Достопамятная жизнь девицы Клариссы Гарлов

Ричардсон Сэмюэл

Ежели ты хочешь знать подробности нашей ссоры, должно тебя удовольствовать, когда уже вообще я призналась, что твое нещастное дло подало къ тому поводъ.

Но какъ мн изъясниться? Я чувствую, что краска вступаетъ въ лице мое. И такъ узнай, моя любезная, что я была… почто… такъ; что я была бита. Нтъ ничего справедливе. Матушка за благо разсудила ударить меня больно по рукамъ, что бы вырвать у меня письмо, которое я къ теб писала, и которое я изодрала въ куски и бросила при ней въ огонь, чтобы не дать его прочесть.

Я знаю, что это приключеніе тебя опечалитъ; слдовательно ты можешь избавиться отъ труда, чтобъ мн сказывать то.

Г. Гикманъ пришелъ нсколько

минутъ посл. Я не хотла его видть. Я, или съ лишкомъ велика, чтобъ быть битой, или такого ребячьего возраста, что не могу имть у себя покорнаго слуги. Вотъ, что я объявила матушк. Хотя бы не простительно было и пальца поднять, досада и гнвъ, вотъ другое оружіе!

Она мн сказала голосомъ Гарловыхъ, что требуетъ повнновенія, и что откажетъ домъ даже Г. Гикману, естьли онъ будетъ помогать мн въ переписк, которую она запретила.

Бдный Гикманъ! между матерью и дочерью его роль очень странна. Но онъ знаетъ, что увренъ въ матушк, а во мн нтъ. И такъ, есть ли бы онъ не былъ наклоненъ и теб услужить, выборъ его нетруденъ.

Я заперлась на цлой день, и даже малую пищу мою принимала я у себя въ комнат. Въ вечеру получила я торжественное повелніе сойти внизъ на ужинъ. Я сошла: но окруженная мрачными облаками. Да и нтъ, были долго одни мои отвты. Такое поведеніе, сказала мн матушка, не извинитъ меня передъ ней. Я отвчала, что и ей мало прибыли меня бить. По ея словамъ, дерзость моей противности заставила ее ударить меня по рук. Она сожалетъ, что я ее столько разгнвала, однакожъ требуетъ изъ двухъ одного; что бы я вовсе прекратила переписку, или чтобы показала ей вс наши письма.

Я ей сказала, что она требуетъ двухъ вещей равномрно невозможныхъ, и что ни какъ неприлично, ни чести моей, ни склонности, оставить друга въ нещастіи… а особливо для удовлетворенія подлыхъ и жестокихъ душъ.

Она не пропустила представить мн по обыкновенію вс доводы къ повиновенію.

Я ей отвчала, что безумное и съ лишкомъ строгое повиновеніе причинило все твое нещастіе: что, ежели она меня щитаетъ склонною къ супружеству, то должна щитать меня также способною къ различенію и къ сохраненію дружества, а особливо съ такою особою, которой пріобртеніе довренности и уваженіе сто разъ она сама прежде мн желала; что есть другіе должности кром природныхъ и что вс они согласиться могутъ. Что несправедливое повелніе будетъ всегда родъ тиранства, хотя она еще меня побьетъ. И что въ моихъ лтахъ я не могла ожидать, что бы мн не оставлено было ни малйшее употребленіе моей воли, никакого поступка выбору моему, даже въ разсужденіи нашего пола, ибо проклятый полъ не входилъ въ это дло.

Самое благопріятное ея требованіе состояло въ сообщеніи нашихъ писемъ. Она долго на томъ стояла. Ты, говорила она, находишься въ рукахъ самаго пронырливаго человка, который по нкоторымъ ея вденіямъ, обращалъ въ насмшку ея Гикмана. Хотя она наклонна хорошо судить о теб, и о мн, кто можетъ ей отвчать за слдствія нашей переписки?

И такъ, моя любезная, ты видишь, что польза Г. Гикмана много тутъ участвуетъ. Я бы непротивна была показать матушк наши письма, естьли бы была уврена, что перо наше не будетъ тмъ принужденно; и когда бы я не видла ее столько приверженною къ противной сторон, что ея разсужденія, опорочиванія, выводы и перетолкованія, сдлаются вчнымъ источникомъ затрудненій и новыхъ споровъ. Впрочемъ я бы не желала открыть ей, какъ твой хитрый Изувръ представлялъ себя человкомъ превосходныхъ достоинствъ. Я знаю великодушіе, которое поставляетъ тебя выше собственной своей пользы; но не помышляй заставить меня отказаться отъ переписки нашей.

