Ельцын в Аду
Шрифт:
– Ты ж Некрасов!
– обрадовался Борис.
– Я в школе твое стихотворение учил: «Есть женщины в русских селеньях»...
– При Вашем правлении их практически уже не осталось!
Ельцин вспомнил классический ответ американцам на любую критику советского строя: «А у вас негров бьют!» - и интерпретировал его в соответствии с ситуацией – благо, в памяти всплыла информация, полученная в предсмертной беседе с Дьяволом:
– Помолчал бы уж, игроман!
Поэта упрек не оскорбил: он представлял из себя, пожалуй, единственный в отечественной истории пример, когда выдающийся литератор был еще и удачливым игроком. Несмотря на то, что он делал лишь крупные ставки, проигрывал редко. Свой знаменитый журнал «Современник» Некрасов содержал на карточные деньги. Поэтому на выпад пришельца он не обратил внимания, благо как раз к нему подошла душенька критика Белинского:
– Господин Некрасов, помнится, однажды приехавший из провинции купец попросил меня свести его с Вами. «Что, хороша была игра?»
– «Да он у меня восемь тысяч украл!» - возмутился Некрасов.
– «Как украл! Ведь Вы его обчистили!»
– «Да, обчистил. Он умудрился потом в другой дом пойти и там еще восемь тысяч проиграл – не мне! Не мне!»
– Господин Некрасов, я слышал, Вы сформулировали свои собственные методы достижения успеха за карточным столом?
– как всегда, не удержал своего любопытства Ницше.
– Верно! Всего их пять – и они всегда приносили мне выигрыш. Внемлите.
«Первое. Никогда не следует играть с партнером, имеющим длинные ногти (чтобы исключить возможность крапления карт).
Второе. Если в игре удача не катит, упорствовать не стоит. Не везет в преферанс – переходите на пикет; не везет в пикете – сыграйте в винт, но никогда не пытайте судьбу.
Третье. Перед игрой надо посмотреть партнеру в глаза: ежели он взгляда не выдержит, игра ваша, но если выдержит – лучше больше тысячи не ставить.
Четвертое. Расчетливого, умного игрока надо брать измором: играть час, два, три, сутки, пока он не начнет ошибаться.
Пятое. Играйте только на те деньги, которые у вас заранее на это дело отложены».
Так что, господин как-вас-там, я – азартный игрок – но не более того! Ваше новомодное ругательство «игроман» применимо скорее к господину Достоевскому.
... Оказываясь вблизи от казино, Федор Михайлович просто терял волю. Он не мог отойти от рулетки, пока не проигрывал все, что имел в кармане. Этим нещадно пользовались издатели, ссужавшие ему деньги на игру под будущие романы. То есть в известной степени богатством творческого наследия Достоевского мы обязаны его страстью к игре: чтобы восполнить колоссальные дыры в семейном бюджете, он безостановочно писал.
Тут кстати появилась чета Достоевских. Федор Михайлович объяснял горько вздыхавшей супруге, не позволяя ей вставить ни слова:
– «Я проиграл вчера все, все до последней копейки... Решил писать тебе поскорей, чтоб ты прислала мне денег на выезд. Но вспомнил о часах и пошел к часовщику их продать или заложить.
... Я пошел в игорную залу; у меня оставалось в кармане всего-навсего двадцать гульденов... Я употребил сверхъестественное почти усилие быть целый час спокойным и расчетливым, и кончилось тем, что я выиграл 300 гульденов. Я был так рад, что, не дав себе отдохнуть и опомниться, бросился на рулетку, начал ставить золото и все, все проиграл. Осталось всего два гульдена на табак.
... Аня, милая, я хуже чем скот! Вчера к десяти часам вечера был в чистом выигрыше 1300 франков. Сегодня – ни копейки. Все проиграл!
... Милый мой ангел Нютя, я все проиграл, как приехал, в полчаса все и проиграл. Ну что я скажу тебе теперь, моему ангелу Божьему, которого я так мучаю. Прости, Аня. Я тебе жизнь отравил! Пришли мне как можно больше денег. Не для игры (поклялся бы тебе, но не смею, потому что я тысячу раз тебе лгал)...»
– Минуточку внимания, господин Достоевский!
– вежливо обратился к каящемуся грешнику какой-то черт.
– Радостная новость для Вас! Мы поставили Вам памятник с надписью на постаменте: «Автору «Бесов» - от бесов». Ха-ха-ха!
– Мало я молился в свое время, - пожалел о прошлом Федор Михайлович.
– «Всякая молитва сводится, в переводе на обыкновенный язык, к просьбе божества о том, чтобы дважды два не было четыре», – отозвался подошедший Тургенев.
– Какие душевные разговоры! Душа поет!
– блеснул игрой слов Ницше.
– А сейчас осторожнее: мы вошли в сектор поэтов-богохульников!
Несколько неизвестных Ельцину литераторов эпатировали небожителей:
– «Адам Еву
Прижал к древу,
Ева запищала,
Древо затрещало...»
– НЕ БЫЛО ТАКОГО, ОХУЛЬНИКИ!
– закричал сверху первочеловек.
– Молчи, развратник! Ты же за это в аду побывал!
– НЕ В АДУ, А В ЛОНЕ АВРААМОВОМ!
– Это Авраам из твоего лона вышел! И вообще: какое у мужика лоно?! Покажи нам его! Или у вас там наверху это порнухой сочтут?
– ДА ЧТОБ У ВАС ЯЗЫКИ ОТСОХЛИ!
– Сам заткнись! Ты в раю фруктами и бабой наслаждался, а теперь все человечество из-за тебя первородным грехом мается!
Праотец человечества обиженно смолк.
– Кого еще подразнить? А давай Соломона! Эй, Экклезиаст! Как правильно говорить: «Суета сует» или «Суета суёт»? Кстати, куда суёт? И кому? Суета – это он или она?
– «... ГЛУПЦЫ ТОЛЬКО ПРЕЗИРАЮТ МУДРОСТЬ И НАСТАВЛЕНИЕ... МЕРЗОСТЬ ПРЕД ГОСПОДОМ РАЗВРАТНЫЙ...» - ответил притчей иудейский царь.
– Да что у вас тут творится? Бедлам какой-то!
– не сдержался ЕБН.
– Все, как в России при тебе, – беспорядок. Только у вас там – обычный бытовой, а здесь – творческий, - профилософствовал философ.
– Да тут все перевернуто!
– «Счастлив, кто падает вниз головой:
Мир для него хоть на миг, а иной», - подал реплику Ходасевич.
... Творческие души все умножались и гудели, будто пчелы в улье. Ельцин едва успевал краем уха улавливать отдельные диалоги.
– «Хрен получишь» и «ни хрена не дам», как ни странно, синонимы!
– Эй, слушай туда!
– Куда «туда»?
– А куда «сюда», ты никогда не спрашивал?
Насмешники тем временем переключились с небесных авторитетов на земных: