Главный фигурант
Шрифт:
– А Разбоев когда в последний раз здесь бывал?
– Разбоев, Разбоев... – стал ковыряться в ошметках памяти воришка. – Это невысокий такой, жилистый? Уж не об Интеллигенте вы речь ведете, начальник? – понимая, что для достижения полного консенсуса этого не хватает, напрягся еще и выдал: – Щурится, на лбу, вот здесь (он показал на бровь) шрамик в виде галочки.
Кряжин чуть порозовел. Упоминание именно этого V-образного шрама над левой бровью он и ожидал услышать. И теперь становилось ясно – Миша, он же – Федул, он же – Олюнин, здесь был. Значит, и Шустин был рядом с этим домом. Значит, не лжет, Цап-Царапыч...
Сидельников ввел подозреваемого. Вид последнего был страшен. Присутствующие пытались разглядеть иглы, торчащие под его ногтями, но сделать это было невозможно. Их четвертый коллега по сожительству обеими руками сжимал что-то тяжелое в ширинке узких джинсов, и на лице его застыло выражение висельника, помилованного за секунду до открытия люка.
С минуту подумав, Кряжин велел Сидельникову вызвать оперативную дежурную группу района и доставить всех четверых в ИВС.
– Куда сейчас? – спросил капитан, когда хлопнули обе дверцы. – На Вишневую?
Следуя логике Кряжина, именно это и стоило предполагать. Но советник в очередной раз доказал свою непредсказуемость.
– На улицу Заводскую, к Измайловскому парку.
«...– Что вы можете сказать о Разбоеве?
– По существу заданных мне вопросов могу пояснить следующее, – сорокалетний воришка закинул ногу на ногу, демонстрируя следователю разорванную подошву своей кроссовки, и внимательно посмотрел сначала в объектив, потом на невидимого глазу следователя. – Разбоева по кличке Интеллигент я знаю около двух лет. Последний раз встречался с ним около года назад. Где он сейчас, не имею ни малейшего представления.
– При каких обстоятельствах проходили ваши встречи?
Казимиров отвечал не раздумывая:
– В Измайлове есть пустырь, там тусуются те, у кого когда-то было жилье, но потом не стало, а также другие, кому эта жизнь оказалась не по карману. Квартира у Разбоева – я точно помню – была, но он частенько появлялся на пустыре. Объяснял это скукой и невозможностью быть в одиночестве. Жена от него ушла, родных, кроме сестры-поганки, не было, поэтому он был, можно сказать, завсегдатаем пустыря. До того как переехать на улицу Асеева, я тоже жил на пустыре, там мы и познакомились. Оттуда я и Федула знаю. – Что-то вспомнив, допрашиваемый решает уточнить: – Федул – это Олюнин Эрнест.
– Дальше.
Казимиров, спустив ногу на пол:
– Можно сигаретку?
С удовольствием закурив, он то ли разбросал вставший перед ним дым, то ли пытался набросать фон, на котором его информация будет иметь более яркий вид.
– Видите ли... Боря – очень интересный человек. С бабами у него какие-то нелады, пару раз его от школ гоняли... Молчун... Словом, я бы не разрешал ему приходить на конкурсы красоты или сидеть на лавочке рядом с женской баней.
– Что это значит?
– Не хотелось бы наговаривать...
– А вы наговорите.
– Друг у него на пустыре есть, – подумав, неуверенно сказал Казимиров. – Гейсом зовут. Захар Гейс, кличка «ЗэЭм». А у меня домик рядом стоял – знаете, из картона и досок такие делают?
– Не знаю, – слышится голос советника Кряжина. – Объясните.
По лицу допрашиваемого пробегает тень досады, и он наклоняется к столу.
– Живущие на пустыре строят домики из картонных коробок, фанеры и досок. Чтобы было теплее, их устанавливают стенка к стенке. У входа в каждый такой домик горит костер, тепло каждого из костров заходит в жилье и греет всех. Но при такой архитектуре, – Казимиров переходит на заговорщический шепот, приближается к камере, и голова его трансформируется, обнаруживая признаки макроцефалии, – в соседние домики входит не только тепло, но и звуки.
Довольный сообщением, он откинулся на спинку стула и снова закинул ногу на ногу.
– Дошло?
– Гражданин Казимиров, – вместо благодарности голос Кряжина звучит хотя и спокойно, но угрожающе, – будьте добры, смените эту кабацкую позу на более соответствующую данной ситуации и просто ответьте – какое отношение имеет Гейс к заданному мною вопросу, ответа на который я до сих пор не получил: что вы можете сказать о Разбоеве?
Казимиров тушуется. Владение техникой заводить собеседника в тупик на этот раз успеха не принесло. Свой первый вопрос следователь помнит.
– Гейс жил в одном домике с Разбоевым. Разбоев все больше расспрашивал Эрнеста о подробностях его интимных отношений с женщинами, и Эрнест с удовольствием предавался воспоминаниям. Как-то раз я слышал, что Гейс подговаривал Борьку заманить в свой домик алкашку Зинку из соседних построек, но Разбоев ответил что-то нечленораздельное. Кажется, он отказался, заявив, что такие партнерши его не возбуждают. Гейс изумленно возмутился – мол, а какие партнерши его возбуждают? – и тут же привел некорректный пример с принцессой Дианой. Что же касается вашего вопроса, то могу сказать честно: будь у меня молодая жена и будь я призван в крестовый поход, ключ от пояса верности супруги Разбоеву я бы не доверил. Это все, что я могу рассказать...»
