Ельцин
Шрифт:
Еще одним незамысловатым способом контроля стало размещение на стратегических постах своих ставленников из числа приобретенных на более ранних этапах политической карьеры знакомых, как традиционно поступали руководители КПСС. Поскольку работа Ельцина в Московской партийной организации продолжалась недолго и сопровождалась потрясениями, лишь немногие сотрудники МГК получили работу в президентском аппарате. Исключение составили Виктор Илюшин (начинавший свою карьеру вместе с Ельциным в Свердловске), Валерий Семенченко и Михаил Полторанин. Лучшей опорой Ельцина была «свердловская диаспора», где он нашел себе руководителя Администрации Президента с 1991 по 1993 год (Юрий Петров), первого помощника с 1991 по 1996 год (Илюшин), руководителя хозяйственного управления (партаппаратчик со стажем Федор Морщаков, занимавший этот пост до прихода Павла Бородина) и агента президента в Совете министров и Совете безопасности (Олег Лобов) [1243] . Геннадий Бурбулис, главный спичрайтер Людмила Пихоя и ее коллега Александр Ильин тоже были свердловчанами; все они преподавали в учебном заведении, которое, на их счастье, оказалось ельцинской альма-матер, — в Уральском политехническом институте [1244] . «В кругу земляков чувствуешь себя увереннее, теплее», — говорит Пихоя [1245] . Впрочем, на земляков Ельцин опирался умеренно, опасаясь обвинений в местничестве и желая сохранить полную свободу в кадровой политике. Бурбулис покинул президента в конце 1992 года, Петров — в начале 1993 года; за ними последовали и остальные. После этого свердловчан в администрации больше не появлялось.
1243
Морщаков был на 15 лет старше Ельцина. В Свердловске, на заре ельцинской карьеры, он был его покровителем, а также организовывал для него охоту на уток и лосей (см. главы 3 и 4). Когда Ельцин был Председателем Верховного Совета РСФСР, он пригласил Морщакова на работу. Петров и Лобов были немного моложе Ельцина, а Илюшин — моложе его на 16 лет. Последний родился в Нижнем Тагиле (как Петров) и был первым секретарем Свердловского горкома комсомола и членом бюро обкома КПСС. Лобов был вице-премьером и первым вице-премьером в 1991, 1993, 1996 и 1996–1997 годах, а с 1993 по 1996 год занимал пост секретаря Совета безопасности. Еще один свердловчанин, Евгений Бычков, до 1996 года возглавлял Государственный комитет по драгоценным металлам, но на этот пост его в 1985 году назначил еще Горбачев. Одним из его заместителей после 1991 года был Юрий Корнилов, бывший руководитель свердловского отделения КГБ.
1244
Людмила Пихоя еще преподавала в УПИ, когда решила присоединиться к Ельцину. Бурбулис был связан с УПИ с 1974 по 1983 год. Одновременно с Пихоя в Москву приехали еще три сотрудника УПИ.
1245
Людмила Пихоя, интервью с автором, 26 сентября 2001.
С этой тактикой была связана и ельцинская привычка искать и находить новых фаворитов. Ими могли стать разнообразные знакомые и люди, с которыми было приятно проводить время, — с ними у Ельцина складывались неформальные отношения. Примерами таких любимчиков могут быть Олег Сосковец или первый вице-премьер в 1992–1993 годах и председатель Совета Федерации в 1994–1995 годах Владимир Шумейко. Фавориты могли быть и из числа «младотурок», сторонников реформ, как, например, Анатолий Чубайс, Борис Федоров и Сергей Шахрай. Чтобы продемонстрировать свою симпатию Федорову, жаловавшемуся на премьер-министра, Ельцин несколько раз в его присутствии звонил Черномырдину. Федоров видел особую доверительность в том, что Ельцин не говорил Виктору Степановичу, что не один в кабинете, и гримасничал во время беседы [1246] .
1246
Интервью Н. Федорова.
