Греческая эпиграмма

Коллектив авторов

ЭРИННЕ

Мало стихов у Эринны, и песни не многоречивы, Но небольшой ее труд Музами был вдохновлен. И потому все жива еще память о нем, и доныне Не покрывает его черным крылом своим Ночь. Сколько, о странник, меж тем увядает в печальном забвенье Наших певцов молодых! Нет и числа их толпе. Лебедя краткое пенье милее, чем граянье галок, Что отовсюду весной ветер несет к облакам.

САФО

Страх обуял Мнемосину, лишь только Сафо услыхала: Как бы не стала она Музой десятой у нас.

НА РАЗРУШЕНИЕ

КОРИНФА

Где красота твоя, город дорийцев, Коринф величавый, Где твоих башен венцы, прежняя роскошь твоя, Храмы блаженных богов и дома и потомки Сисифа — Славные жены твои и мириады мужей? Даже следов от тебя не осталось теперь, злополучный. Все разорила вконец, все поглотила война. Только лишь мы, нереиды, бессмертные дочери моря, Как алькионы, одни плачем о доле твоей.

НА «ФЕСПИАД» ПРАКСИТЕЛЯ [78]

Пять этих женщин, прислужниц спасителя Вакха, готовят Все, что священный обряд хоростасии велит: Тело могучего льва поднимает одна, длиннорогий Ликаонийский олень взвален на плечи другой, Третья несет быстрокрылую птицу, четвертая — бубен, Пятая держит в руке медный тяжелый кротал. Все в исступленье они, и вакхическим буйством у каждой Из пятерых поражен заколобродивший ум.

78

«На „Феспиад“ Праксителя».Феспиады — вакханки.

НА «ТЕЛКУ» МИРОНА

Кажется, телка сейчас замычит. Знать, живое творилось Не Прометеем одним, но и тобою, Мирон.

НА «НЕКИЮ» НИКИЯ [79]

Никия это работа, живущая вечно Некия; Памятник смерти для всех возрастов жизни она. Как первообраз служила художнику песня Гомера, Чей испытующий взгляд в недра Аида проник.

НА ХРАМ АРТЕМИДЫ В ЭФЕСЕ

79

«На „Некию“ Никия».Некия — буквально значит — жертвоприношение с целью вопросить тени умерших. В эпиграмме говорится о картине афинского живописца Никия, написанной на этот сюжет.

1 [80]

Видел я стены твои, Вавилон, на которых просторно И колесницам; видал Зевса в Олимпии я, Чудо висячих садов Вавилона, колосс Гелиоса И пирамиды — дела многих и тяжких трудов; Знаю Мавзола гробницу огромную. Но лишь увидел Я Артемиды чертог, кровлю вознесший до туч, Все остальное померкло пред ним; вне пределов Олимпа Солнце не видит нигде равной ему красоты.

80

«На храм Артемиды в Эфесе». В этой эпиграмме перечислены «семь чудес света». Колоссальную статую Гелиоса на острове Родосе Антипатр мог видеть только в развалинах, так как она была разрушена уже в 227 г. до н. э.

2 [81]

Кто перенес парфенон твой, богиня, с Олимпа, где прежде Он находился в ряду прочих небесных жилищ, В город Андрокла, столицу ретивых в бою ионийцев, Музами, как и копьем, славный повсюду Эфес? Видно, сама ты, сразившая Тития, больше Олимпа Город родной возлюбя, в нем свой воздвигла чертог.

СЕЛЕВКУ

Скорую

смерть предвещают астрологи мне, и, пожалуй, Правы они; но о том я не печалюсь, Селевк. Всем ведь одна нам дорога — в Аид. Если раньше уйду я, Что же? Миноса зато буду скорей лицезреть. Станем же пить! Говорят, что вино словно конь для дорожных; А ведь дорогу в Аид пешим придется пройти.

81

«Кто перенес парфенон твой, богиня…»Парфенон — храм богини Афины в афинском акрополе. Здесь «парфенон» — в общем значении — «храм девственной богини» (речь идет о храме Артемиды Эфесской).

* * *

Слухам не верю, хотя достоверен источник. Но все же, Если, Памфила, меня любишь, молю, не целуй.

НИОБЕ

Что подняла ты к Олимпу, о женщина, дерзкую руку, С богоотступной главы пряди волос разметав? Страшное мщенье Латоны увидев, теперь проклинаешь Ты, многодетная, спор свой необдуманный с ней. В корчах бьется одна твоя дочь, бездыханной другая Пала, и третьей грозит тот же удел роковой. Но не исполнилась мера страданий твоих, — покрывает Землю собою толпа павших твоих сыновей. Жребий тяжелый оплакав, убитая горем Ниоба, Скоро ты станешь, увы, камнем бездушным сама.

НА РОДИНУ ГОМЕРА

Краем, вскормившим тебя, Колофон называют иные, Славную Смирну — одни, Хиос — другие, Гомер. Хвалится тем еще Иос, равно Саламин благодатный, Также Фессалия, мать рода лапифов. Не раз Место иное отчизной твоей величалось. Но если Призваны мы огласить вещие Феба слова, Скажем: великое небо — отчизна твоя, и не смертной Матерью был ты рожден, а Каллиопой самой.

ПИНДАРУ

Как заглушаются звуком трубы костяные свирели, Так уступают, Пиндар, лиры другие твоей. Видно, недаром у губ твоих нежных роилися пчелы, [82] Соты из воска на них, полные меда, лепя. Ведомы чары твои и рогатому Пану, который, Дудку пастушью забыв, пенью внимал твоему.

* * *

Это Зенон, Китиону любезный. Олимпа достиг он, Но Пелион громоздить сверху на Оссу не стал, И не свершал он Геракла воинственных подвигов, к звездам Выбрав единственный путь — мудрости скромной тропу.

82

Видно, недаром у губ твоих нежных роилися пчелы — намек на поэтическое мастерство Пиндара. Ксенофонта, например, называли «аттической пчелой».

МЕЛЕАГР

Ночь, священная ночь, и ты, лампада, не вас ли Часто в свидетели клятв мы призывали своих! Вам принесли мы обет: он — друга любить, а я — с другом Жить неразлучно — никто нас не услышал иной. Где ж вероломного клятвы, о ночь!.. Их волны умчали. Ты, лампада, его в чуждых объятиях зришь!

ТИМО

Клей — поцелуи твои, о Тимо, а глаза твои — пламя: Кинула взор — и зажгла, раз прикоснулась — и твой!