Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов
Шрифт:
Вотъ, Государь мой, прекрасное доказательство! Но вс запальчивые люди весьма походятъ другъ на друга, покрайней мр въ способ ихъ мстительности. Щитаете ли вы себя меньше виновнымъ, хотвши оскорбить все мое смейство, естьли бы мое безуміе не отвлекло васъ отъ сей наглости и не избавило бы моихъ родственниковъ отъ обиды.
Дражайшая Кларисса! Не уже ли вы всегда будете упоминать о безуміи, о наглости или вамъ столько невозможно благопріятно думать о другихъ, сколько о вашихъ родственникахъ чтобъ заслужить вашу къ нимъ преданность и почтеніе? Простите меня, несравненная Кларисса! Естьли бы я не чувствовалъ къ вамъ такой любви, какой ни одна женщина никогда
Сей вопросъ привелъ меня въ великое замшательство. Но я ршилась защищать себя.
Время ли, Г. Ловеласъ, теперь ли случай изъясняться вамъ такъ вольно съ молодою двицею, лишенной всякаго покровительства? Вашъ вопросъ весьма страненъ; могу ли вамъ упрекать что нибудь по моимъ свденіямъ. Я вамъ отвчаю, сударь… и чувствую, что слезы перерываютъ мой голосъ, я хотла вдругъ встать съ мста и уйти.
Онъ ухватилъ меня за руку; заклиналъ меня не оставлять его съ неудовольствіемъ. Онъ мн уважилъ свою страсть, крайную мою свирпость, пристрастіе къ виновникамъ моихъ бдствій, которыхъ мщеніе и новыя насильственныя предпріятія были предмтомъ нашего разбирательства.
Я почти по невол принуждена была слушать.
Вамъ угодно было, любезная Кларисса, спросить мое мнніе. Весьма удобно представить вамъ то, что осталось длать. Не смотря на ваши первыя повелнія, я надюсь, что въ семъ случа вы не примите еще мое мнніе за обиду. Вы видите, что нтъ боле надежды къ примиренію съ вашими родственниками. Чувствуете ли, сударыня, малйшую склонность удостоить вашей руки того нещастнаго, которой не получалъ еще отъ васъ добровольной милости?
Какая мысль, моя любезная! какое уличеніе, или упреки! я не ожидала въ ту минуту ни такихъ вопросовъ, ни такихъ выраженій. Краска вступаетъ въ лице мое, когда я напоминаю мое смятеніе. Вс твои совты мн пришли въ голову. Однакожъ его слова были такъ ршительны, и столь повелительный видъ. Мн казалось, что онъ наслаждался моимъ замшательствомъ. Поистинн, моя любезная, онъ незнаетъ, что такое есть любовь почитательная. Онъ на меня смотрлъ какъ будто бы желалъ проникнуть въ глубину дущи моей.
Чрезъ нсколько минутъ посл, его объясненія были внятне, но какъ ты увидишь, они были почти принужденными.
Мое сердце жестоко колебалось между гнвомъ и стыдомъ, видя себя доведенною до такой крайности человкомъ, который казался повелвать своимъ страстямъ, между тмъ, какъ я не имла надъ ними ни малйшей власти. Наконецъ слезы мои прервали молчаніе, И я хотла уйти съ знаками горчайшаго оскорбленія, какъ онъ вдругъ обхватилъ меня обими руками, правда, что самымъ нжнымъ и почтительнымъ образомъ, и извинялся довольно глупыми выраженіями: что его сердце ни какъ не желаетъ воспользоваться моимъ замшательствомъ отъ наглаго предпріятія моего брата, и что онъ не намренъ боле повторять предложеніе, которое уже было съ самаго начала дурно принято, слдовательно… остальная рчь его мн показалась только нескладнымъ наборомъ малозначущихъ мыслей и опредленій, чрезъ которыя онъ хотлъ оправдать свою смлость еще не вовсе объясненную.
