Дорогой ценой
Шрифт:
Маргита пристально смотрела в лицо декану, стараясь угадать, что у него на уме.
— Вы позволите мне, служителю святой церкви, несколько вопросов?
— Пожалуйста!
— Часто ли вы ходили на причастие?
— Я, ваше священство? Никогда! — Душа Маргиты возмутилась. Она вспомнила слова: «Католическая церковь имеет право на тебя». — Как я могла ходить на причастие, если я воспитана не в католической вере?
— А в какой вере вы воспитаны?
— Учителя мои были лютеранами. В пансионате А. религию мне преподавал лютеранский пастор.
— Ах, это большая ошибка! — сказал декан. — Дочь католической церкви в таком заблуждении!
— Да, ошибка, ваше священство! — Глаза Маргиты горели. — Если я дочь католической церкви, то эта церковь должна была позаботиться о моём религиозном воспитании прежде, чем у меня сложились мои собственные взгляды и убеждения.
Глаза господина декана округлились и уставились на Маргиту.
Твёрдую непреклонность выражали её чёрные глаза. По плотно сжатым губам видно было, что она отвергает католическую церковь. В порыве гнева декан едва удержался от резкого ответа, но вовремя спохватился и смиренно склонил голову.
— Признаю, признаю, — произнёс он с сожалением, — с нашей стороны произошла ошибка. Вы вправе обвинять нас. Нашу вину смягчает лишь то, что церковь насильственно не может вмешиваться в дела семьи.
Эти слова сначала подействовали на молодую женщину — он был прав. Но вдруг словно кто-то шепнул ей: «А испанская инквизиция? Разве она не врывалась в семьи и не вырывала лучшее, чтобы уничтожить?».
— Позвольте нам, милейшая, хоть что-нибудь исправить. Вчера мы говорили с паном Николаем, для которого это положение очень мучительно. Он попросил меня приставить к вам каплана Данга, чтобы он преподал вам учение нашей церкви.
Она возмутилась и уже готова была прокричать: «Зачем мне ваше учение? Я никогда не стану католичкой! Я хочу принадлежать церкви моего отца!». Но тут же вспомнила дедушку. Слова «для него это положение очень мучительно» удержали её. Она не могла осквернить то, что для него было свято, только потому, что ей в этом отношении не было уделено должного внимания.
Честнее было бы познакомиться с этой религией и затем объяснить, почему она не может принять её.
— Каков будет ответ? — спросил декан добродушно.
— Я готова проверить учение вашей церкви, ваше священство.
Она открыто посмотрела ему в лицо. — Позаботьтесь, пожалуйста, о книгах для меня. Я обещаю стать внимательной ученицей пана каплана.
— О, конечно, — ответил декан одобрительно. — Вы станете не только внимательной ученицей, но и хорошей дочерью своей церкви.
— Да, пан декан, для церкви, которой будет принадлежать моя душа, я стану хорошей и послушной дочерью.
Маргита оставила для себя путь для отступления, но его священство, декан Юрецкий, не понял её и покинул Орлов в убеждении, что он наткнулся на неожиданное препятствие и что пану каплану придётся эту молодую даму научить большему, чем креститься и перебирать чётки.
Где ему взять подходящие книги для неё? Теперь это не казалось ему таким простым, как вчера. Несмотря на это, он не сомневался, что они вскоре вернут эту заблудшую овечку в лоно правоверной церкви, откуда ей уже не удастся сбежать.
К счастью, Маргите мысли и чувства пана Юрецкого не были известны. Она почувствовала себя очень одинокой, когда вспомнила его посещение. Как ей сейчас недоставало человека, с которым она могла бы посоветоваться! Отец не настаивал на переходе в его церковь. Наверное, он прав: то, что было возможно в средневековье, сегодня уже невозможно. В наш просвещённый век заблуждения католической церкви исчезли сами по себе.
Может быть, нет уже других различий между протестантами и католиками, кроме как в церемониях? В обществе их, по крайней мере, незаметно. Стоит ли начинать борьбу из-за незначительных отступлений или различий в церемониях? Стоит ли оскорблять доброго дедушку? Чего она достигнет? Ах, почему она ни с кем не может посоветоваться!
«Боже мой, — вздохнула Маргита, — помоги мне. Ты видишь, как я одинока!»
Она встала, чтобы зажечь свет и принести книги, по которым в А. училась религии. Они очень мало прошли по этим книгам, и теперь она решила проработать всё с начала до конца.
Внимание её отвлекли шаги в коридоре и стук в дверь.
— Войдите!
Занавесь на двери отодвинулась.
— Пан Урзин! — воскликнула Маргита, приятно удивлённая этим неожиданным посещением. — Добро пожаловать!
Она протянула ему обе руки.
— Простите меня за смелость, пани, — извинился молодой провизор, — но я подумал, что вы, наверное, с тоской ждёте известий от наших милых путешественников, и вот принёс.»
— О, не извиняйтесь, пан Урзин! Мне ваше посещение и так было бы приятно, а тем более с таким дорогим известием, — сказала она приветливо. — Я совсем одна, дедушка в Подолине.
Надеюсь, вы проведёте часок со мной, не правда ли?
Он поклонился, снял верхнюю одежду и, заняв предложенное кресло у камина, передал Маргите телеграмму. Она наклонилась к огню и прочла: «Всё в порядке. Самочувствие хорошее. Привет Маргите. Николай».
Она поцеловала телеграмму и села в кресло. Она совсем забыла велеть принести лампу, в помещении и так было достаточно светло. Теперь она могла с кем-то поговорить о Никуше и о своём отце.
Время за беседой шло быстро. Внезапно Маргита умолкла. Её вдруг осенила мысль: «Он мне посоветует, как быть». Рядом с Урзиным она почувствовала себя спокойно и уверенно.
— Пан Урзин, вы евангелической веры? — прервала она молчание.
Он оторвал взгляд от огня и посмотрел на неё.
— Да, пани.
— Вы твёрдо придерживаетесь учения своей церкви, не правда ли?
— Я придерживаюсь учения Иисуса Христа.
— А вы с вашими убеждениями могли бы принять католическую веру?
— Католическую? — он улыбнулся. — Как соединить свет и тьму? Чтобы стать католиком, мне пришлось бы сначала оставить Иисуса Христа.
— Христа? Но католическая церковь тоже проповедует Его учение.