Готика Белого Отребья
Шрифт:
Ну конечно, это был сон.
И он пошёл дальше в этом приятном и совершенно безмолвном забвении. Ему пришло в голову, что ни одно дерево в этом лесу никогда не ощущало лезвия топора, и ни один человек ещё не вступал в это пространство. Затем он подумал о Генри Дэвиде Торо[26], живущем на земле Ральфа Уолдо Эмерсона и пишущем “У Уолденскoго прудa”. Какая роскошь в истинном трансцендентализме! Писатель задумался: а нет ли другого названия? ”Жизнь в лесу”? О, как Писатель принял бы такую жизнь… без людей. Никаких машин. Никакого лицемерия и… и… и…
Никаких мобильников!
* * *
Но тут утешительные размышления прекратились, потому что внезапно раздался звук, а вместе с ним и сильный аромат.
Звук: размеренные, неторопливые шаги, явно человеческие.
Aромат: мускус человеческой женщины.
Писатель облокотился на дерево, вдруг его охватила дрожь, потом у него перехватило дыхание. И он почувствовал неимоверный ужас… Похоже, оно собирается пройти мимо меня,– но тут у него перехватило дыхание. Почему он инстинктивно подумал "оно", а не "она"?
И откуда такой ужас?
Шаги становились всё громче, раздражающий хруст по лесной почве приближался. Писатель боялся, что его зубы могут сильно громко стучать, или как в рассказе По, что его сердцебиение может быть достаточно громким, чтобы быть услышанным…
Незнакомка, как и ожидалось, прошла мимо него, но - хвала небесам!– oна его не заметила. Но почему он её так боится?
Один взгляд на неё убедил его, что его страх был более чем обоснован: она была обнажена, у неё были длинные стройные ноги, пышные ягодицы, тело - настоящее произведение искусства, но в каждой руке она держала по оторванной голове, в то время как её собственная голова была не человеческой, а рогатой… у неё была голова быка…
Существо мгновенно исчезло среди деревьев. Как Минотавр в сказке о Тесее, спасающем Аттику, только это была женщина. Не Mинотавр.
А Минотавра…
Новые шаги пригвоздили его к дереву; они были более быстрыми и неуклюжими. Будет ли это самец, преследующей свою невесту?– подумал Писатель.
Но нет, не будет.
Несмотря на весь ужас, Писатель зажал рот рукой, чтобы не рассмеяться. На этот раз мимо него прошёл гигантский пенис на двух слоновьих ногах. Большой кусок плоти и два яйца размером с баскетбольный мяч болтались из стороны в сторону, когда он проходил мимо.
Писатель вздохнул. Когда снова послышался шорох, на этот раз он не испугался. Приближался ещё один лесной зверь, и у Писателя возникло чувство, что он будет не страшный, а смешной.
И он был таким.
Писатель нахмурился и покачал головой, когда мимо него пропрыгал кролик цвета ирисок. Он был размером с сенбернара.
Я бы сказал, что сегодня я определенно наткнулся не на ту кроличью нору…
Испытывая отвращение к бессмысленной трате времени, которую причинял ему спящий мозг, он продолжал свои беспорядочные блуждания, почти не обращая внимания на красоту окружающего его леса. НАХУЙ Роберта Фроста, и НАХУЙ Торо!– подумал он с нескрываемым гневом.
– Чёртов Торо каждый вечер ужинал в доме у Эмерсона. Это не жизнь за счёт земли! “Пруд Уолдена” - полная хрень!
Всё, чего он хотел сейчас - это проснуться из этого сна… в каком-то смысле так оно и было.
Словно из ниоткуда он появился перед кромкой воды озера больших размеров. Деревенский рок-н-ролл звенел из “Бумбокса”: «Я собираюсь купить себе собственное кладбище, убить всех, кто когда-либо делал мне плохо…», рядом стоял переносной холодильник с пивом.
Мысль о пиве оживила его… пока он не увидел десятки раздавленных банок, лежащих вокруг. Фу! “Keystone Light”. Поворот головы показал ему дело куда более неприятное, чем мусор на берегу. Он мгновенно стал свидетелем непостижимой сцены и неописуемых событий.
Тем не менее, они будут описаны…
У кромки воды стоял сверкающий угольно-чёрный ”Шевроле “Эль Камино” 1969 года выпуска, с откинутым верхом. На лакированном капоте покоилась отрубленная голова белокурой женщины, с открытым ртом и открытыми глазами, перед которой стоял дородный молодой человек с короткой стрижкой. Его джинсы были спущены до колен, и он яростно мастурбировал, периодически облизывая свои губы. Писатель сразу понял, кто этот человек: Дикки Кодилл.
Ещё один мужчина в джинсах, тяжело дыша, опустился на колени и занялся кое-чем похуже занятия Дикки. Это был длинноволосый жилистый мужчина с козлиной бородкой.
Тритт Боллз Коннер– сразу понял Писатель. Перед Боллзом лежала обнаженная обезглавленная женщина на восьмом или девятом месяце беременности. Её бёдра были связаны вместе, чтобы предотвратить выкидыш. Джинсы Боллза были расстёгнуты, он оседлал труп, и медленно вводил и выводил свой возбужденный пенис в рану в нижней части живота женщины. Лежавший рядом на земле нож рассказал о том, как появилась рана.
– Блядь, Дикки, я сейчас кончу; ебать, ща лопну от каефа; ты должен попробовать!
– cказал Боллз с энтузиазмом.
Но Дикки не обратил на его высказывание внимание, он был слишком сосредоточен на своём занятии. Он вздрогнул, поднялся на цыпочки, а телеса задрожали под растянутой футболкой с надписью BASTIN SAWKS CACK. Толстяк закатил глаза и кончил.
– Эээээээх!
Затем, когда наступил его оргазм, он принялся встряхивать пенисом, как кукурузным початком, изо всех сил стараясь извергать семя в рот отрубленной головы.
Оргазм Боллза наступил почти одновременно с Дикки. Он прижал ладонь к огромному раздутому животу перед собой, толкая таз изо всех сил…
– Ахххххххххх! Я заебашил эту беременную "крикершу" на хрен, да! Эй, Дикки, я наполнил её брюхо своей молофьей!
– pадостно прикрикнул Боллз.
Теперь Дикки смотрел на это зрелище, продолжая дергать свой вялый пенис. Он захихикал так, как мог бы хихикать только умственно отсталый:
– Да-Да-Да, Боллз! Кончун - то что надо!
Боллз поднялся на ноги и заправил теперь уже вялый пенис в джинсы. Он выглядел так, как будто задумался над чем-то неимоверно важным.
– Гм, бля, чувак, мне вот интересно, если… ну, если ребёнок в ней - девочка, мог ли я её обрюхатить…