Готика Белого Отребья
Шрифт:
– Господи, это все минимум часа два рассказывать! Ты хочешь посмотреть или нет?
Прежде чем Писатель успел ответить, в дверь позвонили.
Дон посмотрела на часы:
– Ебись оно. Это Уолли Эберхарт, его жена скоро помрёт от цирроза, и он хочет поработать в магазин гробов. Мне нужно идти, - Донна вытащила ключ из замка, не провернув его, затем подтолкнула Писателя в сторону коридора.
– Увидимся вечером.
– Сегодня вечером?
– Да, - сказала она.
– Встретимся вечером в “Перекрёстке”; купишь нам со Сноуи выпивку на тот полтинник, что ты заработал, - затем она подмигнула ему, резко обняла и поцеловала
– Если будешь хорошо себя вести, получишь ещё один двойной отсос, - после этого она поспешила прочь.
– Выходи через заднюю дверь, - крикнула она.
– Иду, иду, мистер Эберхарт!
Писатель подумал, что вчера у него был самый странный день в его жизни, но теперь он понимал, что всё ещё впереди. И снова его либидинозные гормоны дали о себе знать, что было совершенно противоположно его жизненному опыту. Физический результат сверхъестественного возбуждения заставил его почувствовать себя неуютно.
Мне просто надо вздремнуть,– пришла ему в голову мысль, когда он выходил через пожарный выход. Снаружи сквозь деревья пробивалось яркое солнце. Вдоль задней кирпичной стены тянулись железные трубы, которые, без сомнения, соединялись с крематорием. Его вчерашняя “любовница” сбежала из этого безумного мира как раз через эти самые трубы, а вместе с ней, без сомнения, и крошечные следы его ДНК. Все превратилось в дым и стало частью неба…
Какой-то крошечный квадратный предмет на земле привлёк его внимание.
Что тут у нас? Он поднял его - SD-карта, для компьютеров. Он никогда ими не пользовался, но знал, что в его ноутбуке есть “гнездо” или “розетка”, или как там это называется, для такого миниатюрного запоминающего устройства.
Хранитель памяти,– подумал он и сунул её в карман.
Что теперь? Он начал пересекать заднюю часть здания, чтобы вернуться на главную улицу. Он предположил, что было бы практичнее вернуться в свой номер, распаковать ноутбук и начать писать книгу с того места, где оборвалась та таинственная первая страница. Это будет превосходно! Конечно, то, что он не помнил, как писал дюжины своих романов, казалось, ставило его в затруднительное положение. И всё же он был непоколебим: он не сомневался в своих способностях сочинять творческий материал.
Я могу сесть за ноутбук и начать работу прямо сейчас! Это было чувство небывалого удовлетворения.
Правда, через несколько шагов его удовлетворение исчезло.
B конце здания стоял человек и ухмылялся. Как и Писатель, он был одет в такие же синие джинсы, кроссовки и белую рубашку, имел длинные волосы и подстриженную бороду. Но, в отличие от Писателя, он был стройным и подтянутым.
И лицо у него было точь-в-точь как у Писателя, за вычетом двадцати с лишним лет.
Вот он! Парень, похожий на меня!
– Эй, ты!
– позвал Писатель.
Ухмыляющееся лицо исчезло за углом из поля зрения, а его ухмылка почти оставила остаточное изображение.
Я должен разобраться с этим прямо сейчас!– pешил он, и побежал во всю прыть, на которую
О, ради Бога!
Он, пыхтя, завернул за угол здания и вышел на улицу. Тяжело втягивая воздух, он посмотрел в сторону города и увидел своего двойника, трусцой убегающего прочь. Человек обернулся, увидел, что его преследователь слишком стар и толст, чтобы преследовать его, и рассмеялся.
Из всех возможных наглых оскорблений… Надо мной смеюсь - Я САМ!
– Подожди! Пожалуйста!
Двойник закурил сигарету и спокойно зашагал по дороге, оставляя за собой клубы сизого дыма.
Писатель сел на скамейку перед закрытой парикмахерской - уже давно закрытой, судя по паутине в витрине.
Поди ж ты!– подумал он.
– Я старею. Я буду носить закатанные штаны. “Я знавал вечера, рассветы и дни. Я отмерял свою жизнь кофейными ложками…”– подумал он, поистине меланхолическим, стихом Т. С. Элиота. Потом он просто подумал: - Блядь!
Наконец он вернулся на улицу. От младшего брата-близнеца не осталось и следа, Писателю оставалось только гадать, существует ли он вообще. Возможно, это всё побочный эффект наркотиков, принятых прошлой ночью…
Он был измучен и обнаружил, что приближается к одинокому автомату с газировкой перед закрытой станцией «Шелл». Аппарат гудел, что было хорошим знаком. Он бросил четыре четвертака, и мгновение спустя по желобу с грохотом покатилась банка диетической “Kолы”. Вздрогнув, он обернулся…
Рядом с ним стояла девушка не старше двадцати лет, она была одета, по меньшей мере, вызывающе. Обтягивающие розовые шорты и желтый топ на голое тело, из-под которого торчали два больших соска. У неё были большие светло-зеленые глаза:
– Привет, мистер, - сказала она, считая горсть пятицентовиков.
– Блин, мне не хватает пятнадцати центов. Не мог бы ты одолжить мне их?
– Конечно, - ответил Писатель и бросил ещё четыре четвертака, чтобы сэкономить время.
Он отступил в сторону, пропуская девушку к аппарату.
– Спасибо, мистер!
– пришла в восторг девушка и нажала кнопку.
– Я тебе сейчас отдам деньги, - сказала она, протягивая руку с пятицентовиками.
– Не нужно. Я угощаю.
– Какой ты славный малый! Таких, как ты, здесь немного, - oна подняла брови.
– Но ты ведь не отсюда, верно? Бьюсь об заклад, что ты писатель, о котором все говорят.
Писатель пожал плечами.
– Очевидно, да. Я путешественник, мне нравится видеть разные места, чтобы подпитывать своё творческое вдохновение.
– А, ты имеешь в виду для книг?
– Именно. Для романиста локации работают так же, как разные цвета для художника.
– Круто! Мой папа был художником - он рисовал дома. Пойдём туда, - сказала она, и он пошёл за ней к центру города.
– Я хочу показать тебе, где я работаю. Кстати, меня зовут Джуни.
– Приятно познакомиться, Джуни. А меня зовут…- oн нахмурился.
– Называй меня просто Писатель. Так легче произнести, - oн не мог оторвать взгляда от ее гибких кремовых ног, сияющих на солнце. Да, что ж такое!– А где ты работаешь? В “Венди”?