Дорога войны

Большаков Валерий Петрович

Сергий чуть не поскользнулся, проклиная тяжелый котел, – побегай-ка с ведром воды в руке!

Сладковато-горький дым кизяка стелился по-над юртами, а невнятный говор сотен человек словно сгущал сизый чад.

– Что я говорил? – хмыкнул Гефестай с довольством. – Оторвались!

– Закрепим успех, – сказал Сергий энергично. – Ходу!

За юртами путь им преградил ряд высоких амбаров, а потом пошли заснеженные огородики. Повалив хлипкий забор, плетенный из лозы, по грядкам бродила парочка тощих коровенок, приученная – не

от хорошей жизни! – добывать корм из-под снега. Буренки разгребали наст копытами и хрумкали сухой травой. Видать, огородники местные не отличались трудолюбием – все заросло бурьяном. Или сорняки оставляли специально, на прокорм скоту?

За огородиками высилась глинобитная стена, к которой приткнулись полуземлянки.

– Такое впечатление, – хмыкнул Эдик, – что нормальные избушки закопали в землю по самые крыши!

– Говорят, тепло… – протянул Сергий, тихо ненавидя котел с водой.

– И сыро! – подхватил сын Ярная. – И воняет – жуть!

– Жил в такой? – поинтересовался Чанба.

– Заглядывал.

Сделав круг, Сергий обнаружил в стене узкие ворота, укрепленные кривыми стволиками, и выбрался на ту сторону, где нестройными рядами выстроились конические шатры из жердей, заделанные где шкурами, где кошмами, а где и циновками, сплетенными из тростника, – в жару такие стены хранят прохладу, но зимою это сущий морозильник.

– Оторвались, – утвердительно сказал Эдик.

– И заблудились, – добавил Лобанов. – Где наша юрта, кто скажет?

– Найдем! – обнадежил его Чанба и вдруг остановился. – Кого я вижу! – прожурчал он, распахивая руки для объятий. – Никак сам Гай Антоний Скавр пожаловать изволили!

Только тут Сергий углядел знакомую нескладную фигуру легата. Гай брел понуро, шаркая сарматскими войлочными сапогами. При звуке голоса Чанбы он вздрогнул и затравленно обернулся.

– Вы… за мной? – спросил он севшим голосом.

– На фиг ты нам сдался? – вежливо поинтересовался Сергий и поставил в снег проклятущий котел. – Ну, как поживаешь на новом месте? Не женился еще?

– Н-нет.

– А зря, – заметил Лобанов, растирая слипшиеся пальцы. – Семейных тут уважают. Детишек заведешь, будешь летом овечек пасти. Красота! А ты парень крепкий, лет пятьдесят еще протянешь.

– Только так, – кивнул Эдик. – Не жизнь у тебя будет, а малина! На свежем воздухе, на просторе… Пастораль! Буколика!

– Я – римский гражданин! – окрысился Гай. – И не собираюсь гнить в этой вшивой Сарматии!

– А тебя никто не спрашивает, что ты собираешься делать! – резко оборвал легата Лобанов. – Что, в Вечный город потянуло? К лупанариям поближе?

– А кто мне помешает? Ты?!

– Да любой легионер, любой вигил. Они будут рады исполнить приказ Марция Турбона и сцапают тебя, мелкий ты моральный уродец! Ты что, еще не понял, во что вляпался? Наместник твердо пообещал яйца оторвать своим похитителям, и он таки сдержит слово!

– А Публий с тобой? – поинтересовался Гефестай.

– Со мной… – промямлил Гай.

– И кто он тебе? – продолжал сын Ярная.

Легат пожал плечами и выдавил:

– Друг.

– Нет, ты не уродец, – с удовольствием сказал Эдик, – ты полный урод!

– Публий Апулей Юст – предатель! – четко проговорил Лобанов. – Он продавал Оролесу наши секреты, чем погубил десятки парней из каструмов. И кто ты после этого? Ты хоть понимаешь, что стал пособником изменника? Значит, ты и сам изменник! Конечно, вряд ли тебя распнут – патриций все-таки, но веревка для тебя припасена! А может, палками забьют.

– Будь спок! – подтвердил Чанба.

– А ты еще испугался, что мы за тобой пришли. Зачем? Если у тебя хватит смелости или глупости пересечь границы империи, тебя казнят. Если ты останешься здесь, то всю свою жизнь будешь топтаться в дерьме и вычесывать вшей из грязных косм! Лучше будет оставить тебя здесь – тутошняя жизнь лично мне кажется куда страшней казни. Вечная пытка смрадом!

– Я не хочу-у! – заскулил Гай в полном отчаянии и сложил руки в молитвенном жесте. – Помоги мне! Я готов сделать что угодно, я выполню любой твой приказ! Только не дай мне умереть там или жить здесь!

Сощурившись, Сергий посмотрел на Гая. Может, и вправду проняло недоумка?

– Слушай сюда, – твердо сказал Лобанов. – Я не могу решать за наместника, но сказать слово в твою защиту сумею.

– Я… – задохнулся легат.

– Сумею, – поднял Сергий палец, – если ты по-настоящему будешь полезен мне. Ибо помощь мне – это помощь Риму!

– Что я должен делать? – выпрямился Гай. – Приказывай!

– Вы с Луцием и Публием вместе живете?

– Я с Публием, а Луций все время в походах, ему Оролес дал сотню своих.

– Мы в курсе. А Сирм?

– Публий держит его при себе, выдает за старика-отца. Местные даки не узнают Сирма. Раньше жрец носил бороду и длинные волосы, а теперь он коротко стрижен и брит.

– Понятно. Вот тебе первое задание: устрой мне встречу с Сирмом. Сможешь?

– Попытаюсь… – задумался Гай.

– Пообещай Сирму, что я намерен освободить его… по сходной цене.

Гай подумал и решительно тряхнул головой:

– Завтра утром я приду к вам и скажу, что ответил Сирм. Где вас найти?

Сергий посмотрел на Гефестая, и тот ответил:

– Во втором ряду за Волчьими воротами, где раньше Равсимод жил.

– Я найду!

Сергий кивнул легату и взялся за ручку котла.

– Пошли во второй ряд за Волчьими воротами, – проворчал он.

– Правильно, – бодро откликнулся Гефестай. – Давно пора подкрепиться!

День прошел в мелочных заботах, в готовке и генеральной уборке. Соседи преторианцев искренне не понимали, зачем вытрясать пыль из ковров и выгребать обглоданные кости. Все равно ведь новых накидают!