Персонализация и разъединенность в государственном аппарате могли бы корректироваться благодаря коллегиальной системе обобщения информации, разборам конфликтов и служению единой цели. Ельцин же упрямо стоял против чего-либо подобного — и это совершенно неудивительно, если принять во внимание его индивидуализм и интуитивный подход к политической деятельности. Будучи не понаслышке знаком с изобилием различных комитетов, бюро и секретариатов, существовавшим в коммунистические времена, он приобрел отвращение к коллективному принятию решений, из чего можно сделать вывод о том, что к советскому наследию Ельцин относился весьма избирательно.
В течение семи месяцев 1991–1992 годов, когда Ельцин совмещал посты президента и премьер-министра, ему приходилось председательствовать на заседаниях Совета министров. Он не испытывал ничего, кроме неприязни, и к этой неповоротливой организации, и к унылой атмосфере, царившей на этих встречах. Бурбулис и Гайдар, понаблюдав несколько месяцев за тем, как Ельцин, будто лунатик, продирается через скучную процедуру заседаний, предложили собираться два раза в неделю. По вторникам проходило рабочее совещание с бутербродами и чаем, на котором Ельцин не присутствовал; еще одна встреча — уже с его участием — происходила по четвергам, на ней одобрялись решения, принятые во вторник. Ельцин с облегчением переложил всю кабинетную бумажную работу на Бурбулиса, а после весны 1992 года — на Гайдара [1247] . Ельцинская конституция давала президенту право (он сам вписал эту статью в проект) возглавлять любое заседание Совета министров. После 1993 года он использовал это право крайне редко (и всего два раза на протяжении второго срока) и в основном для того, чтобы сделать заявление перед телевизионными камерами. Установившаяся практика работы и солидные размеры Совета мешали Ельцину воспринимать его в качестве способного на серьезные решения органа, как это было и с его советским предшественником. 50–60 чиновников сидели в зале, глядя вперед, словно школьники в классе. Все замечания делались через микрофон с трибуны, стоявшей в передней части зала. Голосования практически никогда не проводились.
1247
В мемуарах (Ельцин Б. Записки президента. С. 247) Ельцин в первые месяцы называет Бурбулиса «реальным главой кабинета министров». Вскоре его в этой роли сменил Гайдар. Ельцин лишь пару раз вмешивался в ход заседаний кабинета, выступая по спорным вопросам. В декабре 1992 года он критиковал пожилого министра здравоохранения Андрея Воробьева, который потерял сознание; через несколько дней президент его уволил. В 1996 году Воробьев принимал участие в лечении Ельцина. Сергей Колесников, главный спичрайтер Черномырдина, интервью с автором, 8 июня 2000.
Больше надежд на восстановление управляемости государства подавал российский Государственный совет, функционировавший в 1991–1992 годах. Совет был создан в июле 1991 года по замыслу Бурбулиса и группы интеллигентов-западников, объединившихся вокруг Ельцина во время его борьбы за власть. Они хотели сформировать коллегиальный орган, который заседал бы на высшем уровне и определял курс и приоритеты, не увязая в деталях. Предполагалось, что члены Совета будут иметь личный доступ к президенту; он должен был председательствовать на их формальных встречах, нацеленных на изучение общей картины. Бурбулис намеревался превратить Госсовет в орган, способный модернизировать процесс принятия политических решений, и видел его роль в том, чтобы стать аналитическим центром для работы над руководящими идеями. Совет должен был «разрабатывать для главы государства принципиальные вопросы развития страны и собрать под его крышей единомышленников, разбросанных по другим структурам» [1248] .
1248
Геннадий Бурбулис, третье интервью, проведенное Евгенией Альбац, 31 августа 2001. Госсовет заменил собой Политический консультативный совет, созданный Бурбулисом для Ельцина в бытность его руководителем российского парламента в 1990 году. Помимо сбора информации для Ельцина, эта организация была создана еще и для того, чтобы перетянуть на его сторону симпатии московской интеллигенции и дать ему преимущество перед Горбачевым.
