Ельцын в Аду
Шрифт:
– Импотенты!
– Странный гимн...
– призадумался «первый имморалист».
– Это не гимн, а нечто схожее с буддистской мантрой типа «Ом мане падме хум», что означает «О, жемчужина в лотосе», - дал психоаналитическую консультацию Фрейд.
– Я окончание верно расслышал? Как-то не по-русски последнее слово «хум» звучит... И что такое мантра?
– сразу начал допытываться немец, обожавший узнавать что-то новое.
– Окончание расслышал верно! А мантра - бесконечное повторение одних и тех же словосочетаний или звуков, которые в материальном плане ничего не приносят, но душу возбуждают. Словом, фраза - виагра, - ответствовал Зигмунд.
– Типа «Партия — ум, честь и совесть нашей эпохи»?
– Очень удачный пример. А песня, что поют импотенты, - не только квазирелигиозный обряд (его совершали на партсобраниях), но и одновременно своеобразная аутогенная тренировка, самовнушение, призванное повышать мужскую силу...
– Я «Интернационал» исполнял сотни раз на пленумах и съездах, но от этого у меня ничего не вставало...
– опроверг психоаналитика ЕБН.
– Потому что Вы испытывали сексуальное удовольствие лишь тогда, когда сами обладали властью, а не тогда, когда кому-то подчинялись... И вообще Вы — не импотент, совсем наоборот!
– А вот еще одна знакомая песенка, - прислушался бывший кандидат в члены Политбюро.
– «Партия — наш рулевой...»
– Это воры и бандиты из числа руководства КПСС, которые Союз развалили...
– представил исполнителей главпетух.
– «Исправить!» Они должны, панимаш, в горбачевской зоне чалиться!
– вскипел ЕБН.
– Они к тебе вовремя переметнулись, а поэтому их главшпаном стал ты... А вот слушай, Трехпалый, твоя самая любимая песня!
– «На том и этом свете будем вспоминать мы,
Как упоительны в России вечера...»
– Точняк! Ничто так не спаивало пацанов, как вечерние застолья!
– заностальгировал верховод.
Песнопения тем временем никак не кончались...
– «В царство свободы дорогу
Грудью проложим себе...»
– Положим, не столько грудью, сколько передком, - пробормотал педрила в смокинге.
– Там что — бабы?!
– оживился Борис Николаевич.
– Точняк. И не простые женщины, а суперщедрые! Каждая из них отдаст всю себя (во всех смыслах и позах) любому, кто попросит — хоть кавалеру, хоть даме. И за сравнительно небольшие деньги! Лучшие профуры (шлюхи) адской России! Девочки 96-й пробы (молодые и опытные)!
– Обычный публичный дом, - скривился Фридрих.
– Не простой, а ЛДПР, Лесбийская Дерьмократическая Порнушная Раздача, - сделал еще более кислую мину главпетух.
– Я туда — ни ногой! Мы, геи, для них конкуренты, бабы встречают нас хуже, чем мангуста на змеином конгрессе...
Великий литератор сделал полупоклон в его сторону.
– Чего ты странные телодвижения совершаешь?
– подозрительно осведомился полупроводник по гей-клубу у полного проводника по пеклу.
– Выражаю свое восхищение твоей образной зоологической аллюзией...
– Значит, я, - животная образина?
– превратно понял его руководитель обиженки.
– Раз я главпетух, то можно меня безнаказанно оскорблять?!
– Не включай дурака.
– заткнул ему рот пахан.
– Федя никаких предъяв не кидал, не изгалялся, просто он по-людски базарить не умеет, потому что — карлан (новичок)! Так что не гоношись! А впрочем, если желание есть, можешь тут с ним разборки устроить. А я лично — к бабам!
– Глину им месить тебе не удастся! А букет - дуплет можешь подцепить (заразиться сифилисом или гонореей)!
– закукарекал ему вослед гребень, но Ельцин его слушать не стал, рванувшись в закуток ада, носящий громкое имя ЛДПР. Фридрих кинулся за ним.
К удивлению новоприбывших, там встретили их не очень-то приветливо.
– Чего приперлись?
– вопросило крупногабаритное непонятного пола существо, облаченное в армейский камуфляж и сапоги.
– Пидорам, - оно глянуло на ельцинскую регалку, черневшую рядом с Железным крестом, - тем более фрицам тут не место!
– Завари е...ало! Видать, некому, кроме меня, тебя в стойло поставить! Я здесь главшпан, а ты кто?
– Главкобел...- растерянно ответило существо породы унисекс.
– Больше похоже на суку, чем на кобеля, - сострил философ.
– Кобел — мужеподобная баба, - ЕБН из туриста превратился в гида.
– А настоящие женщины тут у вас имеются?
– Армянские королевы (лесбиянки) других видов? Конечно! Ковырялки, подлизы...
– А какая между ними разница?
– не утерпел немец.
– Первые работают пальцами, вторые — языком...
– То есть вы — пидорасы женского пола...
– попробовал сформулировать новую терминологию философ.
– А можно ли называть вас пидорасками? Вообще, пидораски бывают?
– У нас — сколько угодно! Только они к розовому движению отношения не имеют. Это обычные обладательницы мохнатых сейфов, ворот, пилоток (женских половых органов), которые попали во власть и стали чиновницами и бюрократшами. Вон, ступайте налево за пределы петушатника в их закуток, у них там идет очередное заседание...
… Перед большим помещением, заполненным стульями, со сценой, столом для президиума висела табличка с надписью: «Актовый зал — место для половых и не очень актов». С трибуны выступала совершенно голая фифа. Ее живот украшала татуировка «Здесь был Вася», а лобок — подпись: «А тут бывали Коля, Петя и еще многие другие».
– Мда, - хмыкнул дуб со златой цепью, - ежли б я имена всех своих сосок на х... разместил, точняк места не хватило...
– Такой маленький?
– пожалел Фридрих.
– Не, бабья навалом!
Выступающая тем временем, как часто бывает с дочерьми Евы, и не только с ними, несла в массы ахинею, выдаваемую за жизненную правду:
– А теперь — о международном интересном положении. Уточняю — речь идет не о беременности в результате смешанных национальных сношений... То есть сношений в смысле связей, а не интимных актов...
– Слушай, за..бала уже! К делу!
– заорали из переполненного феминами зала.
– Меня зовут Изабелла, - поправила крикунов голышка с тату.
– Простите, совсем запуталась в терминологии. Такие, понимаете, волнующие слова, которые обожают настоящие политики... Сношения, положения, связи, позиции, позы, акты, наконец... Я, когда слушаю речи иных политиков типа Михал Сергеевича или Борис Николаича (кстати, господин экс-президент, здрасьте!), чуть не кончаю...