Формула кризисов. В паутине соблазна. У последней черты

Свирщевский Геннадий

Кого здесь винить? Народ, сходу, как те чебаки и ельцы, заглатывавший приготовленную ему очередными «идеологами» наживку? Или шустрых ребят, которые, прикрываясь вековыми лозунгами о свободе и равенстве и обещаниями о «светлом будущем», становились вождями толпы и творили, что хотели?

Революцию 1917 года еще как-то можно осмыслить. Полуграмотный народ Российской империи, доведённый до крайности нерешительным царём и его фанатично верующей супругой, попавшей под влияние Распутина, закономерно восстал против маразма, творящегося в стране. Не зря гвардейские полки, свидетели растления монархии, дважды – в 1905 и 1917 годах не поддержали царский

режим.

Я спрашивал у отца: правильно ли, что произошла революция? «Правильно, – говорил папа. – Только плоды этой революции попали в руки людей с очень низкой культурой, в большинстве с преступным прошлым. Отсюда – всевозможные перегибы и репрессии. А в конечном итоге – за что боролись, на то и напоролись».

Как и теперь.

Лозунг перехода к капитализму позволил кучке бывших советских руководителей отнять у своего народа огромные материальные ценности, которые он нажил каторжным трудом за семьдесят лет Советской власти. И это произошло в стране с высоким уровнем образования и поголовной грамотностью всего населения! Выходит, исторический криминальный детектив 1917 года сменился по воле «прозревших» коммунистических лидеров на такой же исторический детектив конца ХХ столетия, с таким же криминальным, но не капитализмом, а оголтелым монархизмом перекрасившихся коммунистических вождей.

Следовательно, как хочешь, так и осмысливай, читатель, этот факт, но ясно одно: историю бывшего Российского государства на судьбоносных поворотах делают пока всё-таки личности, а не народ, которому уготована судьба оставаться только исполнителем их замыслов. Короче, наиболее активную прослойку можно условно поделить, в зависимости от уровня сознательности и, главное, порядочности, на две категории. Докторов, которые нужны обществу какой бы специальностью они ни обладали, и авантюристов, которые вредят ему, но упрямо лезут к вершинам власти и богатства. И вот эта-то категория людей, дождавшись своего «звездного» часа – смены советского режима на капиталистический, – украла у народа не только огромные материальные ценности, но и средства производства, оставив основную массу бывших советских граждан, что называется, у разбитого корыта. И это ещё не всё.

Весь трагизм смены режимов с советского на капиталистический заключается в том, что основными богатствами страны, её недрами и ресурсами завладели в основном бывшие чиновники и правители страны. Они как не умели руководить государством, производить материальные блага, так и сейчас не умеют, да и не хотят этому учиться, разрушая и прогуливая то, что народ нажил своим каторжным трудом под лозунгами строительства социализма и коммунизма. Поэтому создание демократического общества на постсоветском пространстве, где трижды за столетие сменились религии, политический строй и мораль, крайне затруднено.

Как были в царское время баре да бояре, сидевшие на шее рабочего человека, таковыми они и остались после развала Союза, но с новыми названиями: бизнесмены, миллионеры и даже миллиардеры. И дети их, видя, как легко далось их родителям богатство, также растут в праздности и безделье. Фуршеты, тусовки, ночные клубы, дорогостоящие заграничные круизы – вот неполный перечень праздного времяпрепровождения новоявленной «золотой» молодёжи постсоветских нуворишей. Они ничем не отличаются от бывших сынков и дочерей князей, помещиков, графов и пр.

Отец рассказывал мне, что императрице Александре Фёдоровне, воспитанной

в Англии и Германии, очень не нравилась пустая атмосфера петербургского света. Она поражалась, что русские барышни в основном бездельничают, не знают ни хозяйственных занятий, ни рукоделья. Молодая царица пыталась привить вкус к труду окружающим её дамам и барышням, даже организовала «Общество рукоделия», члены которого должны были связать за год не менее трёх вещей для бедных. Но эта затея не привилась. Невзирая на это, Александра Федоровна ещё до рождения больного наследника, который потом подкосил её силы и увёл от общественных дел, открывала по всей России Дома трудолюбия и Дома призрения для «падших» девушек.

Я напоминаю об этом сейчас потому, что пытливый человеческий ум должен брать из прошлого хотя бы частицу полезного опыта, чтобы оздоровить наше общество, поднять его нравственность, вспомнить, что в морали нормального человека должны быть такие понятия, как честь и совесть. Так какой же мощный, анализирующий разум общества нужен, чтобы вовремя распознать личность: или дать ей дорогу, или определить в ней порочные задатки вора и поставить ему заслон. Такая задача под силу только высокоразвитому демократическому обществу, которое своё материальное и духовное богатство приобретало за века тяжким трудом познания.

Как сказал когда-то великий Эйнштейн, всё в нашем мире относительно. И, видимо, границ совершенству тоже нет. Но мне хочется в качестве относительно примерного благоразумно развивающегося общества назвать Америку, правда с большими оговорками в отношении олигархов. Американцы научились распознавать личность. У них уже выработался коллективный разум, который позволяет им вот уже на протяжении ста с лишним лет не допускать к управлению государством воров. Более того, преследовать таковых не только у себя в стране, но и во всём мире. Я приветствую усилия Америки в борьбе за установление демократии! Но, как показало время, демократия имеет и свои изъяны, особенно в плане народовластия, и свои существенные разновидности.

Так, например, лидер Ливийской Народной Джамахирии («джамахирия» означает народовластие) Муаммар Аль-Каддафи в своей «Зеленой книге» пишет: «Сегодня, в век республик, когда наступает эпоха масс, демократия, осуществляющая свою власть через депутатов, выступающих от имени широких масс, стала абсурдом. Это всего лишь теория, изжившая себя практика. Власть должна полностью принадлежать народу. Самые жестокие диктатуры, которые когда-либо знал мир, существовали при парламентских режимах».

В противовес парламентской ливийский лидер создал свою, более структурированную систему народовластия. Именно она, совершенствуясь вот уже 40 лет, по его мнению, обеспечивает стране независимость в политике и экономике. Эта весьма оригинальная система – Джамахирия – явилась вызовом и капитализму, и псевдосоциализму. В государственном правлении Джамахирии участвовало все взрослое население страны, объединенное в первичные (основные) народные конгрессы. Народ избирал свои исполнительные органы – народные комитеты, члены которых автоматически становились делегатами народных конгрессов провинций, которые два раза в год собирались уже на Всеобщий народный конгресс (ВНК). Всеобщий народный конгресс являлся высшим законодательным органом Джамахирии. Но он вправе был вносить в повестку дня лишь вопросы, уже рассмотренные первичными народными конгрессами. Аль-Каддафи считал, что это и есть подлинная демократия, исключающая столь обычные в парламентах сговор и лоббирование.