Греческая эпиграмма

Коллектив авторов

2

Жизни лишив, мне за это ты щедро даруешь могилу, Но и тебе небеса тем же отплатят в ответ.

* * *

Знатный был муж Иоанн… — Лучше «смертный» скажи. — Зять царицы… — Все-таки смертный. — Текла в нем Анастасия кровь, Смертного также. — Был праведной жизни. — Вот этого точно Смертным нельзя уж назвать: доблесть сильнее, чем смерть.

ЭПИТАФИИ ИПАТИЮ [147]

147

«Эпитафия

Ипатию» (1). Ипатий, племянник императора Анастасия, после восстания «Ника» (532 г.) был брошен в море по приказанию Юстиниана. Поэтому похвала Юстиниану в следующей эпиграмме (2) содержит либо грубую лесть, либо скрытый сарказм.

1

Это Ипатиев холм. Не подумай, однако, что кроет Он и действительно прах мужа такого, как был Вождь авзонийцев. Земля, устыдившись великого мужа Насыпью малой покрыть, морю его отдала.

2

Гневался сам повелитель на волны мятежного моря, Что схоронен от него ими Ипатия прах. Он, как последнего дара, желал обладания прахом, Море ж осталось глухим к великодушной мечте; И, подавая великий пример милосердия людям, Этой могилою он мертвого память почтил.

* * *

— Дик и ужасен Харон. — Нет, он мягок скорее. — Похитил Юношу он. — Но умом равен тот был старикам. — И наслаждений лишил. — Но зато уберег от несчастий. — Не дал и брака познать. — Но и печалей его.

НА ДОМ, РАСПОЛОЖЕННЫЙ НА РАВНИНЕ

Я в холода согреваю, а в зной навеваю прохладу. Лету даю и зиме то я, чего у них нет.

НА КАФЕДРУ СОФИСТА КРАТЕРА

Древо счастливое я, ибо некогда в чаще стояла; Шумом лесных ветерков я насыщалась тогда, — Птицам удобный нашест, — но меня топором подрубили — Жребий счастливее мне был уготован судьбой. Нет, не птицы на мне, а звучные речи Кратера, И от струящихся слов вся я готова расцвесть.

ДОМ БЕДНЯКА

Дома другого ищите себе для добычи, злодеи, Этот же дом стережет страж неусыпный — нужда.

НА «КОРОВУ» МИРОНА

Овод, обманут Мироном и ты, что стараешься жало В неуязвимую грудь медной коровы вонзить? Не осуждаю тебя, — что для овода в этом дурного, Если самих пастухов ввел в заблужденье Мирон?

НА СЕРЕБРЯНУЮ ИМПЕРАТОРСКУЮ СЕКИРУ

Если творишь беззаконье, то, знай, ты глядишь на секиру; Если ж ты честен и мудр, лишь серебро пред тобой.

НА КУБОК С ИЗОБРАЖЕНИЕМ ПЛАВАЮЩИХ РЫБ [148]

Вот где Вакха укрыла Фетида. Сказанье Гомера Поздно, но все же нашло здесь воплощенье свое.

НА МЕДНУЮ СТАТУЮ ИКАРА, СТОЯЩУЮ В БАНЯХ

Воском погублен ты был, о Икар; и при помощи воска Прежний твой облик сумел ныне ваятель создать. Но не пытайся взлететь, а не то этим баням, как морю, Падая с выси небес, имя «Икаровых» дашь.

148

«На кубок с изображением плавающих рыб».Сказанье Гомера — см. «Илиада», VI, 136, сл. Пьяный Вакх, преследуемый

Ликургом,

Бросился в волны морские и принят Фетидою в лоно, Трепетный, в ужас введенный неистовством буйного мужа. (Перевел Н. Гнедич.)

МАКЕДОНИЙ

Полно, Эрот, перестань сокрушать мое сердце и печень! [149] Если уж хочешь разить, целься в другие места.

* * *

Страсть — это рана моя; и кровь из той раны сочится, Слезы текут, а она не засыхает никак. Я же бессилен пред ней, и лекарства, в котором нуждаюсь, Чтобы страданье унять, сам Махаон не найдет. Телеф — я, дева; моим ты сделайся верным Ахиллом: Только своей красотой ты мою боль утолишь.

149

«Полно, Эрот, перестань…» По представлениям древних, печень, как и сердце, считалась вместилищем любви.

* * *

Льющую слезы Ниобу увидев, пастух удивлялся: Как это? — Камень, а вот… тоже роняет слезу. Только Евгиппа, сей камень живой, меня не жалела, Хоть я во мраке стонал всю эту долгую ночь. Тут виновата любовь. От нее и страданья обоим: Та ведь любила детей, я же тебя полюбил.

* * *

Прелестью блещут уста, лицо сияет цветами, Пафией — очи твои; пальцы касаются струн. Взглядами свет у очей, а пением слух отнимаешь И отовсюду разишь страждущих юношей ты.

* * *

«Завтра увижу тебя». — Да это вовек не случится: Ты по привычке своей встречу отложишь опять. Вот благосклонность твоя, а других ты другим одаряешь, И постоянство мое, видно, тебе ни к чему. «Вечером встречусь с тобой». — А какой это вечер у женщин? Вечер тот — старость, пора неисчислимых морщин.

* * *

Я не надеялся видеть тебя, но пришла ты и мысли Все взволновала мои — нет изумленью границ. И трепещу я, и сердце ужалено болью глубоко; Тяжко томится душа, страсти волной залита. Видишь, меня на земле кораблекрушенье постигло. Руку спасенья подай, в гавань свою допустив.

НА КУПАЛЬНЮ В ЛИКИИ [150]

Должен привратником быть у меня самый верный из смертных, Строго купанья часы должен он здесь соблюдать, Чтобы нагую наяду в струях моих или Киприду В сонме кудрявых Харит не увидал кто-нибудь, Хоть бы нечаянно: «Боги опасны тому, кто их видит». Кто же дерзнет возражать против Гомеровых слов?

НА ДОМ В КИБИРЕ

Каждому гостю я рад, земляку и чужому. Не дело Гостеприимству пытать: кто ты, откуда и чей?

150

«На купальню в Ликии». «Боги опасны тому, кто их видит» — «Илиада», XX, 131.