Дверь в лето (сборник)
Шрифт:
— Внимание, первая секция: занять свои места. Старт через пять минут. Закрыть створки шлюза. Вентиляторы через пять минут будут отключены. Специальное указание для пассажиров: весь багаж положить на пол и, когда вспыхнет красный сигнал, лечь. Экипажу проследить за выполнением приказа.
Старшина вошел внутрь, осмотрелся и тотчас же приказал распределить багаж. Тяжелые тюки были надежно закреплены, дверцы шкафчиков закрыты. Все разместились на полу, и старшина проверил подушку под своей головой; трубки вспыхнули красным, и динамики проревели:
— Внимание, старт! Ускорение! — старшина торопливо откинулся на тюки и окинул взглядом помещение. Вентиляторы зашелестели и смолкли. На несколько минут воцарилась мертвая тишина, и Либби почувствовал, как забилось его сердце. Пять минут превратились в бесконечность. Потом пол задрожал и грохот, словно взорвался паровой котел, ударил в барабанные перепонки. Тело Либби внезапно отяжелело, на грудь навалилось что-то невероятно тяжелое. Через некоторое время осветительные трубки снова вспыхнули белым светом, и динамик объявил:
— Ускорение — ноль; регулярная вахта, первая секция.
Вентиляторы загудели снова. Старшина встал, почесал спину, постучал рукой об руку, а потом сказал:
— О’кэй, парни.
Он перешагнул через багаж и открыл дверь шлюза, ведущую в коридор. Либби поднялся, пошатнулся, оперся о переборку. Руки и ноги у него ослабли; кроме того, он чувствовал себя пугающе легким, будто утратил по меньшей мере половину своего и так небольшого веса.
Следующие два часа он был слишком занят, чтобы предаваться размышлениям или чувствовать тоску по дому. Чемодан и тюк нужно было отнести в нижний грузовой отсек и запереть там. Он нашел предназначенную для него койку и обнаружил, что та принадлежит ему только восемь часов из двадцати четырех, койку делили с ним еще два молодых человека. Три отделения питались в три смены, то есть, все отделение и один член экипажа усаживались за длинным столом в тесном помещении возле камбуза.
После еды Либби уложил личные вещи в шкафчик. Он стоял перед раскрытой дверцей и смотрел на фотографию, которую хотел прикрепить на внутренней стороне дверцы, когда в отсеке прозвучала команда:
— Внимание!
В дверях стоял капитан, а возле него — старшина. Капитан заговорил:
— Садитесь быстро. Маккой, передайте в центр управления, чтобы этот отсек подключили к дымовому фильтру, — старшина поспешил к интеркому на переборке и что-то проговорил в микрофон. — Теперь, если хотите, можете закурить. Я должен поговорить с вами.
Мы на пути к самому великому свершению за все последнее время. Отныне вы — наши люди и у нас есть для вас труднейшее задание, которое когда-либо стояло перед людьми. То, что мы делаем — часть великого плана. Вы и сотни тысяч других, таких же, как вы, станете пионерами, чтобы сделать Солнечную систему удобной для жизни людей.
Важно также, что у вас будут шансы стать полезнейшими и счастливейшими гражданами Федерации. По тем или иным причинам на Земле вы не всегда были счастливы. Иногда вам приходилось видеть, как профессия, которой вас обучали, оказывалась ненужной и вытесненной новыми знаниями; иногда у вас возникали затруднения со свободным временем. Вы не смогли к этому приспособиться. Может быть, вы работали вполсилы и упрекали во всем себя.
Но сегодня, прямо сейчас, все для вас начинается снова. И единственное напоминание о прошлом, которое у вас осталось — это ваше имя на чистом листе бумаги. Все остальное будет зависеть от вас. Именно от вас зависит, что еще напишут на этом листке.
Теперь о вашем задании: нас направили не для ремонтных работ на Луне — с приятным уикэндом в Луна-Сити и со всеми удобствами; и не на планеты с высоким гравитационным полем, где можно нормально питаться и ожидать, что пища останется на дне ваших желудков. Вместо этого мы направляемся в открытый космос, к астероиду ХС-5388, чтобы превратить его в космическую станцию Земля — Марс-3. На нем нет атмосферы и тяготение там всего лишь два процента земного. Нам придется по крайней мере полгода путешествовать на нем в чисто мужской компании, без девочек, без связи с родными, без удовольствий, кроме тех, которые вы сами себе устроите и каждый день вы должны будете работать и работать. Вы заработаете там космическую болезнь, ностальгию и боязнь открытого пространства — агорафобию. Если не будете Осторожны, сгорите под космическими лучами; ваши желудки будут мучить вас и вам захочется, чтобы кто-нибудь пристрелил вас.
Но если вы все сделаете как надо и будете следовать советам опытных людей, вы вернетесь оттуда сильными и здоровыми, со счетом в банке и приобретете множество знаний, которые на Земле не смогли бы приобрести и за сорок лет. Вы станете настоящими мужчинами, и это будет великолепно.
И в заключение — еще кое-что. Это будет непривычно для вас и довольно неприятно. Думайте немного о людях рядом с вами. Тогда все пойдет на лад. Если у вас будут какие-нибудь жалобы и не будет никакого другого способа устранить их причину, сообщите мне. Это все. Будут какие-нибудь вопросы?
Один из юношей поднял руку.
— Капитан? — робко спросил он.
— Задавайте свой вопрос. Как вас зовут?
— Роджерс, сэр. Можем ли мы посылать домой письма?
— Да, но не очень часто. Может быть, раз в месяц, не чаще. Почту может забрать с собой капеллан, инспекционный корабль или корабль снабжения.
Динамик проревел:
— Всем внимание: десять минут свободного полета, — старшина внимательно проследил за соблюдением техники безопасности. Незакрепленный багаж был закреплен, каждый человек получил маленький кулечек. Едва они закончили подготовку, Либби почувствовал, что полностью теряет вес — словно лифт-экспресс во время своего пути наверх внезапно остановился — только еще хуже. Сначала это казалось забавной новинкой, потом ощущение стало неприятным. Кровь пульсировала в висках, ноги похолодели. Либби попытался было сглотнуть, но у него не хватило воздуха, и он закашлялся. Желудок юноши судорожно сжался, и тут ему стало совсем плохо. После первого приступа он услышал, как Маккой крикнул:
— Эй, парень, возьми свой пакетик! В вентиляторы не должно попадать ничего постороннего, — Либби с удивлением понял, что это относилось к нему. Он нащупал свой пакетик, но не успел поднести ко рту — тело его сотряс второй приступ. Внезапно он заметил, что висит около переборки. В отсек вошел лейтенант космического флота и спросил у Маккея:
— Как идут дела?
— Все хорошо, сэр. Но нам не хватило пары пакетиков.
— О’кэй. Уберите это, — и он снова покинул отсек.
Маккой коснулся руки Либби.
— Ну, начали, — он дал ему клочок ваты, сам взял клок побольше и начал ловить плавающие по отсеку сгустки блевотины.
— Позаботьтесь, чтобы пакетик всегда был под рукой. Если вам снова станет плохо, просто остановитесь и подождите, пока это не пройдет.
Либби со всей тщательностью последовал этому совету. Через несколько минут отсек был относительно чист.
— Снимите запачканную одежду и смените пакетики.
Три или четыре человека понесли все это к шлюзу.