Дневник
Шрифт:
Вчера: жар, бесцельные и нелепые попытки поссориться, уколоть, сделать больно – очень – до задыхания. Густой папиросный дым. Пустые разговоры о литературе. Пустые слова.
И очень поздно: пытка Фрейей [395] , ее бессильной силой, ее безумием безвластия. Всеми тайными силами тьмы и ночи. Пустая и бесполезная пытка, потому что не нужная ей самой.
Нелепые дни, нелепое настроение. Нелепые люди. И скучно – очень.
19 декабря, суббота
395
В германо-скандинавской
Как и весь мир, должно быть, я часто думаю о том, что король Великобритании Эдуард VIII недавно отрекся от престола, так как хотел жениться на своей любовнице Симпсон, а парламент, Болдуин, конституция и вся Англия вместе с доминионами этого не хотели [396] .
Обыкновенная женщина, которой уже лет 40 и которая дважды была разведена, оказалась сильнее корон и империй. Весы истории – впервые в мире – показали не то, что показывали все время на протяжении долгих столетий. Эдуард VIII сделал необыкновенный романтический жест, нелепый, безрассудный и опасный. Пусть это даже жест пустой, лишенный романтического содержания и основанный на гораздо более глубоких политических корнях, которых мы не знаем. Романтическую внешность, однако, от него отнять нельзя.
396
10 декабря 1936 г. король Эдуард VIII подписал отречение от престола. На следующий день он по радио обратился к нации, заявив, что поступил так, поскольку находит невозможным исполнять обязанности короля без помощи и поддержки женщины, которую любит.
Первый королевский поступок, который был для меня утешительным.
Вчера отец уехал в Кировск [397] . Позавчера он уезжал в Свердловск, где его ждут его друзья, телеграфировал туда и сокрушался, что на этот день не достал билета. Затем мгновенно перерешил и выехал за полярный круг. Все его поведение за последнее время вызывает во мне чуть раздраженное и юмористическое недоумение – вроде трагедии Шекспира в постановке Радлова.
Отчужденность абсолютная. С августа по вчерашний день в разговорах с ним не улыбнулась ЕМУ ни разу. Нечем и незачем.
397
Город Хибиногорск (основан в 1929 г.) на Кольском полуострове в 1934 г., после убийства С.М. Кирова, был переименован в Кировск.
Эдик похож на такого человека, которого обычно принято называть святым. Он, всегда не любимый отцом, загнанный, осмеянный, порабощенный, перенесший все возможные унижения и издевательства, забыл и простил все. Ему жаль отца. Он бережен к нему и предупредителен. Он готов отдать все немногое, что имеет. Он смотрит на отца своими большими, чистыми и невинными глазами и не знает, о чем нужно говорить с отцом. Бездны непонимания и чуждости лежат между ними, но жалость (caritas [398] ) не знает бездн – у нее сверкающие крылья.
398
милосердие, жертвенная любовь (лат.).
– Надо всегда делать так, чтобы совесть была всегда, всегда спокойна, – говорит брат, – чтобы никогда, никогда потом ни в чем нельзя было упрекнуть себя и ни о чем пожалеть.
А все-таки жить в обществе святых трудно?
Чтение «Пушкинского Петербурга» Яцевича [399] . Книгу принесла Ксения: личина добродетельной светской дамы – муж, книги, лекции, Пушкин, театр.
399
См.: Яцевич А.Г. Пушкинский Петербург. 4-е изд. Л., 1936.
Дождь. +7 °C. Свет с утра. Плохое самочувствие. Диспансер. Новые очаги в легком. Ничтожное сердце. И совершенно разрушенная нервная система. Советы отдыхов, развлечений, легкомыслия, бездумия, общения с веселыми людьми.
Как будто мне это доступно!
Как будто я могу это сделать!
Сегодня Николин день. Любопытно, что случилось у Николеньки? Последние его письма – всегда прекрасные – так туманны. Думаю, что Серафима Сергеевна забеременела. И он не знает, как сообщить об этом мне.
Весь город готовится к елкам – деды-морозы, марципановые фрукты, игрушки, блестки, вата, радостная детвора. Бешеные цены.
Елки в этом году делать не буду.
Ни за что.
Сегодня Эдик отвез все книги на квартиру Г.В. Сделал это, радостно торжествуя и почти злорадствуя. Вернувшись, сказал:
– C’est la fin. J’ai suivi une croix [400] .
Я промолчала, потому что на меня смотрели.
31 декабря, четверг
400
Это конец. Я следую за крестом (фр.).
До Нового года осталось три часа. У меня на столе работы по шпунтовым сваям, по тигельным щитам, по железобетонным конструкциям.
До Нового года осталось уже меньше трех часов. Секундные стрелки звенят где-то рядом, во мне. С секундными стрелками иду я.
Старая цыганка, гадавшая о черной дороге, о розовой дороге, где ты?
Старая цыганка, погадай мне на счастье: будут ли в новом году ослепительные полдни лета и осени 1935 года? Будут ли в новом году запахи жасмина, ванили и чистой воды?
Мне нужно очень много воли. Очень много силы. И очень много здоровья. Идущий год – трудный. Это я знаю – я знаю твердо и наверняка.1937 год
Апрель, 22, четверг
Перед пустыми и чистыми страницами – всегда: нежность, легкий трепет, грусть, недоумение. К этим страницам – особая нежность: эту тетрадь я бы хотела кончить так же, как я ее начинаю, – в том же настроении, в той же обстановке, с теми же глазами и с тем же богатством Синей Птицы [401] .
401
Синяя птица – образ, заимствованный из одноименной пьесы Мориса Метерлинка, символизировал для Островской способность к высокому творчеству.
Первый раз в жизни – совершенно сознательно – я чувствую острое желание остановить время.
Первый раз в жизни я до конца понимаю доктора Фауста. Мне – хорошо. Просто.
Весна. Сумерки. Дождь. Пурпуровые цинерарии в зелени туи. Любопытное французское чтение. Совершенствование в английском языке. Продолжение визитов к д-ру Тотвену, спешно залечивающему цинготные явления на моих деснах. Все начало года – в тяжелом физическом состоянии. Теперь – с весною – как будто лучше. Хочется отдыха в тишине, в зеленых ветвях, где-нибудь у моря. По-видимому, однако, ничего не выйдет.