Golden Age
Шрифт:
Однако Люси проводила время не только в разъездах, благо, теперь у нее был и собственный лихой жеребец, и навыки верховой езды. Питер на ее одиннадцатилетие подарил сестре роскошного скакуна, и хотя пришлось поупражняться на спокойном, разумном Филлипе, момент, когда она забралась в седло своего коня, Люси не забудет никогда. Королева постепенно входила в жизнь, к которой уже привыкли старшие, и обилие дел и забот ее изрядно удивило… Но в то же время и заинтриговало – девочка любила достигать новых высот, и не было для ее энтузиазма и упорства ничего невозможного. Правда, все ее дарования проявлялись не совсем в том направлении: Люси вечно крутилась подле братьев. Компания Сьюзен казалась ей скучной, а вот на собрания советов она приходила с удовольствием, хотя пока больше слушала, чем говорила. Серьезность королей на таких совещаниях ее восхищала, ведь в кругу семьи они были совсем не такими сосредоточенными. Правда, на собрания Ордена Каменного Стола, учрежденного Питером, ее не пускали – не успела Люси получить звания рыцаря, но ничего – всему свое время!
Помимо этой сладкой для души суеты и беготни королева нашла себе и другое занятие, принадлежащее лишь ей одной. Едва не случившаяся трагедия с мистером Тумнусом запала ей в душу, навеки запечатлелась в сердце. Ничего более она не желала, чем шанса помочь друзьям иначе, чем сидя снаружи и не мешаясь под ногами у целителей… И такая возможность действительно существовала, из-за нее Люси и спешила как можно скорее покончить со своими делами и скрыться в лесу.
Душа юной королевы была открыта миру, который полон не только доброты и радости. В нем также встречаются страдания и боль, и девочка как никто другой сочувствовала раненым и стремилась им помочь. Не зря именно ей Отец Рождество преподнес в дар волшебный бальзам, способный спасти от смерти одной капелькой! В свое время Люси никак не могла смириться с решением Питера и Сьюзен хранить сок огнецвета, как зеницу ока, на самые крайние случаи. Ее сердце не желало понять, как можно прятать его в сокровищнице, если в битвах на западе гибло немало славных нарнийцев. Их можно было бы спасти, но они умирали, а алмазный флакон оставался почти полным… Лишь со временем Люси начала понимать, почему Верховный король принял такое решение. Вообще она стала понимать родных тем больше, чем старше становилась. Возвращай она к жизни всех раненых и поднимая на ноги почти убитых, мистеру Тумнусу в самый ответственный момент могло бы не хватить спасительной капли… Люси не хотелось об этом думать, но понимание того, что магическим образом спасти всех и сразу невозможно, постепенно входило в ее душу, не находя там смирения.
Пусть сок огнецвета не может исцелить каждого, но руки лекарей могут! Древнее искусство дриад позволяло если не превратить раненого в здорового, то хотя бы протянуть время до прихода реальной помощи. Руки целителей порой творили чудеса… А на момент покушения руки Люси владели лишь бальзамом. Без него она не могла сделать совершенно ничего и была бы вынуждена оплакивать лучшего друга. А если беда застанет ее вне дворца и снадобья не окажется при себе? Что она будет делать тогда? Юная королева задавала себе эти вопросы, пока не нашла на них ответ. Она никогда более не будет беспомощной. Она научится спасать своих близких и без помощи бальзама.
Потому лес стал ей не только домом. Он стал ей и классом для занятий, позволяющим постичь старую, сложную науку дриад, щедро делящимся с ученицей своими дарами. Он сам был ее наставником, владеющим лекарством от любой болезни, ибо никто, даже самый искусный алхимик, не способен превзойти мудрую природу. Люси была достаточно упряма, чтобы браться за неразрешимые задачи вновь и вновь, пока не найдет ответа. Она была достаточно ответственна, чтобы не жертвовать во имя тайных уроков своими обязанностями. Она была достаточно упорна, чтобы успевать везде и всюду, то снуя по Кэр-Паравалю, то ускользая оттуда, никем не замеченная. В этом ей помогали тайные ходы, пронизывающие дворец, которыми так щедро с ней поделился Эдмунд. И хотя Люси безумно уставала от такого ритма, плоды трудов приносили искреннюю радость и даже гордость собой. Теперь, спустя два года, королева по праву носила золотое кольцо с белым опалом – знак, присущий лишь целителям.
Девочка понимала, что то, что она считает тайной, на деле таковым не является. Первым ее частые отлучки заметил младший король, от которого Люси не стала скрывать их цели. С тех пор, стоило ей ускользнуть в лес, то и дело она замечала птиц, скачущих по ветвям так невинно и сопровождающих ее повсюду. Вестники Эдмунда, его верные слуги, глаза и уши по всей Нарнии, бдительно следили за тем, чтобы девочку обходили беды и напасти, столь частые в глубокой чаще. Люси не возражала – это было лучше, чем таскаться с сопровождением подобно Питеру, который смирился со своей тяжкой участью, или вовсе не покидать дворца, как Сьюзен. Второй брат в своей манере оберегал сестру, присматривал за ней, не мешая и никому не рассказывая ее маленькой наивной тайны. В этом плане он был куда крепче Питера, который мог проговориться под давлением Сьюзен, вечно обижающейся на то, что от нее что-то скрывают. Эдмунд же охранял ревностно как свои, так и чужие секреты, и на него можно было положиться.
