Дорога войны
Шрифт:
Хлопнула входная дверь, гулко затопали ноги, сбивая снег, и скоро в экседру ввалился Искандер.
– Опять Эдуард намусорил, – начал он с порога, – весь пол в хвое и стружках.
– Я тебя тоже приветствую, – откликнулся Чанба. Тиндарид фыркнул негодующе и сказал:
– Хотите новость?
– Хотим! – тут же признался Эдик.
– Я узнал имя пятнадцатого воина.
– Того, что выжил на Когайноне? – уточнил Сергий.
– Его! Верзон сдержал слово и поспрашивал, как звали тех пятерых, которые носили прозвища – Лупуса, Сохатого и прочих. Уверен, выжил Тарабост, ибо его настоящее имя. – Искандер сделал мхатовскую паузу и выложил: – Регебал сын Дадеса!
– Наш Регебал?! – ахнул Чанба. Сын Тиндара важно кивнул.
– Регебалов в Дакии много. – осторожно высказал точку зрения Сергий.
– Правильно! – энергично кивнул Искандер. – Но, могу спорить, вы не в курсе того, каково полное имя Регебала. А оно звучит так: Регебал сын Дадеса сына Диега из Вастадавы. Точно такое же, какое было и у Тарабоста! Уверяю вас – это один и тот же человек. Я еще и потому в этом уверен, что Регебал принадлежит к очень знатному роду, он родственник самого Децебала.
– Так наш раб – царских кровей? – впечатлился Эдик.
– Да! И недаром ему такое прозвище дали – Тарабост. У даков это… ну, не то чтобы титул, но что-то вроде титулования, и состоит из двух слов – «сильный» и «знатный».
– Ну вообще! – только и выдавил Чанба и воскликнул: – Чего ж мы его не взяли тогда?! Давно бы уж с золотом были!
– Куда взяли, балда? – остудил горячую голову друга Гефестай. – Мы ж ему ничего не говорили про задание! Да и откуда мы могли что-то узнать про Тарабоста?
– Да я понимаю… – сник Эдикус и тут же воспрял. – Кстати, мы в тыл врага собрались! – похвастался он перед Искандером. – Будем при Оролесе как Штирлицы.
– А меня возьмете? – улыбнулся Искандер.
– Собирайся! – осклабился Сергий.
– Так, а что тогда с Регебалом делать? – нахмурился Тиндарид.
– Ступай в принципарий, шли гонца в Рим – пускай Регебал дует сюда.
– Пока он доберется… – разочарованно протянул Эдик, вдохновленный идеей подвига разведчика.
– А мы ждать не будем, – решительно сказал Сергий. – С утра выезжаем в гости к Оролесу, а Регебал пусть догоняет. Он тут свой, сообразит, что делать.
На север двинулись старой дорогой, проложенной по правому берегу Алутуса. Вышли к Бурридаве, миновали Понс Ветус и на четвертые сутки добрались до Фактории Августа. Здесь дорога кончалась, и начинались тропы. Отсюда преторианцы повернули на восток, к белеющим вдали горам. К Бастарнским Альпам.
Кавалькада неторопливо двигалась по диким безлюдным местам, кружа между скал и сосен, поднимаясь на крутые склоны, проникая в стылые ущелья. Поднимаясь и поднимаясь, до самых высот. Идти было трудно – кое-где ветер сдувал снег, оголяя склоны до мерзлого грунта, а местами кони вязли в сугробах по брюхо. Барахтаясь и шатаясь, животные и люди пробирались вперед.
Неожиданно преторианцы вышли к гребню небольшой седловины, откуда открывался прекрасный вид на местность вокруг. Сергий придержал коня. Перед ним узким сизым коридором простиралась долина, по краям которой с двух сторон вздымались, как окаменевшие химеры, причудливые скалы, высеченные из скального монолита стихиями.
– Та самая долина! – крикнул Искандер, прикрываясь от воющего и режущего ветра. – Всё как Верзон рассказывал!
А ветер дул всё пуще и пуще. Он завывал среди высоких сосен, словно хор заблудших потерянных душ гулко стонал в оледенелых кустах и расщелинах скал.
Низкое серое небо, пустое и безбрежное, навевало на путников тоску. Постепенно спускаясь с вершин, они всё дальше углублялись в густые леса, а снежная круговерть бесилась вокруг, застилая зимние пейзажи белесой пеленой.
Много ли они прошли? Пять, шесть миль? В эту пору дни коротки, скоро ночь, а в пути друзья находились уже около трех часов.
– Плохо дело, Сережка, – прокладывавший след Гефестай внезапно остановился и повернулся к своим спутникам. – Поднимается буран.
– Ищем подходящее место! – решил Лобанов.
Ледяной ветер с силой хлестал им в лицо. Преторианцы так закоченели, что вряд ли могли вымолвить онемевшими губами хоть слово. Впрочем, в вое и реве ветра ничего и не расслышишь.
Неожиданно Эдик свернул в заросли и остановился возле огромного поваленного дерева. По-видимому, недавняя буря с корнями выворотила и швырнула наземь здоровенную ель. Корни ее были сплошь облеплены землей, образуя широкую прочную стену локтей пять в поперечнике.
Не обменявшись и парой слов, Чанба и Гефестай вытащили ножи и двинулись в ельник. Нарезав веток, они быстро и умело соорудили навес. Искандер с Сергием занялись верхом, плотно застелив его лапником, и из него же соорудили теплую мягкую постель. Рядом с земляной стенкой Чанба уложил дрова и устроил очаг. Скоро жар костра, сохраняемый корнями, обогрел закуток под навесом, а нагретые над огнем попоны Тзана накинула на спины расседланных лошадей.
– Разве нельзя было продолжать путь? – удивилась она, возвращаясь к костру. – Ты же сам говорил – до перевала остались какие-то мили!
– Можно и продолжить, – согласился Сергий, – но от холода мы бы начали засыпать на ходу, да еще бы и страшно устали. Так и замерзли бы. Выход всегда один – найди убежище, свернись в нем – и спи, пока не утихнет непогода.
– Во сне тоже замерзают.
– Замерзают, если сил не осталось, если все твое тепло ушло на бесполезное барахтанье в сугробах.
– А мы люди умные, – ухмыльнулся Эдик, – умеем вовремя остановиться!
– Я вот однажды под лавину попал, – припомнил Гефестай. – Ох и крутило меня! Лечу – и сам не знаю, куда прилечу: над самыми верхушками леса пронесло и бросило. Завалило. А я потолкался во все стороны, отрыл себе пещерку – и спать. Темно же. Проснулся от того, что душно стало: воздух кончился! Я давай рыть! Копал, копал. Выбрался на самый край пропасти!
– Не ушибся, когда рухнул? – спросил Эдик участливо.
– Еще чего! – важно сказал сын Ярная. – Плавали – знаем!