Главными членами Госсовета были Бурбулис и пять «государственных советников», назначенных Ельциным ответственными за реформы в специфических секторах: Екатерина Лахова отвечала за женские и социальные проблемы, Сергей Шахрай — за законодательные инициативы, Юрий Скоков — за оборону, Сергей Станкевич — за политику, Галина Старовойтова — за национальные вопросы. Бурбулис, Шахрай, Станкевич и Старовойтова были передовыми учеными; Лахова, педиатр из Свердловска, занимала центристские позиции; Скоков был чиновником и охранительным державником. Вместе с ними в состав Совета входили пять министров, придерживавшихся либеральных взглядов [1249] . Егор Гайдар и вице-президент Руцкой, боясь быть отстраненными от принятия решений, попросили права участвовать в его работе. Бурбулис, отклонивший предложение возглавить президентскую администрацию, оказался не самым подходящим агитатором за подобный институт. Юрий Петров, Виктор Илюшин и ветераны партийного аппарата, к которым Ельцин обращался за помощью, дали работе Госсовета самую холодную оценку, равно как и министры и парламентарии, не желавшие делиться властью [1250] .
1249
Членами кабинета были Эдуард Днепров (министр образования), Николай Федоров (министр юстиции), Андрей Козырев (министр иностранных дел), Валерий Махарадзе (вице-премьер) и Александр Шохин (вице-премьер и министр труда). Когда Шахрай в декабре 1991 года стал вице-премьером, он сохранил и должность государственного советника.
1250
«Создатели новой структуры… вдохновлялись идеей „конструктивного государства“, которое противопоставлялось „разлагающему государству“, основанному на аппаратных „ходах“, „коридорной проходимости“, системе личных связей и взаимных услуг. По всей видимости, лидеры Госсовета видели источник этого зла в старом аппарате российского Совмина». Бурбулис восстановил против себя других, попытавшись добиться для Госсовета права просматривать все черновики президентских указов. См.: Леонтьев М. Россия без правительства // Независимая газета. 1991. 5 октября.
Злословие осталось бы безрезультатным, если бы Ельцин не терзался сомнениями. Они были связаны с подоплекой существования совета, которая, как позже честно признался Станкевич, состояла в том, чтобы «компенсировать» ельцинские «недостатки» и его недостаточное «видение будущего» [1251] . Известный своей нелюбовью к наставлениям, Ельцин всячески уклонялся от совместной с Госсоветом работы. Он не придерживался твердого расписания, не назначал новых советников и пропускал большую часть ранних заседаний. Их приходилось вести Бурбулису, что было нелегко с учетом того, что за столом собирались политические тяжеловесы. Прочитав в прессе о том, что совет поднимает работу правительства на новую высоту и что Бурбулис превратился в «серого кардинала», который дергает за ниточки из-за кулис, Ельцин оскорбился: «Это, конечно, чушь: для того чтобы быть „кардиналом“, надо иметь в кресле президента безвольную фигуру, мягкую и апатичную» — прилагательные, несовместимые с характером президента России [1252] . Госсовет собирался дважды в месяц, пока в мае 1992 года Ельцин его не распустил. Среди государственных советников, теперь называвшихся «президентскими», самую удачную карьеру сделал Шахрай, который стал министром; Лахова занялась избирательной политикой, а Скоков остался в Совете безопасности, созданном по указу Ельцина в апреле 1992 года. Бурбулис и Старовойтова были уволены в ноябре 1992 года, а потерявший кремлевский кабинет и связь с президентом Станкевич — в декабре 1993 года [1253] . Президентский совет под председательством Ельцина продолжал функционировать на общественных началах в течение его первого срока. В состав совета входили около тридцати «законодателей мнений», и работа в нем представляла собой нечто вроде смотрин для будущих помощников.
1251
Сергей Станкевич, интервью с автором, 29 мая 2001. О том же во втором интервью с автором говорил Сергей Шахрай, 24 января 2001.
1252
Ельцин Б. Записки президента. С. 242.
