Дорога войны
Шрифт:
– Тут выход! – донесся ее глухой голос из-под земли. – На обрыв!
– Гефестай, за мной! – рявкнул Лобанов.
Он нырнул в подпол и ссыпался вниз по добротной деревянной лестнице. Ничего не было видно, стены и потолок подземного хода, укрепленные лесинами, Сергей ощупывал руками, а пол пробовал ногой. Но ход тянулся недалеко, вскоре тускло осветилась узкая щель выхода. Роксолан выглянул – круча под ним была залита бледным сиянием полной луны.
– Выдвигаемся! – скомандовал он.
Набитой тропкой Сергий поднялся к кошарам. Глухие звуки боя долетали
Темные фигуры преследователей, снующие около входа и перекликающиеся гортанными голосами, были отличной мишенью для Гефестая. Четыре стрелы впились в спины и бока налетчиков, пока до тех дошло, откуда явился новый враг. Двое бросились в сторону – и попали на меч Сергия.
Однако численный перевес имеет значение – даже необученная толпа в силах подавить сопротивление любого умельца, а преторианцы имели дело с опытными воинами. Лобанова окружило человек десять, еще десятеро навалились на кушана. А потом раздался гневный крик Тзаны, и следом послышался очень знакомый голос, властный и злорадный:
– Сергий! Гефестай! Бросайте оружие! А не то вашей красавице не жить!
– Луций! – проревел Лобанов. – Только тронь, сволочь! Убью!
Издевательский смех был ответом. Его тут же подхватили прочие нападающие, мощным гоготом оглашая ночь. С треском вспыхнули факелы, роняя горящие капли смолы на снег.
– Я еще долго буду вас упрашивать? – В голосе Луция зазвякал металл. – Не боись, Сергий, преторианцы мне живьем нужны!
– Сдаемся? – проворчал Гефестай: видно, жалко стало Тзану.
– Луций! – сдерживаясь, сказал Сергий и отшвырнул меч. – Мы без оружия!
– Отпусти девку! – проорал кушан.
– Да на что она мне… – донеслось в ответ.
Тзана выскочила из хижины и кинулась к Лобанову. Следом выбрался Луций Эльвий. Гладиатора было не узнать, Змей прибарахлился – на нем был остроконечный войлочный колпак, перевязанный у основания пурпурной лентой. Одет он был в долгополую куртку, расшитую золотыми бусинами; узкие шаровары из дорогой персидской ткани Луций заправил в сапожки из желтой замши. На широком боевом поясе, окованном железными пластинами, висел акинак. Еще бы длинные волосы отрастить – и был бы вылитый дак! Или сармат.
Искандера и Эдика вытолкали древками копий.
– Вот и встретились, – расплылся в улыбке Змей. – Я нынче с тобой, Сергий, в звании сравнялся – тоже кентурионом заделался. Оролес меня в сотники вывел.
– Зараза к заразе липнет, – понятливо кивнул Лобанов.
Гладиатор посмотрел на него, склонив голову и улыбаясь.
– Знаешь, – сказал он доверительно, – я, когда понял, по чьим следам шел, хотел сразу тебя прикончить. Но передумал.
– Мы вам очень признательны, – молвил Эдик, поклонился и даже ножкой шаркнул.
Покосившись на него, Луций продолжил неторопливо:
– Да передумал. Знаешь, почему?
– Просвети, – выцедил Сергий.
– Хочу с вами, с каждым, в поединке сойтись! – ухмыльнулся гладиатор. – Чтоб всё по-честному было! Какой мне интерес, если мои парни вас стрелами утыкают?
– Нам это тоже без интереса, – сообщил Чанба. – Только я не понял.
– Чего ты не понял? – неприязненно отозвался гладиатор.
– Ну, ты же сказал, что все будет по-честному, – вытаращил Эдик глаза. – Так? Но ведь первый из нас, с которым ты сойдешься в поединке, тебя зарежет. Или заколет. И с кем тогда биться остальным? Ты подумал?
Луций тяжело посмотрел на него.
– А тебя я первого вызову на бой, – пообещал он, – и прикончу первым!
– У-у, Луцик! – жизнерадостно протянул Эдикус. – Кто только ни хотел меня прикончить! А толку? Половина моих врагов осталась непогребенной, а остальных похоронили с почестями. Ты как предпочитаешь? Чтобы тебя закопали и надпись написали? Или лучше кремировать твое изувеченное тело?
Сотня Луция зароптала. Командир поднял руку, успокаивая личный состав.
– С похоронными обрядами мы потом разберемся, – сказал он спокойно. – А сейчас.
– Я не понял насчет поединков, – перебил его Сергий. – Ты когда это махалово хочешь устроить? Здесь, и по-быстрому?
– Бои пройдут в ставке Оролеса, – отчеканил Луций. – Мы вас туда доставим в целости!
– Спасибо за эскорт, – усмехнулся Лобанов. – Мы как раз к Оролесу и едем.
– С вами хоть не так страшно будет! – добавил Эдик. Луций помолчал, перебарывая ярость, и сказал сдавленным голосом:
– Вы поедете несвязанными. Спуск с гор труден, и не тащить же вас на руках? Сами как-нибудь дотащитесь. Коней мы вам оставляем, а вот оружие – извините. Получите его в лагере Оролеса, как только выпадет черед биться со мной. По коням!
Спускаться с гор было не проще, чем забираться на них. Дороги не было, спуск разбегался тысячей троп, частенько обрывавшихся или заводивших в чащобу.
Пополудни сотня Луция, отправленная Оролесом за припасами, выбралась на прямой участок, пологий склон, заросший буками вразброс. Преторианцы и Тзана ехали в самой гуще отвратительных запахов и глумливых взглядов. Ехали, как по парковой аллее, а после дорога, вернее, направление запетляло между белых холмов, то опускаясь в овраги, занесенные снегом, то взбираясь на верхушки, увенчанные раскидистыми дубами и мелкими густоветвистыми грабами.
На стоянках преторианцев не связывали, но стерегли по всем правилам. Сергия эти меры предосторожности забавляли – им действительно было по дороге с этими латрункулами. А там видно будет.
Глава девятнадцатая,
в которой преторианцы живут по понятиям и «держат зону»
«Продотряд» латрункулов шел быстро, набитой тропой – снег слежался, укатанный ветром. Луций бы и шибче погонял подчиненных, да только ехали они не налегке – каждый вел за собой лошадь, навьюченную либо кожаными мешками с зерном, либо какой иной тарой – с брынзой, завернутой в сырые рогожи, с подкопченным мясом, мукой, с сыром, с соленой рыбой, с салом. Отдельно везли бурдюки с вином. Хорошо разжились разбойнички, пограбили – будь здоров!