Герцогиня с Османского берега
Шрифт:
– Моей…кем? – неуверенно переспросила та.
– Служанкой. – уточнил Генрих. – Леди Джоан, опровергните мои слова, если я лгу, но когда-то вы служили Её Величеству Роксолане. Вас тогда звали, если я не ошибаюсь, Нигяр Хатун.
Та, кого король назвал Джоан, подняла глаза на султаншу. Поклоном она приветствовала своих бывших господ. Роксолана была, мягко говоря, поражена, увидев свою бывшую рабыню среди столь высокопоставленных господ. Она долго подбирала слова, чтобы как-то приветствовать её, но не смогла. Сулейман же оставался невозмутимым.
– Да, в моём гареме когда-то служила женщина с таким именем. – сказал он совершенно
– Оно и к лучшему, - шутливо ответил Генрих. – ведь тогда бы милорд герцог женился абы на ком. А у меня не было бы столь прекрасной подданной.
Хюррем не переставала внимательно разглядывать Нигяр. Тот жалкий вид, в котором она лицезрела калфу в последний раз, не шёл ни в какое сравнение с тем, что открылось глазам султанши сейчас. Элегантное тёмно- зелёное платье подчёркивало все достоинства фигуры молодой женщины. Шею украшало золотое колье с вставками, которое дополняли массивные рубиновые серьги. Волосы были высоко собраны на затылке, а скреплял их роскошный гребень с белыми и красными камешками. На губах аккуратно лежала ярко – розовая помада, на незаметно припудренных щеках красовался лёгкий нарисованный румянец. Чёрные стрелки визуально увеличивали глаза. И кто бы мог подумать, что в далёкой Англии Нигяр Калфа преобразится до неузнаваемости?
– Повелитель, - обратилась Роксолана к супругу, - я хотела бы побеседовать с герцогиней, если, конечно, господин герцог не будет против.
Норфолк лишь развёл руками. Король поклонился султанше, показывая, тем самым, что он не имеет возражений к тому, чтобы она осталась с глазу на глаз с его подданной. Как-никак, а ведь они бывшая хозяйка и служанка, давно не виделись, им есть что сказать друг другу. Извинившись, что покидает собравшихся, и выразив желание скорейшей встречи на официальной церемонии, Хюррем жестом повелела Нигяр следовать за ней. Та спокойно, почти что равнодушно подчинилась. Отойдя от собравшихся на довольно приличное расстояние, Роксолана нарушила тишину.
– Леди Джоан? – спросила она недоумённо и одновременно саркастически. – Так теперь себя прикажешь называть?
– Меня так зовут. – ответила Нигяр и сразу спешно прибавила. – но это в Англии. Вы называйте меня так, как вам привычнее, султанша.
– Ладно, герцогиня Нигяр, - продолжила язвить Хюррем, - ответь мне для начала вот на какой вопрос. – она заглянула бывшей служанке в глаза. – Почему ты мне ничего не сказала?
– О чём же?
– О том, как ты устроилась на новом месте. Хотя… - продолжила султанша, разглядывая нежданную гостью. – Могу догадаться, как всё было. Небось поступила на службу к герцогу, приглянулась ему, и вуаля! Теперь ты замужем за видным сановником, имеешь кучу денег и драгоценностей, наряжаешься по последней европейской моде. Неплохо, бывшая рабыня, неплохо.
– Не смешно, госпожа.
– А я не шутила. Тебе подвернулся шанс словить в чужой стране перспективного жениха, ты им воспользовалась. Не понимаю только, почему ты стеснялась рассказать мне об этом?
Нигяр остановилась. Она сделала попытку подавить в себе порыв смеха, распиравший её изнутри. Герцогиня Норфолк приложила пальцы к губам, но не сдержалась, и захихикала. Даже серьёзный взгляд Хюррем не смог заставить её уняться. Наконец Нигяр не выдержала, и открыто рассмеялась.
– Тебе кажутся смешными мои слова? –возмутилась Роксолана.
– Что вы, султанша.
– ответила та, едва успокоившись. – Я просто поражена тем, как резко изменилась моя судьба в вашей версии, по сравнению с тем, что было на самом деле.
– И что же было на самом деле?
– Неужели вам интересно это знать? Просто знать потому, что вам не безразлична моя судьба, а не потому, что эта информация может как-то навредить Хатидже Султан? – Лицо Нигяр неожиданно приобрело серьёзное выражение. – Только не надо говорить, что это не так.
– Сделаем вид, будто я этого не слышала. – распрямив плечи, гордо произнесла Хюррем.- И как же сложилась твоя судьба по приезде в Англию?
– Я стала служанкой Анны Болейн. Всему, что я имею на сегодняшний день, я обязана ей.
– Да ну? А кто тебя в Англию отправил, чтобы ты была обязана какой-то Анне Болейн?
Нигяр притворилась, будто её не задело это колкое замечание. Она лишь перевела взгляд на цветущие в саду розы. Герцогине не хотелось заново ссориться с Хюррем Султан, тем более, на турецкой территории. Роксолана снова прервала внезапно возникшую паузу.
– А почему ты не спрашиваешь об Ибрагиме Паше? Неужели тебе не интересно, где он?
– Нет, султанша, совсем не интересно.
– Нигяр, кого ты хочешь обмануть? Ты ведь потащилась в это посольство вовсе не для того, чтобы сопроводить мужа в дипломатической миссии.
– А вдруг именно для того и потащилась? Да и мне просто было бы приятно развеяться, вспомнить былые деньки. Паша здесь совсем не при чём.
Хюррем не верила бывшей служанке. Интуитивно она понимала истинную цель визита Нигяр в Стамбул. Посольство служило лишь поводом, и глупо было со стороны бывшей калфы отрицать это. Однако Роксолана не стала афишировать свои догадки. Она лишь гостеприимно улыбнулась новоявленной герцогине.
– Ладно, я не буду настаивать на своём. – сказала она как-бы между прочим. – Можешь пока немного погулять по саду, пока есть время до официальной церемонии приветствия. А я познакомлюсь с принцессой.
– Это знакомство вам трудно дастся, - со смешком ответила Нигяр, - леди Мэри не слишком общительна, тем более с иностранцами. Тем более, с иноверцами. – прибавила она, нажав на последнее слово.
– Тебе ли говорить об иноверцах. – промолвила Хюррем, прежде чем отпустить Нигяр.
Та ничего не ответила. Герцогиня лишь поклонилась султанше, и супруга султана поклонилась ей в ответ. Роксолана в сопровождении слуг двинулась обратно к английской делегации, а Нигяр, предоставленная самой себе, осталась во дворцовом парке. В запасе у неё было несколько минут, чтобы пройтись по некогда родным тропинкам и вспомнить, как протекали в стенах Топкапы лучшие годы её жизни. Несмотря на то, что она долго желала вернуться сюда, у молодой женщины сжималось сердце от всплывавших в памяти моментов из её бурного прошлого.
Но не только поэтому болела душа бывшей гаремной калфы. На столь значимом событии отсутствовал далеко не самый последний человек Османской Империи – Паргалы Ибрагим Паша. Сие недоразумение выглядело по меньшей мере странным. Если бы сейчас Оттоманская Порта участвовала в какой-нибудь войне, то отсутствие паши ещё можно было бы объяснить. Но будь в самом деле война, принимал бы сейчас султан Сулейман гостей из Англии? Может, паша болен? А может быть, уехал по делам? И знает ли он что-нибудь о его ребёнке от Нигяр? Не может быть, чтобы бывшая калфа вернулась в Стамбул зря…