Добрые времена
Шрифт:
Вновь раздался рев восторга с одновременным оглушительным свистом противной стороны.
— Радзиевского ведут, — прокомментировал марафонец.
В конце дорожки показался Старцев, за ним понуро топал смущенный верзила. Одновременно с ними к команде подскочил Зотов. Глядя на верзилу боком, как рассерженный воробей, он приговаривал:
— Ну, Радзиевский, Радзиевский! Подумал, пока там сидел? Хорошо подумал над своим поведением?
Верзила смущенно поглядел в небо.
— Что ты там увидел? Ты смотри мне в глаза!
Верзила уставился на сапоги, вздохнул и пророкотал:
— Подумал.
— Ну, смотри у меня! Сегодня в нашем составе столичные футболисты, не опозорь нас.
Радзиевский бросил короткий, как удар в челюсть, взгляд на Рожнова, затем снова посмотрел на лейтенанта и вздохнул, как усталая лошадь.
— На форму, — сказал Зотов, — переодевайся. Да не здесь — хоть за скамейки зайди. Женщины тут.
И, повернувшись к Рожнову, объяснил:
— Жена привязалась. А с ней — другие. Так что, если проиграете, сживут меня. Вы уж постарайтесь, ребятки, a?
Рожнов бросил взгляд на трибуну и приосанился. Действительно, среди пышущих здоровьем и белозубыми улыбками солдатских физиономий мелькали хорошенькие женские личики.
Раздался дружный вопль автобатовцев и свист первой роты. На противоположной стороне поля появилась команда противника. Раздался заливистый свисток судьи.
— В круг! — скомандовал Рожнов.
По-баскетбольному стали в круг, нагнув друг к другу головы. Надо было отдать должное Бобу. В такие минуты он умел говорить самые банальные вещи очень искренне и эмоционально.
— Ребята! Не посрамим первую роту. Будьте поспокойнее. Глядите на меня. Ну пошли.
Он бежал впереди, наклонив свою красивую голову вперед, а руки откинув назад, будто приготовившись к прыжку в воду. Эффектно построив команду в центре поля полукругом, выкрикнул:
— Команде автобата физкульт...
— Привет! — гаркнула команда.
Разыграли ворота. Отослав Светика на место, Боб обратился к Стасу и Ромке:
— Мальчики. Помогайте. Когда мы в атаке, будьте разыгрывающими в центре поля. Когда мяч у них, пулей — к Светику. Стойте насмерть.
Потом он глазами, но очень красноречиво показал марафонцу на щупленького грузина и скомандовал:
— Самбисты и Радзиевский назад! Бегуны — ко мне.
Свисток. Удар по мячу. Матч начался.
В первое же мгновение Бобу удается выковырять мяч из-под ног противника. Он красиво бежит вперед, расчетливо подталкивая перед собой мяч. Следом толпой устремляются и свои, и чужие. Даже Светик, увлеченный всеобщим порывом, добегает до линии штрафной площадки и там, подпрыгивая, тоненько кричит:
— Боб, давай!
Однако ударить тому не удается. Кто-то подставляет ногу, и Боб, перевернувшись через голову, эффектно распластывается на земле.
— Пенальти! — дружно кричат болельщики.
Судья, будучи освистан, назначает штрафной, и Боб, мучительно хромая и одновременно бросая красноречивые взгляды на трибуну, идет его бить. Удар легко парирует вратарь, и вот уже вся толпа мчится к воротам Светика. Толкая и мешая друг другу, перворотцы спешат занять квадраты в своей зоне. Озадаченные непонятной суетой, противники невольно сбавляют темп, а когда спохватываются, уже поздно — везде они натыкаются на ноги защитников.
Мяч отбит к Бобу, который так и оставался в середине поля. Тот пасует налево, там стычка, и мяч уходит за ворота. Свободный.
— Что за суета такая? — недовольно бросает Ромка Стасу, спеша вновь занять левый угол ворот.
— Лошадиная игра, что же ты хочешь? — цедит тот, занимая соответственно правый угол.
— Вы мне не очень мешайте, — просит Светик.
— Можем вообще уйти, — обижается Ромка.
Хлоп! Летящий высоко навесной мяч будто прилипает к правой руке Светика.
— Хомич, давай! — кричат болельщики.
Светик рукой без труда кидает мяч к центру поля, точно в ноги Бобу, который тут же мчится вперед. Перед ним вырастают двое защитников, но Боб ловко перекидывает мяч через головы, обходит и бьет что есть силы.
Поле будто взрывается. Все прыгают, толкаются, бьют друг друга.
— Гол! — кричит стадион.
Скромно потупившись и подняв для приветствия обе руки, Боб дефилирует мимо трибуны.
— Боб, не пижонь! — предупреждает его Ромка.
Четыре года играют вместе, поэтому он хорошо знает слабости капитана. Так и есть. Рожнов уже никого не видит, не слышит, играет один. Вскоре мячик у него отбирают, и напрасно он эффектно падает, прося штрафной.
Уже свалка у ворог Светика. Угловой. Анохин нерасчетливо выбегает вперед, чтобы перехватить мяч, а юркий грузин низом посылает мяч в левый угол. Напрасно Ромка пытается достать его ногой.
Свет уныло идет вынимать мяч из сетки. Набегает орущий Боб.
— Ты зачем его отпустил? — кричит он марафонцу.
Тот стыдливо молчит.
— Ни на шаг не отходи. Понял?
— А вы зачем тут? — обращается он к друзьям.
— Не ори, — осаживает его Ромка. — Криком не поможешь. Из-за тебя гол пропустили.
— Из-за меня? — возмущается Боб.
— Из-за тебя! — тихо, но твердо говорит подошедший Родневич. — Кончай играть один.
Свисток призывает капитана в центр поля. Игра как бы успокаивается. Мяч перекатывается с одной половины на другую, не доходя до штрафных площадок.
Всеобщее удовольствие вызывает марафонец. Напрасно мечется грузин влево, вправо, резко останавливается, убегает к своим воротам, бросается к чужим. Марафонец всегда рядом, жарко дыша ему в ухо. Нервы грузина не выдерживают. Он апеллирует к судье.