Дочь княжеская. Книга 1
Шрифт:
Причал закончился у широкой арки белого камня. Красиво. Морские ворота домовладения… Ворот, впрочем, как таковых не было, но под аркой дохнуло кратковременным жаром, а за нею воздух уже был тёплым, как в летний день. Хрийз развязала и откинула капюшон, осматриваясь.
Первым бросился в глаза резной столб в человеческий рост. На столбе сидела, поджав ногу, громадная серебряная птица. Невероятно изящная, несмотря на размер, каждое пёрышко словно на станке выточено, с филигранной скрупулёзностью робота. Внезапно птица открыла глаз — кошачий, золотисто-зелёный с вертикальной щелью зрачка, и хрипло каркнула. Хрийз от неожиданности попятилась.
Таачт причмокнул, сказал негромко:
— Своя.
Раслин дрогнул, потеплел. Дохнуло привычной жутью, сопровождающей любое магическое воздействие. Птица смешно кивнула и вновь застыла неподвижной статуей.
— Не видела никогда сийгов, са од? — добродушно спросил Таачт.
Хрийз только головой покачала: нет.
— Это пенот, хранитель, — пояснил он. — Сийги — ограниченно разумны. Их не приручают, их воспитывают, исключительно с их собственного согласия. Благословен дом, где селится сийг! У нас на скалах живёт несколько диких стай. Если повезёт, ты понравишься какому-нибудь птенцу, и он с тобой подружится…
*----
са од — вежливое обращение к девушке, ближайший аналог 'сударыня' (прим. автора)
Сийг. Хрийз оглянулась. Птица застыла в неподвижности, смежив веки и напоминая собой совершенную скульптуру живого серебра. А если бы не признала, несмотря на просьбу Младиного мужа? Что ж, крокодильи зубки в длинном клюве — прекрасный ответ…
Каменная дорожка с низенькими фонариками вместо перил привела к фасаду, а по обе стороны её плескалось светлое, даже на взгляд тёплое, море. Пахло солью и йодом, холодноватой влагой, но листья не осыпались печальным пурпуром под ноги — здесь не было места осени. Над домовладением висел магический защитный купол, охраняя поселившееся во владениях Црнаев вечное лето. Арка отсекала холодный воздух, выступая своеобразной тепловой дверью.
Хрийз вспомнила, как удивлялась дому Нагурнов, который показался ей очень большим. Теперь она увидела, что такое по-настоящему большой дом. Роскошь в реалиях Сиреневого Берега, как она есть. Семья Црнай могла себе это позволить.
Несколько переходов через выгнутые деревянные мостики, узкая тропинка, снова мостик…
Наверное то, куда они все пришли, следовало называть рабочим кабинетом. В понимании моревичей, естественно. На деле это был рукотворный уголок горной природы: серая скала в подтёках ржавчины, по которой стекал в круглый прудик пузырящийся нарзанный ручеек, валуны-лавки, цветущие травы.
Хрийз ждала старика, а как ещё: человек… тьфу, моревич! — войну прошёл от первого дня до последнего, и на её начало уже не был мальчиком, сколько ему сейчас? По местному счёту лет шестьдесят, а по-нормальному — умножить шесть на восемнадцать и добавить справа нолик. Вот и рисовалось в голове нечто этакое, с палочкой. Не тут-то было. Пальш Црнай выглядел внушительно. Барракуда на марше. Мощный выскоий мужчина, от возраста — только лысина, хотя не факт ещё, что естественная, мог просто выбрить, для красоты…
Короткий жест, и Таачта смело мгновенно, был и нету. Похвальная сыновняя почтительность. Млада осталась. Наверняка и она рада была бы смыться вместе с ненаглядным, но ей не дозволили.
— Присядьте, — сказал старый Црнай, и Хрийз осторожно устроилась на краешке одного из валунов.
Ещё подумала мрачно, что отсидит себе попу, на твёрдом-то. Не тут-то было. Стоило опустить на тёплую поверхность зад, как валун проявил чудеса мягкости и удобности: буквально обвернулся вокруг тела, подстроился, создал вполне себе вышесредний комфорт. Младе сесть не предлагали, она осталась где-то за спиной, Хрийз чувствовала её напряжённое присутствие.
— Расскажите о себе, — доброжелательно предложил Пальш Црнай, усаживаясь в 'кресло' напротив.
Ага, собеседование… Так, спокойно. Хрийз облизнула высохшие губы, спросила:
— Что вас интересует?
— Как вы попали в наш мир?
— Случайно. Я даже не… У нас не знают о других мирах, официальная наука не признаёт, во всяком случае. У нас есть скала с дырой… Парус… и я… много раз там бывала, мы перелезали сквозь эту дыру много раз, и вот…
Горло сжало судорогой. Тот день вспомнился так ясно, так отчётливо… Больших трудов стоило сдержаться, вморгнуть непрошенные слёзы, прикрикнуть мысленно на себя: 'Заткнись, дура, судьба твоя решается!'
— Понятно, — Црнай внимательно смотрел своими рыбьими гляделками, казалось, душу вынул и детально изучает под микроскопом. — Дальше.
— Мне нужно заработать на обучение, — сказала Хрийз, справившись с собой. — Я не хочу подписывать контракт на семидвешь, это очень много. Млада сказала, что у вас я могу заработать на учёбу за пару сезонов…
— Это так. Но мы предъявляем к наёмным работникам особые требования. Нас интересуют, скажем так, определённые моральные качества…
Будто кипятком ошпарило. За кого её тут принимают?
— Я не воровка! — резко сказала Хрийз, не успев испугаться собственной смелости. А вот как велит убираться, откуда принесло…
Пальш секунду разглядывал её, потом сказал неторопливо:
— О воровстве не говорю. Но если вы вздорны, мелочны, придирчивы и неаккуратны, мы с вами не сработаемся.
— Нет, — сказала Хрийз, — я не такая… наверное…
— Наверное? — с интересом спросил он.
— Я работала в Службе Уборки. Замечаний не было…
— Хорошо, — кивнул Црнай. — Итак, госпожа Хрийзтема, вы готовы к работе сроком на сезон и обязуетесь исполнять свои обязанности в надлежащем качестве?
— Да, — сказала Хрийз.
Раслин вновь дрогнул, отмечая всплеск магии. Но Хрийз не обратила внимания, потому что жути в этот раз практически не ощутилось никакой. Много позже она на собственной шкуре поймёт, что в этом мире вылетевшее слово назад не возьмёшь именно потому, что данное обещание — уже контракт, магический, и горе тому, кто нарушит его. Но это будет не сейчас и даже не завтра…
— Млада, — обратился к невестке Пальш, — устрой.
И поднялся, показывая, что разговор окончен.