Гражданин Уральской Республики
Шрифт:
Плотно закусив, приятели поочередно покурили. Указатели на обочинах говорили о том, что скоро будет Уфа. Заранее решили в город не заезжать, а обогнуть его по окружной дороге, которая, правда, насколько было известно, должна была тянуться очень долго.
Но перед въездом на окружную трассу нарвались на пост Башкирской Дорожной Полиции. Очередь автомобилей продолжалась от маленькой будки метров на двести. Были тут и большегрузы, и легковушки, и даже один автобус.
— Н-да уж, тут мы встрянем надолго, — недовольно протянул Ганя.
«Семерка» пристроилась к корме маленького белого грузовичка марки «Тойота» с ржавым ломом черного металла в открытом кузове.
— Пойду гляну, что там творится, — сказал Костя.
Ганя согласно кивнул. Муконин вылез из машины и побрел вдоль вереницы автомобилей по направлению к будке.
Минут через пять он вернулся.
— Ну что там? — кисло поинтересовался Ганя.
— Глухо. Шмонают по полной программе.
Приятель неодобрительно цокнул языком.
— Давай-ка поищем обходную дорогу, — заметил Костя, сев в машину, и достал свой КПК.
Быстро загрузил программу картографического поиска. Спутник определил их месторасположение — связь тут была хорошая, компания УНРМоби имела надежный роуминг с Уфой и окрестностями. Костя сделал запрос на поиск объездной дороги. Немного подумав, компьютер выдал белую ленточку дугой. Муконин увеличил изображение.
— Так-так. Значит, сюда, потом сюда. Ага, понятно. Короче, поехали обратно, где-то на двестидвадцать седьмом километре должен быть сверток.
— Надеюсь, эта дорога нормальная. Как бы нам там не застрять, — обеспокоено проговорил Ганя.
— Да, если там болота грязи, то будет плохо. Придется вернуться.
— Ладно, посмотрим.
Приятели поменялись местами, Костя сел за руль, завел машину и…
Развернувшись на сто восемьдесят градусов, «семерка» помчалась обратно.
Сверток нашли без проблем. Перед поворотом даже стоял старый покосившийся указатель:
На карте действительно имелась деревня Тарманы, мимо которой пролегала спасительная грунтовая дорога.
Дорога эта поначалу показалась легкой. До Тарман она была выложена плитами: катись — не хочу. Костя выжимал сначала восемьдесят, потом девяносто, потом, освоившись, вышел на сто километров в час. Только и слышно было, как стучали колеса в местах стыка плит — точно на поезде ехали. Никто не решался произнести и слова.
Деревня пронеслась быстро. Запущенное, убогое селение оставило у Кости неприятный осадок. Да так, что заныла душа. Чахлые, однообразные дома в один этаж, судя по всему, давно заброшенные. Дома со слепыми, зияющими чернотой окнами. Их стены — смертельно зараженные трещинами бревна цвета грязи. Кладбище полусгнивших чудовищ — ржавых комбайнов с надломанными хоботами. Затянутое ледяной коркой болото. Угрюмый, безжизненный пейзаж.
Бетонку, видимо, проложили еще в советское время, может быть, хотели в будущем заасфальтировать. Но после развала Советского Союза, скорее всего, деревню запустили, как было по всей Руси, на тысячи километров, как было при Ельцине, и потом при Путине — и неважно, кто бы там ни встал тогда у руля, уже не суждено было возродиться российской деревне, уж настолько ее опустили во всех смыслах. Все эти поселки Пионерские, совхозы имени Куйбышева, колхозы имени Ленина, Сосновки и Елани, Малые и Большие Сланцы и прочая, прочая — все они радовали глаз в застойные годы Союзной державы, колосились хлебами, хрюкали тоннами свинины, славились сочными доярками, но, казалось бы, в один миг все рухнуло и развалилось. И люди, жившие там, что самое интересное, оказались ни в чем не виноваты. Ведь в деревнях-то народ никогда не был особо ленивым. Но он и не был инициативным. Привыкли жить по указке. А когда указка сломалась, ничего не смогли сделать сами. Что же касается руководящей пяты, старая империя рухнула, а новому слабому государству сталось уже не по силам восстановить. А уже теперь, при таком бардаке, когда пирог России разрезан на куски, и говорить не о чем.
Ну а раз бетонку строили для жителей и гостей деревни, то, естественно, сразу по окончанию Тарман кончилась и бетонка. И началась ухабистая грунтовая дорога, по-видимому, таящая много неожиданностей впереди. И дорога эта, ко всему прочему, уходила в дремучий сосновый лес.
И повелась такая непролазная грязь, что впору стало возвращаться. Но, как говорится, риск — дело благородное, и приятели углублялись все дальше. Перед каждым новым участком черного месива Костя останавливал машину, затем совместно с Ганей они долго всматривались в область грязи и решали, как лучше преодолеть очередное препятствие. «Взять левее» или «взять правее». «Левыми колесами во-он по той стежке, а правыми по луже, главное, в колею не свалиться!» «Накатом бери, накатом, мать твою!» Колея была от какого-то грузовика, но не свежая.
— Что-то странно, никто еще пока не сунулся на эту дорогу объезжать пост, — заметил Ганя, мотая головой по сторонам.
— Может, никто и не знает о ней? — наивно предположил Костя. Приятель усмехнулся.
— Будем надеяться, что это так.
Но, в конце концов, они застряли в этой трясине. Машина забуксовала. Ганя вылез толкать. Однако как он ни тужился, все усилия оказались бесполезными. Только грязью облился с ног до головы. Благо, в багажнике валялась спецовка на такие случаи, ее-то Ганя и надел, прежде чем пристраиваться к багажнику. Скинув спецовку, он вернулся в машину, на свое место, и прикурил сигарету.
Некоторое время они курили в машине, решали, что же делать.
— Надо было эту Минипу на танке везти, — разочарованно посетовал Ганя.
— Ага, тогда бы нас разбомбили из вертолета, еще на подступах к Самаре, — неудачно пошутил Костя.
— Зато сейчас мы встряли, даже не добравшись до Уфы.
— Ну что, хватит сиськи мять, как говорит наш генерал, — натянуто улыбнулся Костя. — Надо пойти в лес за бревнышками, чтобы потом подкладывать под колеса и «домкратить». Правда, кому-то одному придется остаться в машине, на всякий случай.
— Н-да? И кому же, интересно, выпадет такая участь? — иронично спросил Ганя.
— Предлагаю бросить жребий.
Костя достал походные спички — большой фирменный коробок для охотников — и вытащил две спички. Одну он обломал пополам, спрятал их в кулаке и выставил наружу кончики.
— Чур, у кого короткая, тот и остается, — предложил Ганя, и тут же вытянул короткую спичку.
Выражение его лица приобрело странный оттенок.
— Еще неизвестно, кому будет лучше, — успокоил Костя.
Взяв электролобзик и топор, он пошел в лес.
Сосновый бор густо выставил в первые ряды своего войска тоненькие молодые сосенки. Солнышко едва прорывалось в скудные щели этого отряда. Становилось зябко. Ноги то и дело проваливались в наст. В поисках деревьев покрепче и места поудобнее, Костя забрел поглубже. Ему все казалось, что вот здесь не то, а вот там дальше будет лучше. Периодически он оглядывался назад. И когда просвет с машиной заслонился темной серо-зеленой гущей, он остановился.