Дон-Кихот Ламанчский. Часть 1 (др. издание)
Шрифт:
— Ты не знаешь, что говоришь, отвчалъ Донъ-Кихотъ; виданное ли дло, чтобы странствующій рыцарь былъ призываемъ когда нибудь въ суду, какъ бы ни было велико число пораженныхъ его противниковъ.
— Мн нтъ дла до вашихъ противниковъ, возразилъ Санчо, что не мшаетъ святой германдад имть дло де всхъ, затвающихъ драки на большихъ дорогахъ; и вотъ это то меня безпокоитъ.
— Напрасно. Будь увренъ, что если понадобится, то я вырву тебя изъ рукъ филистимлянъ, не только — святой германдады; теперь же, скажи мн откровенно: какъ ты думаешь, есть ли на земномъ шар такой безстрашный рыцарь, какъ я? Видлъ ли ты, читалъ ли ты гд нибудь, чтобы кто другой выказалъ столько ршимости
— Не видлъ и тмъ боле не читалъ ничего подобнаго, потому что не умю читать, отвчалъ Санчо; но могу поклясться, что въ жизнь мою не служилъ еще ни одному храбрецу такому, какъ вы; и только дай Богъ, чтобъ эта храбрость не привела васъ туда, куда, по моему мннію, она легко можетъ привести васъ. Но позаботьтесь теперь о вашемъ ух, изъ него течетъ много крови, у меня же въ котомк есть корпія и мазь.
— Мы могли бы обойтись безъ нихъ, отвчалъ Донъ-Кихотъ; еслибъ я позаботился приготовить склянку чудеснаго фіербрасовскаго бальзама; одна капля его сберегла бы намъ много времени и труда.
— Это что за бальзамъ? спросилъ Санчо.
— Бальзамъ, при помощи котораго можно смяться надъ ранами и торжествовать надъ смертью. У меня есть рецептъ его, говорилъ Донъ-Кихотъ; и слушай, Санчо, когда я передамъ въ твои руки этотъ чудесный бальзамъ, то если бы ты увидлъ меня даже, разрубленнаго пополамъ, — случай, очень возможный для странствующихъ рыцарей, — ты, нисколько не смущаясь, подбери лежащую на земл половину моего тла, и, прежде чмъ застынетъ кровь, приложи ее какъ можно плотне къ другой половин, оставшейся на сдл; тогда ты увидишь, что при помощи двухъ капель моего бальзама, я встану здоровымъ, румянымъ и свжимъ, какъ яблоко.
— О, въ такомъ случа, воскликнулъ Санчо, я отказываюсь отъ всхъ острововъ и въ вознагражденіе моихъ услугъ, прошу васъ только дать мн рецептъ этого бальзама. Я увренъ, что унцію его можно будетъ продавать не мене двухъ или трехъ реаловъ, а этого слишкомъ довольно, чтобъ честно и безбдно прожить мн свой вкъ. Но скажите пожалуйста, дорого ли обойдется приготовленіе этого чудеснаго лекарства?
— На три реала можно будетъ приготовить его боле трехъ боченковъ.
— Великій Боже! воскликнулъ Санчо, да что вы не скажете мн сію же минуту, какъ приготовлять его? Отчего вамъ сію же минуту не приготовить нсколько ведеръ его?
— Потерпи, мой другъ; я готовлю теб лучшую награду и посвящу тебя во много другихъ тайнъ, сказалъ Донъ-Кихотъ. Теперь же перевяжи мн ухо; оно болитъ сильне, чмъ я хотлъ бы.
Санчо досталъ изъ сумки корпію и мазь, и Донъ-Кихотъ скинулъ свой шлемъ; но увидя его разбитымъ чуть не на мелкіе куски, онъ едва не лишился и той частицы здраваго разсудка, которая оставалась еще у него. Поднявъ глаза къ небу и стиснувъ свой мечъ, онъ воскликнулъ: «клянусь, какъ клялся великій маркизъ Мантуанскій, когда собирался отмстить смерть племянника своего Вальдовиноса, не вкушать хлба со скатерти, не любезничать съ женщиной и отказаться отъ многихъ другихъ потребностей, — хотя я и не помню, теперь, какихъ именно, но каковы бы он не были, я ихъ включаю въ мою клятву, которую стану выполнять до тхъ поръ, пока не обрушатся удары моего мщенія на голову человка, раздробившаго мой шлемъ».