Но покоя душа девочки так и не нашла. Люси никак не покидали мысли о том, что исцеление ран – борьба со следствием, а не с самой проблемой. Сердце ее наполнялось гневом от того, что кто-то может причинить друзьям вред или боль, а руки сжимались в кулаки. Никто не посмеет сделать это, пока она жива! А как она может предотвратить подобную беду? Ответ висел у нее на поясе, но его точно не одобрили бы родные. Питер, берегший младшую сестренку от всего, что только можно, точно не согласится – чего уж говорить о Сьюзен? Ее реакцию Люси представляла живописно: «Это же так опасно! Девочке не место в битве! Ты не понимаешь, что значит война!»… Юная королева понимала. Да, она не видела ее вживую, но ей с лихвой хватило поля боя после битвы при Беруне, где она исцеляла всех раненых. Она вдоволь насмотрелась на братьев, возвращавшихся из военных походов – измученных скорее не физически, а морально. Люси хватало воображения, чтобы представить все ужасы войны в красках, но эта страшная картина вызывала в ней лишь два желания: помочь раненым и не допустить того, чтобы среди них оказались ее родные.
Никто бы не одобрил ее намерения овладеть оружием. Потому девочка начала с малого. Она была достаточно сообразительной, чтобы понять: старших следует подготовить к новости, а значит, следовало действовать постепенно. И Люси зашла с самой неожиданной стороны – со Сьюзен.
Старшая королева редко тренировалась в стрельбе из лука. Ее меткость и так была предметом восхищения и воспевалась в сказках, а у Сьюзен находилась и масса других, более важных дел. Люси вся извелась, дожидаясь удобного случая. Она уже всерьез раздумывала, как бы намекнуть сестре, не вызвав подозрений, и строила хитрые планы, но удача улыбнулась девочке. Сьюзен одним вечером решила попрактиковаться и вышла на задний двор, куда, с совершенно непричастным видом, проследовала и Люси. Она некоторое время следила за успехами лучницы, а затем восхитилась ее точностью. Вполне искренне, кстати, не кривя душой.
Сьюзен слегка зарделась. Комплименты всегда были ее слабостью, и сейчас заслуженная похвала заставила щеки покраснеть. Люси же заглянула сестре в глаза и попросила попробовать самой выстрелить. Королева великодушно разрешила, показала, как правильно держать лук и натягивать тетиву. Девочке едва хватило сил сделать последнее, рука с непривычки дрожала, и неумело выпущенная стрела отскочила от мишени, а не вонзилась в нее.
– Ничего страшного, с первого раза ни у кого не получается, - без задней мысли успокоила ее Сьюзен. И тут Люси произнесла слова, ради которых и пришла сюда: может ли сестра научить ее стрелять? Та заметно растерялась. Она не ожидала такой просьбы, но рассудительность не подвела королеву и теперь. Последовал закономерный вопрос, а зачем это Люси понадобилось. Та пожала плечами и ответила, что виной всему интерес и любопытство. Разве нужна причина, чтобы увлечься чем-то новым и пытаться овладеть прежде не знакомым ремеслом? Девочка решила не шокировать сестру своими истинными мотивами. Вряд ли тогда разумная и осторожная Сьюзен встанет на ее сторону, а так, помаявшись и вдоволь посомневавшись, старшая королева дала свое согласие.
Учителем она была терпеливым, однако очень скурпулезным. Люси очень трудно было выдерживать неторопливый темп занятий и слушать долгие речи, полные полезных советов и рекомендаций. К тому же выяснилось, что к стрельбе у девочки не лежит душа. Не было в ней необходимого хладнокровия, которое необходимо лучнику и которым природа наградила Сьюзен. Люси была импульсивна, горяча и порывиста. Ее душа рвалась вперед, и девочка с трудом могла устоять на месте, выжидая удачного порыва ветра или же отсутствия оного. Статичность и аккуратность, столь близкие старшей королеве, младшей были чужды, и из-за этого ошибка следовала за ошибкой, что и подметил Питер, заглянувший однажды на занятие сестер.
– Не торопись, - посоветовал государь, подходя ближе. Люси только вздохнула. Техникой она овладела, ведь ради достижения своей цели девочка проявляла невиданное усердие. Только вот его не хватало, чтобы добиться совершенства, для этого талант нужен, а этого у девочки и не было. Питер заметил грусть в ее глазах и добавил добродушно: - Не расстраивайся. У меня тоже с луком уважительно-отстраненные отношения.
– Ты тоже учился стрелять? – удивилась Люси. Верховный король кивнул, усмехнувшись.