Джек Ричер, или Гость

Чайлд Ли

– Я считаю, убитая сама нанесла эти царапины, – сказал Стейвли.

– Вы уверены?

Стейвли несколько раз обошел вокруг головы убитой, ища лучшее освещение. Свежие раны распухли от попавшей в них краски. Они стали зелеными, хотя должны были быть алыми.

– Дать однозначный ответ я не могу. Вы это понимаете. Но с высокой долей вероятности все произошло именно так. Если бы раны нанес убийца, каковы шансы, что он нанес бы их в том месте, где убитая могла нанести их сама?

– Он заставил ее, – сказал Ричер.

– Как? – спросил Блейк.

– Не знаю. Но он заставляет убитых

делать многое. Например, я убежден, что он заставляет их самих выливать краску в ванну.

– Почему?

– Отвертка. С ее помощью открывались банки. А мысль о царапинах пришла уже позже. Если бы убийца сразу подумал о царапинах, он заставил бы убитую захватить с кухни не отвертку, а нож. Или и то и другое.

Блейк уставился в стену.

– Где сейчас банки?

– Здесь, в криминалистической лаборатории, – ответил Пултон. – С ними работают эксперты.

– Отнеси им отвертку. Пусть проверят, соответствуют ли следы.

Помощник Стейвли убрал отвертку в чистый полиэтиленовый пакет. Пултон снял халат, сбросил бахилы и поспешно вышел.

– Но зачем? – спросил Блейк. – Зачем заставлять убитую царапать себе лицо?

– Гнев? – предположил Ричер. – Желание наказать? Унизить? Меня с самого начала мучил вопрос, почему он не проявляет жестокости.

– Раны поверхностные, – сказал Стейвли. – Полагаю, они немного кровоточили, но не были болезненными. Их глубина одинакова на всем протяжении. То есть убитая не дрожала.

– Быть может, это что-то ритуальное, – предположил Блейк. – Имеет какой-то символический смысл. Четыре параллельные линии ничего не означают?

– По крайней мере, для меня ничего, – покачал головой Ричер.

– Как она была убита? – спросил Блейк. – Вот что нам необходимо узнать в первую очередь.

– Быть может, убийца заколол ее отверткой, – предположила Харпер.

– Никаких следов этого, – возразил Стейвли. – Нигде нет колотых ран, которые могли бы привести к смерти.

Он оторвал от тела последний кусок пластика и стал смывать краску с живота, помогая струе ацетона затянутыми в перчатку пальцами. Помощник убрал пластик, и тело осталось обнаженным под ярким светом, обмякшее и совершенно безжизненное. Ричер смотрел на него и вспоминал красивую, жизнерадостную женщину, улыбавшуюся и излучавшую энергию подобно крохотному солнцу.

– Можно ли убить человека так, чтобы этого не мог определить патологоанатом? – спросил он.

Стейвли покачал головой.

– Нет, если этот патологоанатом – я.

Перекрыв струю ацетона, он отпустил шланг, и тот втянулся в отверстие в потолке. Стейвли подошел к стене и переключил вентиляцию на нормальный режим. В помещении снова стало тихо. Тело лежало на столе, по возможности отмытое от краски. В порах и складках кожи остались зеленые подтеки, сама кожа была мертвенно-бледной и одутловатой, словно кожа существа, живущего на дне моря. Слипшиеся остатки грубо отрезанных волос, обрамляющие мертвое лицо, топорщились от краски.

– Существует всего два способа лишить человека жизни, – сказал Стейвли. – Можно или остановить сердце, или прекратить подачу кислорода к мозгу. Но сделать то или другое, не оставив никаких следов, чертовски сложно.

– Как можно остановить сердце? – спросил Блейк.

– Если

речь не идет о том, чтобы продырявить его пулей? Лучший способ – закупорка артерии воздухом. В кровяной поток вводится достаточно большой пузырек воздуха. Кровь перемещается по телу поразительно быстро, и пузырек воздуха ударяет по внутренней стенке сердца, словно камень, словно крошечная пуля, выстреленная изнутри. Как правило, это приводит к летальному исходу. Вот почему медсестра поднимает шприц, ударяет по нему ногтем и выпускает через иголку немного жидкости. Для того чтобы убедиться, что внутри не осталось воздуха.

– Но след от укола будет виден.

– Не обязательно. И определенно не на таком трупе. Кожные покровы испорчены краской. Но можно обнаружить внутренние повреждения, причиненные сердцу. Разумеется, я проверю это во время вскрытия, однако особой надежды нет. В предыдущих трех случаях ничего похожего не было. А ведь мы исходим из предположения, что убийца действует одним и тем же способом, верно?

– А что насчет перекрытия подачи кислорода к мозгу? – спросил Блейк.

– Говоря простым языком, это удушение, – сказал Стейвли. – Удушить человека можно, практически не оставляя следов. Классический случай: слабому и беспомощному старику накрывают лицо подушкой. Доказать что-либо практически невозможно. Но в данном случае речь идет не о беспомощном старике. Убитая была молода и сильна.

Ричер кивнул. Во время своей долгой и богатой событиями службы ему однажды, давным-давно, пришлось задушить человека. Для этого он вынужден был приложить все свои силы, чтобы прижать противника лицом к матрасу, пока тот вырывался и бился в предсмертных судорогах.

– Элисон Ламарр оказала бы отчаянное сопротивление, – сказал он.

– Согласен с вами, – подтвердил Стейвли. – И взгляните на нее. Взгляните на ее мускулатуру. Справиться с ней было бы очень непросто.

Ричер, наоборот, отвел взгляд. В помещении было прохладно и тихо. Жуткая зеленая краска была повсюду.

– Я думаю, она была еще жива, когда ложилась в ванну, – сказал он.

– Основания? – спросил Стейвли.

– Никаких следов, – ответил Ричер. – Абсолютно никаких. В ванной царила безукоризненная чистота. Сколько весила Элисон Ламарр? Сто двадцать фунтов? Сто двадцать пять? Слишком большая тяжесть, чтобы опустить ее в ванну и не оставить никаких следов.

– А может быть, краска была вылита потом, – предположил Блейк. – Уже на тело.

Ричер покачал головой.

– В таком случае оно неизбежно всплыло бы. Нет, судя по всему, Элисон Ламарр сама погрузилась в краску, как обычно погружаются в ванну. Ну, вы знаете: сначала пробуешь воду пальцами ноги, затем опускаешься в нее.

– Надо будет провести эксперимент, – сказал Стейвли. – Но я склонен согласиться, что убитая умерла уже в ванне. В предыдущих трех случаях не было никаких указаний на то, что к убитым вообще прикасались. Ни шрамов, ни ссадин, ни посмертных повреждений. При перемещении трупа обычно повреждаются связки в суставах, потому что их уже не оберегает напряжение мышц. Пока что я считаю, что убитые делали все сами.

– За исключением того, что они не убивали сами себя, – заметила Харпер.

Стейвли кивнул.