— Ваша милость, перебилъ Санчо, пріимите во вниманіе, что если побжденный вами рыцарь выполнитъ данное ему повелніе и отправится въ Дульцине съ поклономъ, то до новой обиды, вы не вправ требовать отъ него никакого удовлетворенія.
— Ты правъ, Санчо, сказалъ рыцарь; и я уничтожаю обтъ мой относительно мщенія, но онъ остается
— Чорту даете вы вс эти обты, — скажу я вамъ, проговорилъ Санчо, потому что они вредны для здоровья и тяжелы для совсти. Подумайте: что станемъ мы длать, если долго не встртимъ ни одного человка съ шлемомъ на голов? Неужели вы станете нее время спать, не раздваясь, ночевать — подъ открытымъ небомъ и длать много другихъ глупостей, выдуманныхъ этимъ полуумнымъ старикомъ, маркизомъ Мантуанскимъ. Подумайте о томъ, что по этимъ дорогамъ не здятъ вооруженные люди, а только крестьяне, извощики и погонщики муловъ, не только не носящіе шлемовъ, но даже и не слыхавшіе про нихъ.
— Другъ мой! ты очень ошибаешься, отвчалъ Донъ-Кихотъ. Врь мн: не пройдетъ и двухъ часовъ, какъ мы увидимъ больше вооруженныхъ воиновъ, чмъ сколько собралось ихъ нкогда подъ стнами Албраки, въ которой скрывалась прекрасная Анжелика.
— Да будетъ такъ. Дай Богъ, чтобъ все шло хорошо и чтобъ я скорй получилъ этотъ островъ, обходящійся мн такъ дорого, сказалъ Санчо.
— Повторяю теб еще разъ, не унывай Санчо, продолжалъ Донъ-Кихотъ; потому что еслибъ не оказалось острова, то не имемъ ли вы королевствъ Донимарскаго и Собардискаго, которыя пристанутъ теб, какъ перстень къ пальцу. Но довольно объ этомъ. Загляни-ка въ сумку, не найдешь ли ты тамъ чего нибудь състнаго, и если найдешь, то закусимъ и потомъ отыщемъ какой нибудь замокъ, въ которомъ можно будетъ провести ночь и приготовить чудесный бальзамъ, потому что у меня страшно болитъ ухо.
— Есть у меня не много луку, кусокъ сыру и нсколько ломтей хлба, но всего этого вроятно не станетъ сть такой славный рыцарь, какъ вы, отвтилъ Санчо.
— Какъ дурно ты меня знаешь, Санчо, сказалъ Донъ-Кихотъ. Врь мн: странствующіе рыцари составляютъ славу свою въ томъ, чтобы по цлымъ мсяцамъ ничего не сть, и когда ршаются наконецъ перекусить, то довольствуются тмъ, что попадется подъ руку. Ты не сомнвался бы въ этомъ, еслибъ прочелъ столько рыцарскихъ книгъ, какъ я. Ни въ одной изъ нихъ не читалъ я, чтобы странствующіе рыцари ли иначе, какъ при случа, или на какомъ нибудь блестящемъ праздник, устраивавшемся въ честь ихъ, нее остальное время они питались чуть ни однимъ воздухомъ. Конечно, они не могли, по закону природы, обходиться совершенно безъ пищи, и поэтому нужно думать, что въ лсахъ и пустыняхъ они питались такими же грубыми яствами, какъ т, которыя ты мн теперь предлагаешь и которыми я вполн удовольствуюсь. Перестань же кручиниться о томъ, что меня радуетъ; и не думай пересоздавать міръ, а въ особенности временемъ освященные обычаи странствующихъ рыцарей.
— Я, ваша милость, отвчалъ Санчо, человкъ не грамотный, какъ я уже имлъ честь докладывать вамъ, и потому не знаю обычаевъ странствующихъ рыцарей, но съ этихъ поръ стану наполнять котомку мою сухими плодами для васъ, какъ для рыцаря, и чмъ нибудь боле питательнымъ для самаго себя, неимющаго чести быть рыцаремъ.
— Санчо! возразилъ Донъ-Кихотъ, я не говорю, чтобы странствующіе рыцари должны были непремнно питаться одними сухими плодами, я утверждаю только, что въ большей части случаевъ имъ приходилось питаться этою скудною пищею, прибавляя къ ней: нкоторыя травы, которыя они умли выбирать съ такимъ искуствомъ, съ какимъ съумю выбрать ихъ и я.