Долгий сон
Шрифт:
— Почему, не понимаю?
— Вот и я не понимаю, зачем это вам, чтоб в ваш дом посреди ночи ввалилась орава черных? — грубо спросил Тайри.
— Чего вы боитесь? — спросил Макуильямс. — Я — не боюсь. Приезжайте.
У Тайри открылся рот. Никогда еще с ним так не говорил ни один белый.
— Так вы полагаете, это будет ничего, мистер Макуильямс?
— Приезжайте, Тайри, — плавно лился из трубки голос Макуильямса. — Но должен вас честно предупредить. Я не за
Тайри моргнул.
— За кого,сэр, простите, вы будете драться?
— За справедливость, — сказал Макуильямс. — Буду отстаивать правосудие в этом городе.
Тайри раздумывал. Этот белый отстаивает правосудие и не желает драться за него. Он, Тайри — «ослушник», он живет как бы вне закона. Но он — черный, и сейчас правосудие преследует его, пытаясь отнять у него свободу. Так не удастся ли ему то же самое правосудие натравить и на полицейского начальника?
— Думается, надо ехать, — прошептал Тайри доктору Брусу.
— Как скажете, Тайри, — вздохнул доктор Брус.
— Сейчас приедем, мистер Макуильямс, — проговорил Тайри в трубку. — До скорого свиданьица.
Он встал и похлопал себя по карману, в котором лежал пистолет.
— Хочешь тоже поехать, Пуп?
— Я, папа, буду все время при тебе, никуда не уйду, — сказал Рыбий Пуп.
— Выводите машину, док, — обратился Тайри к доктору Брусу. — Мою больно хорошо знает полиция.
Вскоре они уже неслись в машине доктора Бруса по мокрым от дождя ночным улицам. Рыбий Пуп пытался привести в порядок свои мысли. Правильно они сейчас поступают, нет? И тут же с отчетливостью осознал, что в их жизни таких понятий, как «правильно» или «неправильно», не существует. В жизни надо драться — драться, чтобы тебя не убили, не бросили за решетку, не поставили в нестерпимо позорное положение. У Тайри и доктора Бруса есть лишь один выбор. Либо так — либо бежать.
— Вот он, его дом, — показал доктор Брус.
— Машину поставьте тут, — посоветовал Тайри. — Дальше дойдем пешком. — Он помедлил. — С черного хода зайдем, как полагаете?
— Зайдем с парадного, — сказал доктор Брус.
Они подошли к дому и поднялись на каменное крыльцо.
— Уж если войдем, обратно пути не будет, — предупредил врач.
— Чего там, раз надо, значит, надо, — сказал Тайри. — Звони, Пуп.
Рыбий Пуп поднес палец к белой кнопке звонка, но нажать не успел — дверь уже распахнулась.
XXIX
На пороге стоял Макуильямс, и Рыбий Пуп со смутной тревогой ощутил сердечность и прямодушие, которыми веяло от этого человека. Макуильямс был без пиджака, в одной рубахе, высокий, в очках, лет сорока на вид.
— Прошу ко мне в кабинет, — пригласил он, и первым пошел по коридору.
Рыбий Пуп никогда до сих пор не бывал в доме белого и чувствовал себя не в своей тарелке. Он поплелся за Тайри, который шел, не отставая от доктора Бруса. Макуильямс сел за письменный стол.
— Садитесь, пожалуйста, — сказал он.
— Благодарю, — сказал, садясь, доктор Брус.
Рыбий Пуп пристроился подле Тайри на диванчике, сбоку от стола.
— Это Пуп, мистер Макуильямс, мой сын.
Макуильямс кивнул и, нахмурясь, вышел из-за стола.
— Я, вероятно, представляю себе, что вам нужно, — начал Макуильямс, — но я хочу быть уверен. Прежде всего я — адвокат, это моя специальность. Вы желали бы нанять меня своим защитником или как?
Доктор Брус и Тайри переглянулись.
— Да я как-то не знаю, сэр, — пробормотал Тайри.
— Если вы не знаете, кто же тогда знает? — спросил Макуильямс.
— Придется, видимо, с вами говорить без утайки, сэр, никуда не денешься, — сказал Тайри, не ведая, сколько цинизма в его вкрадчивых словах. — Вы насчет пожара в «Пуще» слыхали?
— Если верить тому, что пишут в газетах, на пожаре погибли от удушья сорок два человека. Кажется, имели место серьезные нарушения противопожарных правил, — сказал Макуильямс.
— Так вот послушайте, сэр, как оно все обстоит. «Пущу» содержали мы с доком, — начал Тайри. — Как вы есть адвокат, то вам можно начистоту рассказать, на чем у нас все держалось. «Пуща» давала хорошие деньги. И работала с дозволения начальника полиции…
— Вы доказатьэто можете, Тайри? — резко прервал его Макуильямс.
— Доказательство — вот оно, — сказал Тайри, показывая ему пакет.
— То есть чеки, которые вы давали полицейскому начальнику?
— Да, сэр.
— За что?
— А чтоб он давал нам делать, что хотим, — сказал Тайри.
— И что же вы делали? — спросил Макуильямс. — Только слушайте, вы здесь не на допросе. Вы не обязаны отвечать.
— Сейчас уже скрывать не имеет смысла, — пробурчал Тайри, раздосадованный тем, что вынужден пускаться в подробности. — Сейчас остается говорить одну чистую правду, больше ничем не поправишь дело… Начальник не мешал «Пуще» работать, не беспокоил нас — понимаете?