Я не могу вообразить, чтобы онъ имлъ наглость испытывать меня для извлеченія изъ устъ моихъ признаній не приличныхъ моему полу; но какое бы ни было его намреніе, онъ столь сильно раздражилъ меня, и привелъ сердце мое своею рчью въ такое негодованіе, что я опять начала плакать съ восклицаніями,
Что было мн отвчать? Его предложенія, какъ я сказывала, показались мн исторгнутыми, и боле слдствіемъ его жалости, нежели любви. На что ршиться? Я стояла отворивши ротъ, въ самомъ растроенномъ вид. Я должна была казаться весьма смшною. Онъ насыщался такимъ зрлищемъ, конечно въ ожиданіи отъ меня отвта. Наконецъ устыженная собственнымъ моимъ смущеніемъ, и стараясь скрыть его уверткою, я ему сказала, что онъ долженъ убгать всякія мры… могущія увеличить тревогу… которой я не могу избавиться, видя непримиримость моихъ ближнихъ, и опасаясь слдствій покушеній брата моего.
Онъ общалъ управлять себя единственно моею волею, и злодй еще спросилъ меня, прощаю ли я его нижайшее предложеніе? Что мн оставалось длать, кром новыхъ извиненій моему замшательству, когда онъ такъ дурно меня понялъ. Я ему сказала, что возвращепіе Г. Мордена не замедлитъ; что безъ сомннія удобне будетъ его привлечь на мою сторону, когда онъ узнаетъ, что я употребила помощь Г. Ловеласа единственно для избавленія себя отъ Г. Сольмса; и что, слдовательно желала бы я оставить все въ прежнемъ положеніи до прізда моего двоюроднаго брата.
Сколько я ни была огорчена, но мн кажется, моя любезная, что такой отвтъ не походилъ на отказъ. Не правда ли, что другой человкъ на его мст, испыталъ бы скоре убждать кротостію, нежели устрашать вспыльчивостію? Но Г. Ловеласу угодно было такимъ говорить голосомъ, какого бы никакая мало чувствительная женщина не стерпла; и его обидная горячность принуждала меня хранить молчаніе.
,,Что ето значитъ, сударыня? Вскричалъ онъ; и такъ вы ршились открыть, что мн ничего не должно ожидать отъ вашихъ чувствованій, пока останется вамъ малйшая надежда помириться съ родными, цною моего щастія, которое, конечно будетъ первою вашею жертвою?,,
Такія выраженія, любезная Гове, воспалили также во мн кровь. Однако я сохранила нкоторыя мры.,,Вы видали, сказала я ему, сколько мн была отвратительна вспыльчивость брата моего; и такъ вы весьма ошибаетесь, Г. Ловеласъ, естьли хотите испугать меня своею наглостью, и принудить согласиться на то, что противно вашимъ собственнымъ условіямъ.,,
Онъ будто вошелъ въ самаго себя; и просилъ меня только, что бы позволено было впередъ о длахъ его говорить въ его сторону; и естьли онъ сдлается достойнымъ малйшей милости моей, то надется, что онъ не останется одинъ въ свт, которому бы я отказывалась отдавать справедливость. Я ему сказала:,,Вы полагаетесь на будущее; и я тоже отъ него ожидаю доказательства о вашихъ достоинствахъ, которыхъ вы сами осуждаете, и которыхъ дйствительно вамъ не достаетъ.,,
Я опять готова была удалиться; онъ заклиналъ меня, выслушать его. Что его ршеніе, избгать осторожно всхъ непріятныхъ случаевъ, и какія бы небыли поступки моего брата, исключая только оскорбленія моей особы, удаляться всхъ насильственныхъ мръ. Но естьли бы случилось тому подобное могу ли я требовать, что бы онъ былъ спокойнымъ зрителемъ, видя меня похищаемую на корабль къ Синглетону; и въ такой плачевной крайности, уже ли не будетъ ему позволено защитить меня?
Защитить меня, Г. Ловеласъ? Я буду отъ того въ крайнемъ нещастіи. Но разв вы думаете, что я не буду въ безопасности въ Лондон Кажется, что, по описаніи дома вдовы, я буду въ немъ свободна и спокойна.