Эротические страницы из жизни Фролова
Шрифт:
>Простотакные?
Виктор шумно поперхнулся и встал из-за стола, чтобы прокашляться в сторонку.
Ничего себе! Это еще что такое?!
>Откуда ты взяла это слово?
>От верблюда. Вытри слюни. На подбородке. Да. И еще чуть левее. Все, чисто. Танечку можешь взять. Она хорошая. А Толика я ей не отдам.
>Он что - плохой?
– улыбнулся отец.
>Не паясничай. В Толика Я влюблена. Только мне можно о нем так думать. Скажи ей, пусть не думает. Я бы и сама сказала, но мне стыдно. И она меня плохо слышит. Еще как-нибудь
И тут вдруг Ирка покраснела. Ага, видимо что-то хотела ему сказать и вспомнила, что дочка может подслушивать их тайные разговоры…
Но она еще не знает, что та уже способна в них встревать.
И кажется, еще не поняла, что ее муж может общаться с дочерью минуя внимание ее матери.
>Светка, я тебе не говорил слова "простотакные". Откуда ты его взяла?
>Говорил. Только чуть не так, как сейчас.
>А как?
>А что случилось?
>Я тебе действительно его не говорил. Только подумал.
>Да? Тогда понятно. Ты говорил это откуда-то издалека. Нет, не издалека. Изглуби.
И з г л у б и… Она сказала это слово с ударением на первом слоге. Красивое слово. От него по телу Виктора поползли мурашки а в поддыхе он почувствовал щекотку… И вспомнил вдруг что-то неожиданное. Но тут же - моментально тут же - и забыл.
>И когда это ты стала так слышать?
>Изглуби? Там, в подвале. Ты просил у меня прощения. Несколько раз. А временами - так все время. Только и повторял одно и то же.
>А потом?
>Всего два или три раза. А что? Ты думаешь, что я читаю твои мысли?
– она молча засмеялась.
– Нет. Такого у меня не получается. Я слышу только то, что ты мне говоришь.
>Почему же ты мне не отвечала?
>Один раз вчера ответила, а ты не услышал. Я подумала, что ты со мною просто так, как будто сам с собою разговариваешь. И подумала: ну и разговаривай себе. Мне-то что? Кстати, когда вы с мамой секретничаете, я тоже слышу очень глухо. И не все, что вы говорите. Особенно то, что не касается меня. Такого я вообще не понимаю. Бубните себе там что-то под нос и все.
>А как же ты маму в первый раз услышала? Ну, об этом парне, - помнишь, ты говорила.
>Она тогда тоже у меня прощения просила. Почти как ты в подвале. Чуть не плакала. Правда, Толик хороший?
>Хороший.
>Он очень умный. Почти как ты. Жаль, что у меня эта Ленина болезнь. Я бы ему отдалась. Даже тебя не спрашивалась бы.
>Ты малолетка. За такое его в тюрьму посадят.
>Я знаю, - понимающе вздохнула она.
– Я просто так говорю… Не думай, он руки не распускает. И я тоже. Между нами абсолютно ничего такого не было. Даже приблизительного. И тебя я, если что, обязательно спрошусь. Я же тебе поклялась.
>Ты маму сейчас слышишь?
>Нет.
>Зато я вас слышу, - послышался строгий Иркин голос.
– Светка тебе отвечает, что ли?
>Так. Чуть-чуть.
>Что творится в храме Божьем… - вздохнула она.
– Я тебе чего-то такого сказанула, а она притворяется,
>Потому что ты его хочешь. И пускаешь на свои сиски. А он мой. Мой, поняла?!
– обиженно встряла дочь.
И Ирка обомлела. И тут же попросила у всех извинения и почти побежала в ванную.
Вот так дела-а… Хорошо еще, что никто ничего не понял…
>Ну и пусть. Подумаешь, обиделась. И Лена вон, тоже на Толика зарится. Они что, с ума посходили? Это же я его пригласила.
>Что ты несешь? Еще и Лену припутала.
>Она тоже его себе под лифчик пускает.
>Перестань. Это обычные простотакные человеческие мысли. Они бывают абсолютно у всех нормальных людей. Только у ненормальных не бывают. Ты что, серьезно считаешь, что и Лена станет у тебя его отнимать?
>Папа, хочешь скажу, что у Танечки под трусиками есть?
– внезапно сменила тему дочь.
>В каком смысле?
>Ну хочешь?
>Нет.
>У нее прямо над волосами бабочка. Она мне показывала.
>Ты что, поехала?
>Ничего не поехала. Татуировка такая. Очень красивая. Цветная. У них на курсе одна девчонка умеет их делать.
>Зачем это ей?
>Над Толиком пошутила.
>А он?
>Ничего. Что он? Ему понравилось. Так во всяком случае она мне сказала. Это же не навечно. Ты себе представил, а?
>Нет.
>Ну и как хочешь. Мама там аж до трусов взмокрела на Толика, а ты прямо как инфант какой-то.
>Откуда ты знаешь, что взмокрела?
>Потом скажу, - ответила она после паузы, занятой какой-то репликой в сторону Танечки, с которой она все это время беседовала о салате из сладкой кукурузы.
Бабочка. Так, кажется, шлюх метят. Или проституток - он не помнил. Да и разницу как-то не очень понимал.
>Слышь, Света, - позвал он ее.
>Что?
>Пойди, извинись перед мамой.
>Да. Я сейчас, - сразу и с безропотной готовностью согласилась она, словно и сама об этом только и думала.
Вышла из-за стола и направилась на кухню с двумя опустевшими от салатов посудинами.
А он занялся Танечкой. Чтобы и та взмокрела. Ему почему-то очень сейчас этого захотелось - чтобы действительно взмокрела до корки в трусах…
Львиная доля в общем объеме всего того, что в человеке принято объединять красивым словом existentio - сознательные, подсознательные и надсознательные ощущения, чувства, мотивации, мысли и т.т.т.д.
– напрямую или опосредованно связана с эротикой. Так думал он, перебрасываясь отдельными фразами с Таней, в то время как Сережка с Леной развлекали ее Толика. И не только экзистенция - как существование в ощущении, или как там еще это понимается… То же самое касается и самых далеких от нее рабочих процессов жизнедеятельности человеческого организма. Можно сказать и круче - человек насквозь пронизан эросом. Во все стороны его внутреннего и наружного пространства.