Дорога войны

Большаков Валерий Петрович

Правил этим морем пустых душ царь Тарб – номинально, а по сути в становище сложилось двоевластие. Оролес позволял Тарбу беспокоиться всякими хозяйственными вопросами, но армия, хоть и маленькая, была его. А за кем сила, у того и власть. И Тарб терпел это унизительное положение. Потому что его самого терпели.

– Значит, так, – сказал Сергий, переходя на русский, – войлочные стены юрты тонкие, а слух у туземцев острый. – Не сидим, начинаем подрывную деятельность. Искандер и Тзана остаются, будете стеречь место жительства,

а остальные – на выход. Пойдем, прогуляемся, поищем Сирма.

Лобанов, Чанба и Гефестай разошлись в три стороны, держа руки поближе к мечам. Роксолан протоптал затейливую «змейку» по запачканному снегу, кружа между юрт и сараев, и столкнулся с Эдиком.

– Здорово, босс! – жизнерадостно воскликнул Чанба. – И тебя «под колпак» взяли?

– Взяли.

Слежку за собой Сергий заметил сразу, «сопровождающие лица» не особо-то и скрывались – топали открыто, а когда он оборачивался, даже не удосуживались глядеть в другую сторону, изображая случайных прохожих, – так и пялились на кентуриона-гастата, не выпускали из поля зрения.

– Такова она, судьба бойца невидимого фронта, – проговорил Эдик, придав лицу суровое выражение.

– Интересно, – буркнул Роксолан, – кто ж это «наружку» выставил? Оролес? Это вряд ли.

– Это всё наш друг Луций, – криво усмехнулся Эдик. Не таясь, он оглянулся и пальцем указал на бородача с кривым плечом, малость приволакивающего ногу. – Его я точно видел, еще на полонине, он из сотни этого задрипанного гладиатора. Остальных не помню.

– Ладно, не обращай внимания. Будем считать, что это наши телохраны.

Сергий направил стопы по узкому проходу между двумя длинными сооружениями из кирпича-сырца, крытыми снопами камыша. Это были торговые ряды – обе стены зияли рядом квадратных проемов, а деревянные щиты, закрывающие лавки на ночь, торгаши приспособили под прилавки. Покупателей было мало, да и товар не баловал качеством – кнуты, седла, сбруя, оловянные котелки и медные кувшины, горшки и прочий ширпотреб. А в крайней лавке торговали свежениной – туши двух косуль висели на крюках.

– Чтобы зря не ходить… – проговорил Сергий, роясь в кошеле. – Эй, любезный! Отхвати-ка нам… отсюда и досюда.

Мясник – густо заросший курчавой бородой эллин с красным от холода носом – закивал понятливо и отрубил у косули заднюю ногу, захватив филейную часть.

Сергий небрежно сунул ему серебряный денарий и взвалил ногу на плечо, как Геракл дубину.

– Не извольте беспокоиться, – юлил торгаш, – полночи на морозе, не испачкает!

Лобанов кивнул и передал мясо Эдику.

– Угнетаем, да? – сказал тот. – Грузим, как на ишака?

– Почему – как? – хладнокровно ответил Лобанов. – Неси, неси. Тебе ж сказали – полночи на морозе. А мне еще котел купить надо.

Отоварившись, Сергий зашагал рядом с угнетенным пролетарием, усиленно кряхтевшим под тяжким грузом.

– Не кряхти так, – посоветовал ему Лобанов, – обделаешься еще.

– Ладно, босс… – мстительно прошипел Чанба. – А чего ж ты с пустым котлом гуляешь? Воды тоже надо купить! И не смотри на меня, как Ленин на буржуазию! Чего ты? Вода тут недешевая!

Роксолан поморщился, но «пролетарий» был прав: без воды – не туды и не сюды.

Обойдя по кругу плетеную загородку храма Замолксиса, он обнаружил искомое – водоноса с тележкой, полной амфор с ледяной аш-два-о.

– Водичка сла-адкая! – засуетился тот. – Из Дальнего колодца! Чистейшая!

– Ливани тогда в котел.

– А у меня и из проруби набрано, эта подешевше будет.

– Колодезную лей!

Водонос мигом опустошил пол-амфоры, Сергий расплатился – и отправился дальше. А дальше дорогу ему перегородили четверо добрых молодцев, поперек себя шире.

– Это кто у нас такой бога-атенький? – засюсюкал один из них, придвигаясь к Лобанову. – Щас он с нами поделится своими моне-етками.

Он цвиркнул слюной в котел, Сергий увел покупку, сохранив воду незапачканной, и плевок попал ему на штанину.

– Вытер! – резко сказал он. – Живо!

Плевальщик лишь ощерил желтые зубы, вознамерившись харкнуть метче. Лобанов, удерживая котел с водой на весу, ударил наглеца ногой по коленке сбоку. Желтозубый упал, и Сергий мгновенно опустил ногу ему на горло, надавил, выжимая хрип.

– П-пусти-и!..

Трое дружков плевальщика активизировались. Лобанов даванул лежачего и освободил ногу для удара. Эдик не стал дожидаться, пока на него нападут, и атаковал первым. Сергий врезал крайнему носком сапога в висок, а тут за спинами хулиганов и Гефестай нарисовался, поддержал почин. Ему достался третий крепыш, а четвертый быстро скрылся в щели между сараев и пропал.

– Здорово я его! – довольно сказал сын Ярная. – Мой знаменитый пушечный удар! Помнишь, как я ту беседку повалил? Херак с левой, херак с правой – и крыша на уровне моря!

– Тупые какие-то! Лезут и лезут! – возмущался Эдик. – Они что, не видели, как мы Луция отшлепали?

– Потому и лезут, что видели! – сказал Гефестай назидательно. – Тут же полно отморозков, вот они и цепляются, доказывают, что круче нас. А это кто за вами?

Роксолан оглянулся, холодно осмотрел «наружку» и ответил:

– Эти к нам приставлены. Пойдемте отсюда.

– А давайте, оторвемся? – загорелся Гефестай. – Я этот район прочухал, уведу вас в момент! Сейчас кошары пойдут, а потом сарай. Он пустой. Входим в дверь, выходим в пролом, а там уже соседняя «улица»!

– Вперед!

Неторопливо обойдя кошары, преторианцы юркнули в сарай и вылезли через широкую щель прямо к шатру, покрытому воловьими шкурами. Весь снег между шатром и сараем был желтым от натеков мочи.

– Развели чушатник. – проворчал Гефестай, перешагивая отходы жизнедеятельности.