Домби и сын
Шрифт:
Ни на одно мгновеніе не прояснились мысли м-ра Домби. На все онъ смотрлъ съ угрюмымъ и мрачнымъ видомъ и во всемъ находилъ близкое отношеніе къ своему несчастью. Вс предметы, отъ дымящагося паровоза до изуродованной трубы на ближайшей развалин, обдавали его гордую душу мертвящимъ холодомъ, кололи безъ пощады его ревнивое сердце и, казалось, еще больше раздували его ненависть къ тмъ лицамъ, которыя, такъ или иначе, обнаруживали свои права на любовь и память умершаго младенца.
Одно лицо въ продолженіе этого перезда съ особенмой ясностью рисовалось въ его воображеніи, лицо заплаканное, прикрытое дрожащими руками, черезъ которыя однако-жъ искрились глаза, постигавшіе сокровенныя мысли его души. И теперь онъ видлъ передъ собой это лицо, обращенное къ нему съ робкой мольбой, точь-въ-точь, какъ въ ту послднюю ночь передъ отъздомъ, когда онъ приводилъ
Отчего же? Разв онъ чувствовалъ угрызеніе совсти? вовсе нтъ. Но чувство, пробужденное въ немъ этимъ воспоминаніемъ, образовалось теперь ясно и грозило созрть во всей полнот, между тмъ какъ прежде онъ самъ едва подозрвалъ его существованіе. Лицо это окружилось для него атмосферой ненависти и преслдованія, и ему уже мерещился кинжалъ обоюдоострый, готовый на пораженіе смертельнаго врага. Чудовищное воображеніе, разъ навсегда отравленное неестественной злобой, рисовало для него одинаково мрачными красками и картину смерти, уничтожившей завтныя надежды, и картину жизни, представлявшей безпрерывную перспективу огорченій и досады. Одно дитя погибло, a другое уцлло. Зачмъ уцлла дочь, отверженная дочь, a не сынъ, на которомъ сосредоточивались вс проекты ума, вс надежды сердца? Прокіятая смерть!
Такоы были чувства и размышленія, пробужденныя въ чудовищномъ отц прелестнымъ и нжнымъ образомъ его дочери. Она была незванымъ гостемъ при самомъ вступленіи въ жизнь, a теперь только растравляла раны его сердца. Будь его сынъ единственнымъ дтищемъ, ударъ, сразившій его, быль бы, конечно, тяжелъ для отцовскаго сердца, но все же не такъ, какъ теперь, когда онъ могъ упасть на другое дитя, которое не стоило бы никакихъ сожалній. Словомъ, невинное, любящее лицо Фроренсы отнюдь не производило на него успокоительнаго дйствія. Онъ отвергалъ ангела и прилплялся къ злому духу, терзавшему его сердце. Ея терпніе, доброта, расцвтающая юность, любовь, самоотверженіе, были не боле какъ едва замтныя пылинки на пепл ненависти и презрнія. Ея образъ носился передъ нимъ въ какомъ-то зловщемъ туман и только сгущалъ ужасный мракъ, облегавшій его душу. Не разъ, во время этой дороги, рисуя своей палкой фантастическія фигуры, онъ думалъ, какъ бы избавиться оть преслдующей его тни Флоренсы? Эта мысль и теперь тяжелымъ бременемъ лежала на его душ.
Майоръ между тмъ отдувался и пыхтлъ во всю дорогу не хуже дымнаго паровоза, и глаза его нердко отрывались отъ газетнаго листка, уносясь въ туманную даль, какъ будто онъ видлъ цлую коллекцію перезрлыхъ двъ, спасавшихся отъ него вмст съ миссъ Токсъ въ сокровеннькъ и неприступныхъ убжищахъ, гд все-таки настигнетъ и откроетъ ихъ мстительная десница проницательнаго Джоя. Теперь онъ вывелъ своего пріятеля изъ задумчивости торопливымъ извстіемъ, что лошади заложены, и почтовая карета готова.
— Домби, — сказалъ майоръ, слегка дотрогиваясь палкой до его плеча, — перестаньте задумываться: это дурная привычка. Старичина Джо, скажу я вамъ, не былъ бы разбитнымъ малымъ, если бы не держалъ на привязи своихъ мыслей. Вы великій человкъ, Домби, и вамъ ли давать волю безполезному раздумью? Берите примръ съ меня, и будьте тверды, какъ гранитъ.
М-ръ Домби въ самомъ дл почувствовалъ необходимость уступить дружескому совту джентльмена, умвшаго везд и во всемъ сохранить присутствіе духа, и который такъ хорошо постигалъ неотъемлемыя достоинства его высокой натуры. Свжіе кони побжали легкой рысцой по гладкому шоссе, майоръ принялся разсказывать интересные анекдоты, и м-ръ Домби, длая нкоторое усиліе, началъ прислушиваться къ одушевленному краснорчію, которое, не бывъ боле заглушаемо неугомоннымъ паровозомъ, полилось обильнымъ потокомъ изъ краснорчивыхъ устъ блистательнаго оратора.