1253
Станкевича обвиняли в коррупции после инцидента в 1993 году. В 1995 году он покинул Россию и вернулся в 1999-м, после снятия обвинений. Вплоть до конца 1993 года с Ельциным оставалась группа из 10–11 советников, причем многие из них служили без оплаты. Они осуществляли очень мало влияния — как коллективно, так и по отдельности. Впоследствии Ельцин сохранял рядом с собой несколько человек с таким званием.
Время от времени журналисты и аналитики заявляли, что какой-нибудь другой орган добился успеха там, где это не удалось Госсовету. Рассуждения на эту тему неизбежно всем наскучили. От скромных просьб сотрудников о встрече с президентом в узком кругу отшучивались. В 1994 году на приеме в честь 63-летия Ельцина Георгий Сатаров приветствовал президента и сказал, что было бы хорошо, если бы все его помощники могли собираться на встречу с ним раз в неделю. Ельцин отказался: «Зачем это? Разве каждый из вас не может зайти ко мне и поговорить? Вы что, хотите вернуть практику Политбюро?» [1254]
1254
Костиков В. Роман с президентом. С. 322. Большая часть спекуляций по поводу суперкоординатора была связана с Советом безопасности. Основатель и секретарь этого института Юрий Скоков и возглавлявший его недолгое время в 1996 году Александр Лебедь использовали Совет безопасности в качестве трамплина в политической карьере, но способность совета что-либо координировать была весьма слабой.
Большее значение Ельцин придавал двум другим способам повышения управляемости исполнительной власти. Первый — это внеслужебное общение, прием, который он использовал еще в Свердловском обкоме. Этому отчасти способствовал новый жилой дом в Крылатском, где Ельцины официально поселились в 1994 году. Во время новоселья под живой оркестр здесь танцевали Черномырдин, Коржаков, Гайдар, Бородин и Юрий Лужков. Вопреки ожиданиям, дом не способствовал укреплению дружеских чувств, поскольку ельцинская семья редко ночевала в городской квартире, как и другие прописанные в доме жильцы, предпочитавшие свои загородные резиденции. Те, кто все же появлялся, избегали соседей из-за политических разногласий и нежелания постоянно находиться в замкнутом обществе одних и тех же людей [1255] .
1255
См.: Коржаков А. Борис Ельцин. С. 140–150. Коржаков пишет, что Ельцин хотел, чтобы в доме была коммунальная прачечная и квартира, где жильцы могли бы устраивать встречи и вечеринки (ни то ни другое желание его не реализовались). Дочь Ельцина говорила, что с 1994 по 2000 год он в этой квартире «ночевал буквально пару раз». Дьяченко Т. Папа хотел отпраздновать юбилей по-домашнему // Комсомольская правда. 2001. 1 февраля. Владимир Шевченко говорит об отвращении Ельцина к дому точно так же, как Ельцин в своих мемуарах объясняет отношение к Геннадию Бурбулису: «Психологически это очень тяжело и неоправданно: и дома, и на службе видеть одни и те же лица и вести одни и те же разговоры». Цит. по: Шевченко В. Повседневная жизнь Кремля при президентах. М.: Молодая гвардия, 2004. С. 36.
Больше усилий Ельцин приложил к созданию так называемого Президентского клуба. Клуб был основан в июне 1993 года и занял помещение, принадлежавшее ранее ЦК КПСС — дом № 42 по улице Косыгина на Воробьевых (бывших Ленинских) горах. Идею Ельцину подсказали Коржаков и Шамиль Тарпищев, а за образец был взят спортивный клуб «Ильинка», принадлежавший Совету министров. Клуб включал в себя спортивный комплекс (крытые теннисные корты, плавательный бассейн, зал с тренажерами), комнаты отдыха, ресторан и кинотеатр. Ельцин играл в теннис в паре с Тарпищевым два раза в неделю, а остальные — по возможности. Здесь проходили самые бесшабашные «банные» вечеринки и ужины, а вместе с едой и напитками поглощалось немало политических слухов. Ельцин был президентом собственного клуба, созданного для «людей, близких по духу, по взглядам, симпатичных друг другу, которых всегда хочется видеть» [1256] .
1256
Ельцин Б. Записки президента. С. 341.