Гнёт ее заботы

Пауэрс Тим

Трелони так и не удалось отговорить его от этого, так что они снова, как и в прошлый раз, разделись и вошли в воду, безрассудный Байрон и раздраженный Трелони, оставив Кроуфорда сторожить их одежду.

Кроуфорд уселся на горячий песок и наблюдал, как головы пловцов удаляются по ленивым волнам.

Вскоре они пропали из виду на фоне маячащего темным клином корпуса Боливара, но чуть погодя, щурясь от яркого ослепительно блестящего на волнах солнца, он увидел, как с палубы спустили несколько свертков и понял, что пловцы прибыли и собирались начать свой завтрак.

Кроуфорд поднялся и побрел по песку туда, где улица обрывалась раскрошившимся краем мостовой,

возле которого покоились вверх дном завершившие свое предрассветное плавание рыбацкие лодки в слабой тени развешенных над ними для просушки сетей. Очутившись на мостовой, он обернулся и всмотрелся в сторону Боливара. Головы Байрона и Трелони все еще не показались.

Мысль о еде его совсем не привлекала, но он знал, что должен что-нибудь съесть. По соседству из повозки на колесах пожилая женщина продавала крошечных жареных кальмаров, и он подошел к ней, наконец позволив себе хромать, и купил полную тарелку. Кальмары были щедро сдобрены чесноком и свежим оливковым маслом, и стоило ему только их попробовать, как в нем проснулся зверский голод. Он жадно поедал их, поспешно запихивая в рот, а затем купил еще тарелку и в этот раз ел уже неторопливо, наслаждаясь вкусом, стоя возле колесной тележки и изредка поглядывая на сваленное в две кучи белье и на Боливар.

Наконец, он увидел белые руки, мелькающие в море между кораблем и берегом, и, протянув женщине пустую тарелку, спрыгнул с мостовой на мягкий горячий песок, и, хромая, направился обратно, туда, где на берегу лежала оставленная пловцами одежда.

А затем со всех ног бросился к морю, хотя вряд ли мог чем-то помочь, когда увидел как фигура, очевидно принадлежавшая Трелони, поспешно устремилась к другой.

Головы пловцов между тем остановились; Трелони почти наверняка настаивал, что Байрон должен позволить ему помочь, а Байрон - без сомнения в гневе - отказывался.

– Черт тебя подери, дай ему помочь тебе, - прошептал Кроуфорд, утирая лезущий в глаза пот.

Трелони больше не пытался приблизиться к Байрону, но спустя несколько мгновений Кроуфорд увидел, что мужчины повернули и поплыли обратно к Боливару.

«Прекрасно, - подумал он.
– Возьмите шлюпку и без проблем доберитесь до берега. Сейчас не время демонстрировать твою проклятую гордость, Байрон».

Он так и не увидел, чтобы кто-нибудь взбирался по ведущей на палубу лестнице, лодку тоже не опускали; а спустя несколько минут он снова увидел пловцов, продвигающихся к берегу в обступивших их низких волнах.

– Боже, ну и идиоты, - выдохнул Кроуфорд.

Трелони и Байрону потребовалось пять минут чтобы доплыть до того места, где они смогли встать, и здесь их уже поджидал Кроуфорд, вокруг талии которого с плеском кружился прибой.

– Какого дьявола, ты, черт тебя подери, делаешь?
– яростно набросился на него Кроуфорд.
– Какое ты имеешь право рисковать своей жизнью - без всякой необходимости! - когда от тебя зависит столько людей?

Байрон обессилено прошел несколько ярдов и наклонился вперед, оперев руки на колени и очевидно уделяя все свое внимание наполнению и опустошению легких.

Трелони откинулся на спину в нескольких шагах от него, так что набегающие на берег волны трепали остроконечные пряди его черной бороды.
– Не мог бы ты сходить принести нашу одежду, - сказал он Кроуфорду.

На мгновение Кроуфорд застыл в нерешительности, затем кивнул и побрел обратно к берегу. Одежду, по счастью, никто не утащил.

Трелони и Байрон оделись в воде. Трелони направился к омываемой волнами линии прибоя, затем

остановился и оглянулся, сообразив, что Байрон и Кроуфорд за ним не последовали.

– Ты иди вперед, Тре, - выдохнул Байрон.
– Мы присоединимся к тебе в гостинице. Будь другом, позаботься там, чтобы нас дожидалась бутылка чего-нибудь холодного.

Кустистые брови Трелони поползли вверх.
– Не хотите хотя бы из воды вылезти?

– Скоро вылезем, - ответил Байрон. Трелони пожал плечами и пошлепал к берегу.

Байрон повернулся к Кроуфорду.
– Я делаю это… - начал он. Затем: - Боже, ну и вонь, - поморщился он.
– Что ты ел?

– Кальмаров. Тебе тоже следовало бы чего-нибудь поесть - сегодня вечером нам могут понадобиться все наши силы. Он причмокнул губами.
– Да и чеснок не повредит.

– Я уже съел, одному богу известно, сколько этой чертовой дряни. Чеснока, не кальмаров. На них накатилась волна повыше, и Байрон пошатнулся, но сохранил равновесие.
– Не то чтобы он совсем не защищал, но… Он щурился от яркого солнечного света, а его плечи снова стали красными.

После паузы достаточной, чтобы другая волна поменьше закрутила пенные водовороты вокруг их ног, Кроуфорд сказал: - Но…?

Байрон, очевидно, вернулся к привычному ходу мыслей.
– Черт побери, Айкмэн, думаешь, мне нравитсяизматывать тело такими заплывами? Ты воображаешь, я стал бы это делать, если бы несколько съеденных… чертовых чесночных кальмаровмогли защитить меня достаточно, чтобы позволить спасти твою заблудшую жену. Ты… ты полагаешь, я просто красуюсь?

Кроуфорд почувствовал, как его лицо вспыхнуло.
– Извини, - сказал он, - я действительно так подумал.

– Мне не нужно ничего доказывать, когда дело доходит до плаванья. Я переплыл этот чертов Геллеспонт [387] , от Сестоса до Абидоса [388] .

«Десять или двенадцать лет назад», - подумал Кроуфорд. Но вслух он сказал: - Я знаю.

– Я будуготов к вечеру, - обиженно сказал Байрон, хромая по мелководью к берегу.
– Заботься лучше о себе.

387

Дарданеллы или Геллеспонт (Ellnopontos, Hellespontus, Море Геллы - древнегреческое название) - пролив между европейским полуостровом Галлиополи (Турция) и северо-западом Малой Азии. Пролив соединяет Эгейское море с Мраморным морем.

388

From Sestos to Abydos. В самом узком месте пролива Геллеспонт (примерно миля) на противоположных берегах стоят города Сестос и Абидос. С этим местом связана древняя легенда. Леандр - юноша из Абидоса страстно полюбил Геро, жрицу Афродиты, жившую в Сестосе. Каждую ночь Геро ждала, когда он переплывет пролив и, чтобы ему было видно путь, зажигала огонь на башне. Однажды огонь погас, и Леандр не смог доплыть до берега. Утром его прибило к ногам Геро. Геро в отчаянии бросилась с башни в море. Байрон как истинный герой-любовник повторил подвиг Леандра и переплыл пролив из Сестоса в Абидос (на самом деле со второй попытки, из Абидоса в Сестос) за 1 час 5 минут, на 5 минут опередив моряка (лейтенанта Экенхеда) с которым вместе совершил заплыв. Этому заплыву Байрон посвятил стихотворение, в котором не в свою пользу сравнивает свой «подвиг» с подвигом Леандра.