Машина давно покинула территорию Северного административного округа, и, несмотря на то что теперь вопросов было еще больше, чем перед посещением дома на улице Асеева, советник казался бодрее обычного. Измайловский пустырь – это Восточный округ, дорога туда неблизкая, и Кряжин, дабы превратить поездку в уютное путешествие, вновь предался воспоминаниям. Вечер уже вступил в свои права, небо затянула серая пленка, и деревья, те, что не были освещены неоновыми огнями, казались черными памятниками неизвестным героям, расставленными по всей Москве пьяной рукой главного архитектора.
– Коль скоро направляемся на восток столицы, хочу рассказать один случай, произошедший со мной четыре года назад на улице Богатырский Мост – как раз неподалеку от моста через Яузу...
Буду перед собой откровенен. Кряжин меня удивил. По долгу службы, работая корреспондентом «Главной Новости» в отделе криминальной информации, я нечасто сталкиваюсь с сотрудниками правоохранительных органов и следователями прокуратур. И каждый раз я становлюсь свидетелем либо случайного успеха – так называемой работы по «горячим следам», либо – что гораздо чаще – фатального невезения следователя.
Нынче же ситуация выглядит совершенно иначе, она ничем не похожа на ту, что встречаю я в райотделах, прибывая на сообщения о совершенных преступлениях. На моих глазах следователь Генеральной прокуратуры играет в какую-то игру, недоступную не только моему пониманию, но и пониманию сидящего за рулем сыскаря из МУРа. Делает это он столь умело, что догадаться о ее существе мне пока не дано. Однако назвать эту игру адекватной серьезности обстановки у меня не поворачивается язык.
Сидельников – с ним все ясно. Соображение чуть выше среднего, но и оно всякий раз куда-то уходит, когда перед его хозяином встает проблема интеллектуального характера. Чего стоит одна сценка в дежурной части МУРа, когда капитан понял, что я не выговариваю «р», но никак не мог добиться доказательств этого. Грубый малый, больше ориентированный на работу ногами. У них, кажется, это называется работать на «земле», то есть – непосредственно с низовым звеном преступного мира. Ну, хорошо – с низшим звеном элитного преступного мира! МУР все-таки...
Как бы то ни было, своим поведением Кряжин развеивает миф о серьезности и глубине работы «важняков» из Генпрокуратуры. Ведь совершенно ясно, что такой человек, как я, не мог участвовать в разбое. У меня и данные физические не те для преступления такого характера (вот здесь Сидельников правильно сориентировался!), и мой внутренний мир не ориентирован на похищение имущества. Я не вор, не грабитель и не разбойник. Мне никогда не нужно было чужого, ибо я ищу свое. Если посчастливится, добьюсь того, к чему так долго шел – к созданию репортажа, который заставит ахнуть мир. И момент для этого выбран правильный – Разбоев арестован, но его вина у всех вызывает большие сомнения. Между тем не так уж редко случается, когда осуждают невинного. Пусть будет приговор, пусть Разбоева упрячут за решетку без достаточных оснований! Для поиска таковых есть журналист Шустин. Именно мне будет дарована богом почетная обязанность предъявить миру те доказательства, о которых следствие, отправляя Разбоева в дальнее плавание по океану без берегов, не имело представления.
Я смогу доказать, что не профессионализм следственных органов, а лишь мое внутреннее содержание увидеть правду сумело показать государственной машине, чего стоит один настоящий журналист. И именно я смогу, таким образом, объяснить обществу, что не его стальные шестеренки правят законом в этой стране, а внутренний мир немногих, духовно обогащенных людей. И слово «Шустин» отныне будет не фамилией, а определением. Ты умен, велик и упрям – ты Шустин.
Мне нужны от Кряжина следственные действия, заканчивающие это следствие и ставящие в них точку, однако вместо этого старший следователь по особо важным делам Генеральной прокуратуры везет меня на восточную окраину города (полагаю, что на пустырь) и при этом увлеченно рассказывает историю, суть которой так же далека от имеющегося в его производстве дела, как и он сам далек от познания истины...
– ...случай, произошедший со мной четыре года назад на улице Богатырский Мост – как раз неподалеку от моста через Яузу. Дело было летом, в один из теплых июльских вечеров. Возвращаться домой мне не хотелось, дело, над которым я работал, требовало взаимодействия с криминалистами, но те отправились домой, как и все нормальные люди. Я же тогда сидел в своем кабинете и, не зная, чем заняться по причине невозможности уточнить некоторые интересующие меня моменты у специалистов, пил кофе, смотрел вполглаза новости по телевизору и разгадывал сканворд.
Знаете, что касается сканвордов, обязан выразить по поводу них свое мнение. Тонкие словесные загадки нынче не в цене. Из-за большой конкуренции теряется остроумие лиц, ставящих перед нами проблему, и основной упор делается не на знание оппонентом наук и лексики как обязательное условие успеха в быстром заполнении пустующих клеточек, а на бесконечное длинное повторение одних и тех же определений. Они порядком набили оскомину и вуалируют искомое понятие вовсе не тем определением, что отвечает его свойствам. Приведу вам старый добрый пример. Что такое, по-вашему, «короткое ружье»?