Дверь в лето (сборник)
Шрифт:
Она скривила лицо.
— Это мне не нравится.
— Мне тоже не нравится, но здесь, к сожалению, все ясно так же, как в банковских махинациях; по крайней мере, для этого года. Человечество смахнет с лица волосы, прищипнет пальцами нижнюю губу и скажет: “Уабба, уабба, уабба”.
Она вздрогнула.
— У вас есть еще что-нибудь выпить? Потом я пойду.
— У меня есть лучшая идея. За то, что вы ответили на мои вопросы, я обязан накормить вас ужином. Скажите мне, куда бы вы хотели пойти, я смешаю для вас еще один коктейль.
Она прикусила губу.
— Вы ничем мне не обязаны. Я… я чувствую, что не в состоянии идти в ресторан. Может быть, я… я снова сделаю…
— Нет, вы ничего не сделаете, — сказал он резко. — Ни одна женщина не делала этого дважды.
— Вы уверены? Но все равно, я не хочу быть среди людей, — она посмотрела на кухонную дверь. — У вас здесь есть продукты? Я могу что-нибудь сварить.
— Так, для завтрака. И фунт замороженной вырезки. Там есть еще пара хлебцев. Я иногда делаю себе гамбургер, когда не хочу никуда идти.
Она пошла на кухню.
— Пьяная или трезвая, одетая или голая, но готовить я умею. Вы это увидите.
И он это увидел: хлеб с поджаренным мясом, тертым луком и свеженарезанным укропом; салат из овощей, которые она нашла в холодильнике; прожаренный, но не горелый картофель. Они ели на маленьком балконе и запивали охлажденным пивом.
Он собрал тарелки.
— Да, Миди, вы умеете готовить.
— В следующий раз я принесу настоящий гарнир и возьму реванш за сегодняшний ужин, тогда вы сможете судить.
— Я могу судить уже сегодня. Но у меня есть замечание. Позвольте мне сказать вам в третий раз, что вы мне ничего не должны.
— Нет? Если бы вас не было рядом, я бы теперь сидела в тюрьме.
Брин покачал головой.
— У полицейских есть указание: при подобных обстоятельствах оставлять людей в покое, чтобы это не распространилось дальше. Вы же сами это видели. И вы, моя дорогая, в тот момент отнюдь не были интересны для меня. Я даже не видел вашего лица. Я…
— Потому что вы видели достаточно всего другого.
— Чтобы быть честным, я ничего не видел. Вы были всего лишь одной из деталей фона.
Она поиграла ножом, потом медленно произнесла:
— Здорово, похоже, что вы меня оскорбили. За мои двадцать пять лет, в течение которых я встретила немало более или менее преуспевающих мужчин, меня называли по-всякому, но “деталь фона”! Я должна треснуть вас по голове вашей же счетной машинкой.
— Моя дорогая леди…
— Я не леди, но и не деталь фона.
— Ну так вот, моя дорогая Миди, прежде чем вы сделаете что-нибудь непредусмотренное, я хочу вам сказать, что был, как студент-первокурсник.
На ее щеках появились ямочки.
— Вот это уже разговор, который захочется слушать девушке. А я уже испугалась, что вас изготовили на фабрике счетных машин. Вы у меня просто клад, Потти.
— Если “Потти” [62] уменьшительное от моего имени — это мне нравится, но если это намек на объем моего живота, тогда я отреагирую подчеркнуто холодно.
Она потянулась к нему и погладила его живот.
— Я бы предпочла, чтобы ваш живот был пообъемистей, Потти. Со стройным и голодным мужчиной трудно иметь дело. Если я буду готовить для вас чаще, то все поставлю на свои места.
62
Некоторые из значений этого слова — худой, тощий.
— Это предложение?
— Это случилось поздно, слишком поздно. Вы, действительно, думаете, что весь мир окажется теперь под микроскопом?
Он сразу же стал серьезным.
— Еще хуже.
— Как это?
— Пойдемте, я покажу.
Она собрала посуду и положила в мойку на кухне. Брин говорил без остановки:
— Я статистик в одной из фирм по усовершенствованию инженеров. Я могу точно сказать ранчеро, сколько его бычков в наступающем году будут стерильными, могу сказать кинорежиссеру, какая сумма ему потребуется на натуральные съемки в случае плохой погоды. Или, может быть, как велика должна быть фирма в определенной отрасли, чтобы без страховки, самой, вынести весь деловой риск. И я бываю прав. Я всегда бываю прав.
— Я думаю, что большая фирма должна быть застрахована на все случаи жизни.
— Напротив. По-настоящему большие фирмы когда-нибудь да начинают интересоваться статистической Вселенной.
— Что вы подразумеваете?
— Теперь это неважно. Что меня особо интересует в моей профессии, так это циклы — равномерно повторяющиеся цепочки похожих событий. Циклы, Миди, это все. Они везде. Приливы и отливы. Времена года. Войны, любовь. Каждый знает, что весной фантазию мужчины легко возбудить, и девушка никогда не перестает об этом думать. Но вам известно, что кроме этого весеннего сезона существует еще один цикл, длящийся немного дольше восемнадцати лет? И что девушка у фальшивого конца кривой не имеет таких хороших шансов, как ее младшие и старшие сестры?
— Ах, может быть, я превращусь в перезрелую старую деву?
— Вам двадцать пять? — он подумал. — Да, может быть, но ваши шансы значительно больше. Кривая загибается вверх.
Не забывайте, что вы — только одна из множества статистических единиц. Кривая действительна для всей группы. Во всяком случае, пара девушек из нее выходит замуж каждый год.
— Но вы же все время говорите, что я одна из статистических единиц.
— Извините. Впрочем, замужество идет параллельно посевной площади пшеницы, причем кривая пшеницы первой достигает своего высшего пункта. Можно сказать, что посевная площадь пшеницы побуждает людей к браку.
— Но это звучит глупо.
— Конечно, глупо. Большинство законов природы поначалу формулировались в виде примет. Но тот же самый цикл показывает кульминацию в домостроении сразу же после кульминации в замужествах.
— Это имеет определенный смысл.
— Да? Много ли молодых супружеских пар, которых вы знаете, смогли позволить себе новый дом? С таким же успехом вы можете оценить и посевные площади пшеницы. Мы не знаем, почему, только знаем, что это так.
— Может быть, в этом виноваты солнечные пятна?