, и, капля за каплей просачивались въ лужу.
Свжій ароматъ вервены исходилъ отъ письма. Бывало, она преслдовала его съ пульверизаторомъ подъ самымъ носомъ, чтобы напугать его. Ушло время ароматовъ. И, все-таки оно такъ близко его сердцу… У него былъ разсянный взглядъ, мысль блуждала, онъ прислушивался къ псн дождя.
Сюльфаръ приподнялъ край палатки и спрыгнулъ въ яму, — ручьи воды текли съ него.
— Уфъ! Наконецъ-то… Ты получилъ письмо?
— Да, — отвтилъ Демаши разсяннымъ голосомъ.
О чемъ онъ думалъ? Неподвижно, съ улыбкой огорченнаго ребенка въ углахъ губъ, онъ глядлъ вдаль, унесясь куда-то.
— Извстія хорошія?
Дождь… Капли дождя какъ будто и въ его взгляд.
— Да, хорошія…
XV
„ВОЗВРАЩАЯСЬ ИЗЪ МОНМАРТРА“
Мы разсянно смотрли на окружающую насъ сельскую природу: будь это въ Артуа, или въ Шампани, въ Лотарингіи или во Фландріи, вс дороги, окаймлены ли он вязами или колосящимися полями, торфяными болотами или виноградниками, вс он одинаковы для пхотинца: та же пыль и та же грязь, по которой приходится совершать тяжелые переходы отъ стоянокъ къ окопамъ.