Неистощимо-остроумная бесда прерывалась только остановками на почтовыхъ станціяхъ, гд путешественники закусывали на скорую руку, и обыкновенными подагрическими припадками краснорчиваго героя, за которые долженъ былъ раздлываться горемычный туземецъ, созданіе жалкое всегда и особенно теперь, во время хлопотливаго перезда. Въ темно-бурыхъ ушахъ его торчали длинныя неуклюжія серьги, и европейскій костюмъ сидлъ на немъ, какъ сдло на коров; независимо отъ искусства портного, онъ былъ длиненъ,
Но на другое утро майоръ встрепенулся, какъ освжившійся богатырь, и отправился оживлять своего друга. За завтракомъ они уговорились насчетъ ежедневныхъ занятій. Майоръ принялъ на себя отвтственность заказывать кушанья и вина, и они условились завтракать вмст каждый день. М-ръ Домби изъявилъ желаніе въ этотъ первый день пребыванія въ Лемингтон, гулять по городу наедин или безвыходно остаться въ своей комнат, a на другое утро ршено было отправиться за городъ и въ залу минеральныхъ водъ. Окончивъ эти распоряженія, пріятели разстались до обда. М-ръ Домби пошелъ сообразиться съ мыслями, a майоръ, въ сопровожденіи туземца, который несъ за нимъ походный стулъ, зонтикъ и шинель, отправился разгуливать по площадямъ и гостиницамъ въ намреніи отобрать подробныя справки обо всхъ пріхавшихъ въ городъ. Онъ очень мило кокетничалъ съ пожилыми дамами, бывшими отъ него въ восторг, и усплъ объявить везд, гд слдуетъ, что старичина Джой, хитрый и тугой, путешествуетъ съ богатйшимъ и почтеннйшимъ негоціантомъ, котораго имя гремитъ на восток и запад, по всмъ концамъ вселенной. Майоръ былъ мастеръ рекомендовать друзей, если вмст съ этой рекомендаціей выставлялась и его особа въ выгоднйшемъ свт.
За обдомъ майоръ разсказалъ кучу самыхъ свжихъ новостей, м-ръ Домби не могъ надивиться свтскости и соціальнымъ свойствамъ своего пріятеля. Раннимъ утромъ онъ зналъ наперечетъ вс извстія послднихъ газетъ и, разсказывая о нихъ въ продолженіе завтрака мру Домби, очень искусно намекнулъ, что насчетъ различныхъ политическихъ новостей зазжали къ нему совтоваться такія важныя и сильныя особы, что онъ можетъ сообщить о нихъ не иначе, какъ весьма темными намеками. М-ръ Домби, жившій такъ долго взаперти и ни разу не переступавшій за очарованный кругъ торговыхъ операцій въ Сити, началъ думать, что теперь одинокая жизнь его озарится невиданнымъ блескомъ и, отложивъ намреніе провести въ уединеніи еще одинъ день, отправился гулять съ майоромъ рука объ руку.
Глава XXI
Новыя лица
Высокіе путешественники гуляли рука объ руку на главной лемингтонской улиц по солнечной ея сторон. Майоръ, синелицый и пучеглазый, какъ всегда, моргалъ и кашлялъ съ удивительнымъ эффектомъ, величественно вышагивая впередъ и еще величественне повертывая толстой головой изъ стороны въ сторону, дабы видлъ и разумлъ всякій смертный, какая онъ особа. Едва они сдлали нсколько шаговъ, какъ майоръ встртилъ одного изъ своихъ знакомыхъ; еще нсколько шаговъ — и другой знакомый попался на встрчу; но майоръ только слегка кивалъ имъ головою и, продолжая путеводительствовать мру Домби, объяснялъ ему значеніе мстности и оживлялъ прогулку соблазнительными анекдотами о текущихъ новостяхъ.
Гуляя такимъ образомъ около часу для собственнаго удовольствія, майоръ и м-ръ Домби завидли вдали катившееся къ нимъ кресло на колесахъ, гд развалившись сидла леди, поворачивая рулемъ, между тмъ какъ сзади какая-то невидимая сила толкала впередъ фантастическій экипажъ. Хотя леди была очеиь не молода, но на полныхъ щекахъ ея расцвтали розы, a нарядъ и осанка обнаруживали привычки первой юности. Подл креселъ, немного поодаль, выступала, какъ павлинъ другая леди, гораздо моложе, красивая собой, гордая и величественная, съ прозрачнымъ зонтикомъ въ рукахъ, съ поникшей головою, съ опущенными рсницами. Ея поступь и надменная осанка говорили ясно, что, если кром зеркала, есть на свт вещи, достойныя нкотораго вниманія, такъ это, во всякомъ случа, не земля и не звзды.