Эротические страницы из жизни Фролова
Шрифт:
– Это тебя.
У него внутри что-то оборвалась и он невольно бросил тревожный взгляд на дочь. Глаза той так же мгновенно наполнились тревогой.
Трубка уже молчала и Виктор откликнулся:
– Слушаю.
– Виктор? Это Валентин. Валентин Завацкий, Флорин муж.
Голос был взволнован и тороплив, будто он опасался, что его не станут слушать, а вот-вот бросят трубку.
– Виктор, не бросайте трубку. Послушайте меня. Флора заболела. Ей очень плохо. Ей очень нужно увидеть вас, лично вас. Хотя бы увидеть. Только несколько секунд и все. Пожалуйста. Я за
– А что с нею?
– Не отказывайте. Я вас очень прошу, - продолжил тот свое, игнорируя его вопрос, - это отнимет у вас сорок минут, не больше. Через двадцать минут я буду у вас во дворе - вы увидите из окна кухни. Черная "Ауди". Не отказывайте, пожалуйста.
И, не дожидаясь ответа, положил трубку.
Западня, - тут же мелькнуло в голове у Виктора.
– Зачем он им на несколько секунд? Что за чепуха!
Он вдруг вообразил себе охваченного страхом Валентина, окруженного какими-то амбалами, инструктирующими его - что и как говорить.
Он и на секунду не поверил его словам.
Они хотят выманить его из дома. Это совершенно очевидно. Но почему именно таким нелепым способом? При чем здесь Завацкие? Кто они ему такие? Ведь ему же на них начхать. Он вполне может не согласиться.
– Это не тебя, иди, - махнул он рукой дочери, одновременно показав отрицательным кивком головы, что это совсем не то, о чем они подумали. Та неторопливо и явно недоверчиво повиновалась.
Он передал Ирине содержание просьбы. Та дополнила, что сначала он звал их обоих. И тоже засомневалась в искренности его слов - уж очень взволнованно и как-то глухо он их произносил.
– Ты собираешься поехать?
– спросила она, давая понять, что сама этого делать и не подумает.
Он изо всех сил старался сохранить индифферентное выражение лица, чтобы она не уловила его волнения.
– Не знаю.
– Можешь съездить. Вдруг и правда заболела, а ты единственный доктор, кто может ее вылечить. Во мгновение ока.
Для подтверждения своей индифферентности он даже улыбнулся.
Она тоже. Потом зевнула, сонно потянулась и сказала:
– Пойду обмоюсь. А ты съезди. Полечи девочку. Хлорки только возьми - у нас в ванной немного есть. И можешь даже привет передать.
Он не знал, как ему поступить. Перебирал в уме все варианты, какие только мог придумать. И, наконец, решил таки выйти и посмотреть на поведение Валентина. А дальше действовать по обстоятельствам.
Быстро оделся, положил в карман большой перочинный нож, позвал Светку.
Стараясь излишне не тревожить ее, потребовал однако, чтобы она закрылась на засов и никому чтобы не открывала, пока он не вернется.
Вышел во двор и отошел в сторону от своего подъезда.
Через несколько минут в арке показалась черная "Ауди". За рулем сидел Валентин. Он искренне обрадовался, увидев приближающегося к машине Виктора. Никакой тревоги на лице, никакого притворства в поведении, - только засуетился слегка, не зная, подавать руку севшему рядом пассажиру или ждать, когда тот первым подаст. Виктор не подал. Вместо этого спросил:
– Так что
Валентин замялся.
– Мы сами не знаем. Вроде как типичный приступ тяжелой тиреотоксической тахикардии. Но тироксин оказался в норме. Что-то совершенно непонятное. У нее никогда раньше не было тиреотоксикоза. Вообще гипертиреоза не было. Никогда. Аутоиммунный тиреоидит начался сразу после Чернобыльской зоны, но протекал совсем бессимптомно. А в среду вечером прямо затрясло всю. И до сих пор. Я не знаю, что и делать. В клинике два дня пробыла - все обследовали, по полной программе. И - ничего. Все в абсолютной норме.
– Она дома?
– Да. Но я не сказал ей, что за тобой поехал. Боялся - вдруг ты откажешься. Просто зайдем, поздороваешься - вроде как мы случайно встретились и ты согласился зайти на минуту. Мне уже черт-те что в голову лезет. Я не знаю… не знаю, что делать. Сафронов приходил - это профессор, эндокринолог - тоже ничего путного не смог сказать.
Как будто Виктор может сказать что-то путное. Он так и выразился в его сторону. Но тот ничего не ответил и все остальное время они промолчали.
А Виктор, все еще не освободившийся от подозрений, внимательно следил и за Валентином, и за дорогой, и за машинами - всеми встречными и всеми попутными.
Они прошли ту самую комнату и через небольшой коридор попали в уютную спальню, где на роскошной широкой кровати лежала Флора. Рядом сидел мальчик - явно ее сынишка. Впрочем, не сидел, а скорее полулежал со спущенными к полу ногами, обняв мать за туловище и приложившись щекой к обнаженной левой груди. Увидев с вошедшим отцом незнакомца, он сразу привстал и прикрыл краем простыни мамину грудь. Затем, бросив в его сторону короткий, наполненный грустью взгляд, вышел из комнаты. Пожалуй, именно этот взгляд сразу рассеял все подозрения Виктора относительно неискренности Валентина. Видимо, мальчишка принял его за очередного доктора.
Флора лежала с закрытыми глазами, однако было заметно, что она не спит. На лбу и кончике носа виднелись мелкие капельки пота, а губы пересохли, как это бывает при долгой лихорадке.
Почувствовав вошедших, она приоткрыла глаза и удивленно уставилась на Виктора. Долго смотрела сквозь едва разошедшиеся веки не моргая - так, будто не верила в его реальность.
И сама была сейчас очень похожа на собственный призрак - тот, что являлся к нему в его комнате.
Он сел рядом - на то самое место, где только что сидел ее сын - и взял за руку, как бы здороваясь с ней. Еще и сказал:
– Здравствуй, Флора.
В ответ она беззвучно прошевелила губами встречное приветствие. Потом взяла его руку своей и потянула к груди, другой при этом стягивая с нее простыню. Руки ее были очень слабы, но он понял их намерения и положил свою ладонь под левую грудь, оттесняя ее вверх, чтобы услышать биение сердца. Под влажной кожей почувствовал неестественно частые удары. Она положила поверх его ладони свою и как бы подтолкнула к тому, чтобы он еще сильнее прижался к ее груди. Потом снова закрыла глаза и на лице промелькнуло некое подобие улыбки.