Дверь в лето (сборник)
Шрифт:
Дойль поднял на него взгляд.
— Вы в этом уверены?
— Никакого сомнения, сэр.
Дойль неподвижно замер. На этот раз он уже не глядел на Роудеса, а просто уставился в пустоту. Он затянулся сигаретой, взглянул на пепел и твердо произнес:
— Передать данные. Дюзы запускать по команде.
Четырьмя часами позже Либби все еще диктовал данные включения дюз, лицо его посерело, глаза были закрыты. В какой-то момент он совсем обессилел, но когда пришел в себя, то снова начал слабым голосом диктовать числа. Время от времени капитан и навигатор сменяли друг друга, но для Либби смены не было.
Залпы дюз следовали один за другим все быстрее и быстрее, но сила их постепенно уменьшалась.
Либби внезапно поднял голову, уставился в потолок и сказал:
— Это все, капитан.
— Вызываю Полярную станцию.
Сообщения следовали, как выстрелы из пистолета.
— Параллакс постоянен. Ось Солнце — звезды постоянна.
Капитан упал в кресло.
— Ну, Роудес, мы сделали это — благодаря Либби. — Потом он увидел испуганное, встревоженное лицо юноши. — Что случилось, парень? Мы допустили ошибку?
— Капитан, вы на днях сказали, что хотели бы иметь в парке нормальную, земную силу тяжести.
— Да. И что?
— Вы дали мне книгу по проблемам искусственной гравитации, она мне помогла, и я знаю, как это сделать.
Капитан посмотрел на него так, словно впервые увидел его.
— Либби, я уже устал удивляться вам. Вы можете на некоторое время все бросить и пообедать с адмиралом?
— Капитан, это великолепно!
Репродуктор закряхтел:
— Сообщение с флагманского корабля: Восемьдесят восьмой, хорошо сделано.
Дойль усмехнулся. Репродуктор заговорил снова.
— Сообщение с флагманского корабля: Последнее сообщение недействительно. Последует коррекция.
Лицо Дойля покраснело, но потом репродуктор сказал:
— Хорошо сделано, “З — М–3”!
СТРАННИК В ПОИСКАХ СЛОНОВ
Дождь струился по стеклам автобуса, но не мешал Джону Уаттсу смотреть на поросшие лесом придорожные холмы. Дорога всегда помогала ему одолевать мучительное одиночество. Можно было закрыть глаза и представить, что Марта сидит рядом.
Они всюду ездили вместе: в медовый месяц исколесили свой торговый округ, а потом — пересекли страну. Сначала — по федеральному шоссе номер 66, где по обе стороны то и дело попадались индейские лавчонки, затем по скоростному шоссе номер 1, что в Пенсильвании; неслись сквозь тоннели, пробитые в Аппалачских горах. Он горбился за баранкой, а Марта колдовала над картой, прикидывая, сколько миль осталось до стоянки.
Помнится, одна подруга спросила Марту:
— Милая моя, что ты получаешь от этого?
Джон как наяву слышал жемчужный смех жены.
— А что мне еще нужно? Я окинула взглядом чудесную страну — это при моем-то полутораметровом росте — и всегда попадается что-нибудь новое — ярмарки, выставки и прочее.
— Но ведь все эти ярмарки так похожи одна на другую.
— Да, если считать, что фиеста в Санта-Барбара ничем не отличается от выставки мясного скота в Форт-Уэрт. Кроме того, мы с Джоном — прирожденные бродяги, главная радость для нас — задирать головы и наживать веснушки.
— Глупости, Марта! — дамочка перенесла огонь на Джона. — Разве вам не пора осесть где-нибудь и зажить спокойно?
Такие люди выводили его из себя.
— Нам нельзя оседать, — истово объяснил он. — Из-за опоссума — ему полезно путешествовать.
— Из-за опоссума? Марта, объясни, ради бога, о чем он…
Марта понимающе глянула на Джона и с убийственной серьезностью объяснила подруге:
— Разве ты не знаешь? Джонни выкармливает у себя в животе маленького опоссума.
— Отдаю ему лучшие кусочки, — он погладил свой круглый животик.
Подруга заткнулась. Он терпеть не мог всяких доброхотов, специалистов по советам “для твоей же пользы”.
Марта где-то вычитала, что иногда маленькие опоссумы остаются сиротами при живой матери — просто не помещаются в ее брюшную сумку. Они сразу же образовали Общество защиты осиротевших опоссумов, и Джон, по протекции Марты, был единодушно избран Отцом Города Опоссумов.
Жили у них и другие фантастические звери. Им с Мартой очень хотелось ребенка, но ничего не выходило и они окружили себя невидимыми животными. Был мистер Дженкинс — серый ослик, он давал толковые советы насчет мотелей. Был Шипманк — полосатый бумажный единорог; он жил в туфле. Была Странствующая Мышь, она не умела говорить, но могла неожиданно тяпнуть под коленкой.
Теперь все они пропали. Некому стало заряжать их жизненной энергией и они побледнели, исчезли. Даже Трамп, вполне реальный пес, куда-то подевался. Когда-то они встретили Трампа в пустыне, на обочине шоссе, напоили и взяли с собой. Пес заплатил за доброту неистовой преданностью и всюду ездил с ними. Но когда не стало Марты, исчез и Трамп.
“Где-то он теперь? — думал Джон Уаттс. — Может, бродит без поводка и ошейника по какой-нибудь Собачьей Звезде, где тьма тьмущая кроликов и переполненных мусорных баков? Нет, наверное, он вместе с Мартой, бежит впереди или рядом. Дай бы бог”.
Джон вздохнул и посмотрел на попутчиков. Через проход от него сидела худощавая, довольно пожилая дама.
— Вы тоже едете на фестиваль, молодой человек? — спросила она.
Он вздохнул: уже лет двадцать никто не называл его молодым человеком.
— Что? О да, конечно.
Все они ехали на фестиваль, это был специальный рейс.
— Вы любите фестивали?
— Очень.
Похоже, начинался разговор. Одинокие пожилые дамы любят беседовать с посторонними. Да и ему была нужна именно такая собеседница — веселая и пожилая. Такие женщины, одновременно похожие и на обходительную секретаршу в офисе и на гостеприимную хозяйку фермы, воплощали для него дух Америки.