Дверь в лето (сборник)
Шрифт:
И сейчас он искал в толпе Пьеретту, уверенный, что хозяйка пса одета именно в этот костюм.
На этом фестивале все напоминало о Марте, словно они уже бывали здесь вместе. Как она любила путешествовать! Хвать путеводитель, хвать чемоданы и — в дорогу! Марта… Она всегда сидела рядом, а шоссе широкой лентой неслось под колеса машины. Они вместе пели “Америку прекрасную”: “Алебастровый блеск городов никогда не затмится слезами…”
Однажды… Где это было? В Блэк-Хиллс? В Озарке? В Поконосе? Все равно! Однажды она сказала:
— Ты никогда не станешь президентом, я никогда не буду первой леди, но, клянусь, мы знаем Штаты куда лучше, чем президент.
— Это чудесная страна, дорогая.
— Да” верно. Я готова всю жизнь колесить по ней — искать слонов, лишь бы вместе с тобой.
Джон тогда только погладил ее по колену, он уже знал о ее болезни.
Толпа колыхнулась и повлекла его. Он остановил одного из красных дьяволов.
— Куда все идут?
— На парад, конечно.
— На Большой Парад?
— Да, они и есть парад, — красный дьявол пошел дальше. Джон — следом.
Вдруг его схватили за рукав.
— Нашли ее? — это была миссис Эванс в легком домино, под руку с высоким пожилым Дядей Сэмом.
— Что? О, здравствуйте, миссис Эванс. Что вы имеете в виду?
— Не прикидывайтесь дурачком. Вы ее нашли?
— С чего вы взяли, что я кого-то ищу?
— Это же ясно видно. Ну, мне пора, — и она затерялась в толпе.
Большой Парад уже двинулся. Он выходил ниоткуда и был бесконечен. Прошли Патриоты из Холли, штат Колорадо, за ними — Рыцари-Храмовники в масках, следом — Пророк из Хорасана с Королевой Любви и Красоты, дальше — выходцы из пещер, что на дне Миссисипи… Ежегодный Бруклинский Парад — школьники с американскими флажками; Карнавал Роз из Пасадены, целые мили увитых цветами машин… Индейские заклинатели из Флагстаффа, посланцы двадцати двух кланов, на каждом — украшений на тысячу долларов. Следом за аборигенами ехал Буффало Билл с острой бородкой и вьющимися локонами; шляпу он держал в руке. Гавайскую делегацию возглавлял сам король Камехамеха, а его подданные, увитые гирляндами свежих цветов, плясали перед ним и кричали зрителям: “Алоха!”
Параду не было конца. Танцоры из Нью-Йорка, Дамы и Господа из Аннаполиса, Ковбои из Техаса, Маленькие Муки и Чудища — все зажгли двойные факелы и бросали в толпу гостинцы — король зулусов и его шоколадные придворные пели: “Кто не был там, кто сомневался в этом…”
Потом под мелодию “О, золотые башмачки” вся толпа надела маски, подчиняясь обычаю тех времен, когда человечество было еще молодо и первый раз встречало весну. А по аллее шел король — его мантию несли пятнадцать пажей — и его двор; следом — рыжие и белые клоуны, потом — военные оркестры, от которых на глаза навертываются слезы умиления.
Джон вспомнил сорок четвертый год, когда он впервые увидел их марш. Старики и юноши, но все равно защитники, а следом в машинах ехали те, кто не мог ходить.
И здесь то же — за оркестром ехали три автомобиля с ветеранами. Джон ждал, затаив дыхание. Машины подъехали к трибуне жюри, остановились, из них вышли и выползли, помогая друг другу, инвалиды. Прошли мимо трибун, но не сели снова в машины, а пошли вверх по Броуд-стрит.
А следом везли Голливудский Бульвар и весь он был завален новогодними подарками — ни в одном кино не увидишь такого великолепия. Тут было множество игрушек и сладостей для маленьких детей и для подростков тоже. А следом ехал личный автомобиль Санта-Клауса, совершенно необъятный, ’настоящий айсберг, чуть меньше Северного Полюса, а рядом с Санта-Клаусом ехали Джон Бэрримор и Мйкки Маус.
За ними на огромных льдинах ехали маленькие фигурки. Джон прищурился и узнал мистера Эмметта Келли, короля клоунов, в его коронной роли Резинового Уилли. Как всегда, Джон не знал, плакать ему или смеяться. Таков уж был мистер Келли.
А потом пошли слоны.
Большие, средние, маленькие, от крохотулек до могучих Джумбо [61] … Вдруг на другой стороне аллеи случилась какая-то заминка — один из слонов чего-то испугался. Причиной оказался пес. Собака увидела Джона, бросилась к нему и прыгнула на руки.
61
Джумбо — знаменитый слон барнумовского цирка.
— Вот и встретились! — сказал ему Джон. — Теперь я тебя никуда не отпущу.
Пес облизал ему лицо. Клоунского наряда на нем уже не было, но колпачок все еще болтался на шее.
— Что ты здесь делаешь? — спросил его Джон. — И где твоя хозяйка?
Приближались последние слоны. Они шли по трое в ряд, впряженные в большие повозки. Звучно протрубил рог, и процессия стала.
— Почему они остановились? — спросил Джон у соседа.
— Подождите минутку. Сейчас увидите.
Из рядов процессии на огромном черном коне выехал фельдмаршал, на нем были сапоги со шпорами, белоснежные рейтузы и цилиндр, на боку висела сабля.
Конь остановился перед Джоном и тот крепче прижал пса к себе. Фельдмаршал спешился и поклонился ему. Джон оглянулся — не стоит ли кто позади. Фельдмаршал снял шелковый цилиндр.
— Вы, сэр, — человек, путешествующий ради слонов? — это прозвучало скорее утверждением, чем вопросом.
— Да.
— Привет тебе, о мой король! Ваше Величество, Королева и двор ждут вас, — и он слегка повернулся, словно указывая путь.
Джон глубоко вздохнул и взял Трампа под левую руку. Фельдмаршал подвел его к запряженной слонами повозке. Пес вырвался и бросился на колени к даме, что сидела на троне. Королева погладила его, а потом подняла на Джона гордый и счастливый взор.
— Хэлло, Джонни. Добро пожаловать, дорогой!
— Марта! — всхлипнул он. Спотыкаясь, король поднялся на трон, чтобы обнять свою королеву.
Снова протрубил рог, и процессия двинулась своим бесконечным путем…
ГОД НЕВЕЗЕНИЯ
Сначала Потифар Брин не обратил внимания на девушку, что раздевалась прямо на улице.
Он сидел в аптеке, просматривал газеты, а она стояла посреди тротуара в трех метрах от него, но по другую сторону витрины. Он и взгляда не поднял, когда она начала снимать с себя последнее, перед ним был развернут свежий номер “Лос-Анджелес Таймс”, рядом лежали “Геральд Экспресс” и “Дэйли Ньюс”. Брин едва просматривал заголовки больших статей, но зато внимательно читал, например, данные о максимальной и минимальной температуре воздуха в Браунвилле, штат Техас. Он даже переписал их в свой черный блокнот, туда же он занес число пайщиков каких-то двух фирм и курсы их акций на нью-йоркской бирже. Потом настал черед мелких заметок, и в блокноте появились новые записи.