Г. Гикманъ, тотчасъ посл

этой исторіи, предложилъ мн свои услуги; и послднее письмо мое показываетъ теб, что я ихъ приняла. Хотя онъ въ великихъ милостяхъ у матушки, однакожъ щитаетъ, что она съ лишкомъ сурова къ теб и ко мн. Онъ имлъ милость сказать мн, (и кажется я примтила въ рчахъ его видъ покровительства,) что онъ не только одобряетъ нашу переписку, но удивляется твердости моей въ дружб; и бывъ не весьма хорошаго мннія о Г. Ловелас, онъ увренъ, что мои совты могутъ быть иногда теб полезными.

Основаніе такой рчи мн понравилось, и ето великое его щастіе, иначе я бы потребовала у него изъясненія слова одобрять, и спросила бы изъ чего онъ взялъ, что я его терпть буду. Ты видишь, моя любезная, что такое есть порожденіе мущинъ; лишь успешь дать имъ случай одолжить тебя, они тотчасъ берутъ право одобрять наши поступки, въ чемъ повидимому заключается также право и опорочивать, когда имъ за благо разсудится.

Я сказала матушк, сколько ты желаешь помириться съ твоимъ смействомъ, и сколько ты независима отъ Г. Ловеласа. Слдствіе, сказала она, можетъ заставить насъ судить о второмъ пункт. Касательно до перваго, она то знаетъ, и ее мнніе также, что ты неиначе надется можешь примиренія, какъ возвратившись въ замокъ Гарловъ, однакожъ безъ всякаго права налагать условія. Ето врнйшій способъ, прибавила она, для доказательства твоей независимости. Вотъ твоя должность, моя любезная, по мннію моей матери.

Я полагаю, что первое твое письмо надписанное къ Г. Гикману, придетъ мн изъ Лондона.

Твоя честь и безопасность однимъ предмтомъ моихъ молитвъ.

Я не понимаю, какъ ты поступаешь въ перемен платья.

Мое удивленіе умножается, видя упорство твоихъ родственниковъ въ оставленіи тебя въ нужд. Я не понимаю, какія могутъ быть ихъ намренія? Хочешь, или не хочешь, они тебя бросаютъ въ его объясненіяхъ.

Я посылаю письмо черезъ Роберта, чтобы не терять времени, и повторяю теб предложеніе моихъ усердныхъ услугъ. Прощай, мой любезный, мой несравненный другъ.

Анна Гове.

Письмо СXXVII.

КЛАРИССА ГАРЛОВЪ къ АНН ГОВЕ.

Въ Четвертокъ 20 Апрля.

Я бы сочла себя недостойною твоей дружбы, естьлибъ самыя важныя пользы мои не оставляли мн довольно времени для изъясненія въ краткихъ словахъ моему любезному другу, сколько я не похваляю ея поведеніе, когда великодушіе ея препятствуетъ ей познать свою ошибку, но отъ которой я должна бы бол другихъ страдать, потому, что я была причиною оной.

Ты знаешь, что меня огорчаютъ раздоры твои съ твоею матерью, и говорить, чтобы я избавила себя отъ труда теб о томъ повторять.

Прежде, моя любезная, ты не того желала. Ты мн часто повторяла, что дружба твоя ко мн умножалась, когда я теб выговаривала твою излишнюю запальчивость, отъ которой разсудокъ твой научалъ тебя остерегаться. Хотя я въ нещастіи, хотя упала въ проступокъ, хотя смыслъ мой не пространенъ, однако теперь стою вниманія, потому, что я могу говорить о себ такъ свободно, какъ о другомъ; и когда моя погршность длается заразительною, когда она тебя вводитъ въ запрещенную переписку; пребуду ли я въ молчаніи противъ неповиновенія, котораго слдствія, какія бы он не были, увеличатъ мое заблужденіе, и изъ дурнаго корня произведутъ дурныя отрасли?