Домби и сын

Диккенс Чарльз

Такъ разсуждалъ капитанъ, поглаживая юнаго мичмана, отчасти въ забытьи, отчасти лаская его какъ стараго знакомца. Робъ, сидя на прилавк, смотрлъ во вс широкіе глаза на своего хозяина и пятьсотъ разъ спрашивалъ себя, отчего y него такая безпокойная совсть? Нтъ сомннія, думалъ Робинъ, много убійствъ лежитъ на этой душ, и зарзанныя жертвы не даютъ ей покоя. Внезапный стукъ въ дверь пробудилъ обоихъ мыслителей отъ нравственнаго усыпленія.

— Что такое? — спросилъ капитанъ тихимъ голосомъ.

— Кто-то стучится въ дверь, капитанъ.

Встревоженный

капитанъ немедленно прокрался на цыпочкахъ въ гостиную и поспшно заперся на ключъ. Робинъ имлъ предписаніе встртить постителя на порог, если бы онъ оказался въ женскомъ плать; но такъ какъ стучавшая фигура прииадлежала, очевидно, къ мужскому полу, то Благотворительный Точильщикъ отворилъ дверь, и молодой джентльменъ, щегольски одтый, проворно вбжалъ въ магазинъ, довольный тмъ, что укрывается, наконецъ, отъ проливного дождя.

— Чортъ побери! шутить тутъ нечего: работа Борджесъ и компаніи, — проговорилъ вбжавшій джентльменъ, съ состраданіемъ осматривая свои панталоны, запачканные брызгами и грязью. — О, какъ ваше здоровье, м-ръ Гильсъ?

Привтствіе относилось^къ капитану, который теперь выплывалъ изъ гостиной, стараясь показать, но весьма неудачно, что выходитъ оттуда случайно.

— Благодарю васъ, — продолжалъ джентльменъ, не дожидаясь отвта, — я, слава Богу, совершенно здоровъ, и премного вамъ обязанъ. Мое имя — Тутсъ.

Капитанъ припомнилъ, что видлъ этого джентльмена въ церкви во время свадьбы, и сдлалъ ему поклонъ. М-ръ Тутсъ отвчалъ любезной улыбкой, но тутъ же пришелъ въ крайнее замшательство и, не зная, что длать, ухватилъ капитанскую руку и пожималъ ее очень долго; затмъ, опять не зная, что длать, схватилъ руку Точильщика и пожималъ ее самымъ дружескимъ образомъ.

— Ну такъ видите ли, м-ръ Гильсъ, если вамъ угодно, — началъ опомнившійся Тутсъ, — я пришелъ съ вами поговорить отъ имени Д. О. М., вы, разумется, знаете?

Капиганъ, сохраняя таинственный видъ, немедленно махнулъ крюкомъ въ маленькую гостиную, куда и послдовалъ за нимъ м-ръ Тутсъ.

— О, прошу извинить, совсмъ забылъ, — проговорилъ Тутсъ, между тмъ какъ капитанъ усаживался подл камина, — вамъ не случалось слышать о Лапчатомъ Гус, м-ръ Гильсъ?

— О какомъ гус?

— О Лапчатомъ, м-ръ Гильсъ. Не знакомы ли вы съ нимъ?

Капитанъ отрицательно покачалъ головой. М-ръ Тутсъ объяснилъ, что упомянутый джентльментъ извстенъ во всей Англіи своимъ необыкновеннымъ искусствомъ, и есть тотъ знаменитый боксеръ, который опрокинулъ на повалъ шропшейрскаго силача. Но и это истолкованіе, по-видимому, не вразумило капитана.

— A вотъ онъ стоитъ на мостовой, если вамъ угодно, м-ръ Гильсъ. Вдь я съ нимъ пришелъ. Да ничего, пусть себ стоитъ; авось не промокнетъ!

— Сейчасъ прикажу его позвать, — сказалъ капитанъ.

— Ну, если вы такъ добры, что позволите ему посидть въ магазин съ вашимъ молодымъ человкомъ, такъ оно, конечно, я очень радъ, потому

что, видите ли, ему надобно беречь свои кости, a погода не совсмъ хороша. Въ костяхъ y него вся сила, м-ръ Гильсъ. Я кликну его самъ: онъ мигомъ явится.

М-ръ Тутсъ, выбжавъ къ дверямъ, послалъ на воздухъ соловьиный свистъ, и немедленно за этимъ сигналомъ вошелъ въ комнату стоическій джентльментъ въ косматой блой бекеши, съ короткими волосами, со сплюснутымъ носомъ и значительной лысиной на голов.

— Садитесь-ка, Гусь, — сказалъ м-ръ Тутсъ.

Послушный Гусь выплюнулъ частицу соломы, ко торой онъ себя угощалъ, и забралъ въ ротъ остатокъ этого же лакомства.

— A не мшало бы теперь этакъ забористую порцію шнапсу, господа, какъ вы думаете? — возгласилъ Гусь, не обращаясь ни къ кому въ особенности. — Погода, что называется, демонская, и меня, съ вашего позволенія, промочило до костей.

Капитанъ поспшилъ подать рюмку рому.

— За ваше здоровье, господа! — возгласилъ, Гусь, закинувъ голову назадъ и выливая въ себя живительную влагу, какъ въ пустую бочку.

М-ръ Тутсъ и капитанъ вошли опять въ гостиную и заняли свои мста передъ каминомъ.

— М-ръ Гильсъ…

— Стой! — заревл› капиганъ. — Мое имя Куттль.

М-ръ Тутсъ былъ приведенъ въ величайшій испугъ; между тмъ капитанъ скороговоркой продолжалъ:

— Капитанъ Куттль мое имя, Англія моя родина, здсь мсто жительства, и да благословенъ будетъ Ботъ отцевъ нашихъ нын и присно и во вки. Отыскать въ книг Іова и положить закладку.

— О, неужели я не могу видть м-ра Гильса? неужели?…

— Если бы вы, молодой джентльменъ, — выразительно началъ капитанъ, положивъ свою увсистую руку на колни м-ра Тутса, — могли увидть старика Соля, замтьте это, собственными глазами, какъ сидите теперь здсь, замтьте это, приходъ вашъ доставилъ бы мн больше отрады, чмъ попутный втеръ для корабля въ штил. Но вамъ нельзя видть Соломона Гильса. A почему нельзя вамъ видть Соломона Гильса? — продолжалъ капитанъ, замчая по лицу джентльмена глубокое впечатлніе, произведенное на его душу, — потому что онъ невидимъ.

Озадаченный м-ръ Тутсъ имлъ намреніе замтить, что это ничего, но тутъ же опомнился и, поправляя себя, воскликнулъ:

— О, Господи, твоя воля!

— Да, воля Господня, конечно, его святая воля, a старика Соля все-таки не видать намъ съ вами, какъ своихъ ушей. Онъ поручилъ мн письменнымъ документомъ хранить и опекать вс его вещи, и хотя мы жили съ нимъ душа въ душу, какъ единоутробные братья, a все-таки я не больше вашего знаю, куда онъ ушелъ и зачмъ онъ ушелъ. Можетъ онъ, ищетъ племянника, a можетъ, давнымъ давно свернулъ себ шею. Въ одно утро на разсвт бултыхнулъ онъ черезъ бортъ — и поминай какъ звали! Я искалъ его на вод и на земл, смотрлъ, прислушивался, щупалъ — сгинулъ старикъ Соломонъ, и нтъ мн покою съ того самого часа ни днемъ, ни ночью. Такъ-то, молодой человкъ!