Гусман де Альфараче. Часть вторая
Шрифт:
Речи мастера показались всем девицам весьма учтивыми, а предложенный договор удобным; лучшего нельзя было и пожелать. Доротея отдала ему деньги, которые при себе имела, и, выбрав самую лучшую и подходящую для заказанной работы канитель, взяла, сколько ей было нужно, сказав золотобитчику, на какую улицу и в какой дом он должен зайти за остальными деньгами.
После этого девицы ушли, а несчастный малый, раздираемый на части тревогой и беспокойством, совсем потерял разум. Любовь вонзилась в его сердце так глубоко, что он и не ел, и не спал, и почти что не жил — так пленила его душу редкая красота девушки, зерцало ее добродетелей; жизнь без нее казалась ему хуже смерти, и он не знал, что теперь делать. Однако молодая сеньора, как он видел, была небогата, а потому он
Молва о Доротее была такова, что он совсем приуныл и пал духом, ибо не надеялся, что ему на долю может выпасть такое счастье; он считал, что не заслуживает столь высокой награды и недостоин быть мужем такой супруги.
Золотобитчик отчаивался, видя, что во всем ниже своей избранницы, но убить в себе любовь был не в силах. Сердечные страсти играют маленькими людьми столь же своевольно, как и великими мира сего, и все мы в равной мере им подвластны; хотя он и чувствовал неосновательность своих притязаний, но все-таки не мог от них отказаться и еще более утвердился в своих чистых намерениях, положившись на волю божью, ибо господь не оставляет честных своим покровительством и устраивает их дела во славу свою. И в молитвах золотобитчик не уставал твердить, что цель его стремлений — найти подругу, чтобы вдвоем служить господней воле, девица же эта и добродетельна и мила, а в остальном пусть будет так, как угодно небу.
Надеялся он и на то, что бедность и здравый смысл этой девушки могут обратиться ему на пользу; чувствуя свое одиночество и беззащитность, она, быть может, позабудет о суетном тщеславии и привыкнет со временем к мысли стать женой простого ремесленника; он надеялся, что она поймет, как честны и благородны его желания, и, подумав, согласится. С такими помыслами и заботами ждал он уплаты долга, но при этом отнюдь не торопил и не тревожил Доротею; напротив, старался завоевать ее дружбу, навещая ее на дому под разными предлогами: то будто желая полюбоваться ее искусными работами, то предлагая ее проводить. Заслужить доверие девушки — вот все, чего он пока желал, чтобы впоследствии легче было перейти к главному, а тем временем короткие минуты встреч помогали ему переносить тоску, мучившую его постоянно, когда он не видел перед собой этой сеньоры.
..Золотильщик держал себя при этом так умно и услужливо и вместе с тем так душевно, поступал во всем так хорошо и благородно, что вскоре завоевал все сердца, и посещения его не только не докучали, но стали желанными для всех подружек.
Одна из проживавших вместе с Доротеей молодых девиц, четырех родных сестер, была самой разумной и степенной; остальные глубоко почитали ее и слушались, ибо она была не только рассудительнее, но и старше всех. Мастер постарался снискать ее расположение и дружбу и постепенно открывал ей свои чувства к юной ее подруге, стараясь заручиться ее благосклонной помощью. Вскоре он вполне объяснил ей свои намерения и обратился с просьбой употребить все свое влияние и ум, чтобы надежды его не остались напрасными. Он просил эту девицу стать на его сторону и понемножку, исподволь победить возражения его избранницы; он же обещает служить ей, как только может, и повиноваться во всем беспрекословно.
Когда честный посредник без задних мыслей хлопочет о деле благородном и чистом, сила его доводов неотразима, и он без труда склоняет и убеждает, ибо ему нельзя не верить. Молодая сеньора несколько раз заводила об этом речь, да так успешно, что Доротея позволила себя убедить и последовала советам старшей подруги, привыкнув ей верить и повиноваться как родной матери; и, почтительно целуя ей руки, девушка предоставила подруге решить ее судьбу.
Вскоре отпраздновали и свадьбу на радость всем подружкам. Но счастливее всех был Бонифасио (так звали жениха). Завладев своим сокровищем, он считал себя самым богатым человеком на земле, ибо добыл себе такую жену, о какой не смел и мечтать: женщину более благородного звания и более редких достоинств, чем он заслуживал; к тому же нравом она была такова,
Жили они хорошо, в полном достатке, а более всего радовались чистой и глубокой любви, которую друг к другу питали. Он обычно проводил весь день в лавке, трудясь ради процветания своей торговли, а она сидела во внутренних покоях и занималась работами по дому и рукоделием, употребляя для своих вышивок часть золотой бити, изготовленной ее мужем. Доходы их все возрастали, и жили они в согласии и любви.
Однако лукавый не дремлет: для него нет ничего досадней, как видеть мир, царящий в добрых и согласных семьях; вот почему он так любит строить козни и расставлять ловушки, чтобы разрушить семейное счастье. Нечистый давно уже подстерегал эту бедную сеньору, задумав ее погубить или хотя бы посмотреть, как она оступится.
Посему, в гостях ли, в церкви ли, на проповеди, в дни больших праздников, во время причастия и даже на исповеди, нечистый дух старался смущать ее, подсовывая ей на глаза орудие своих бесовских козней — молодых щеголей, изящных, раздушенных и расфранченных, которые не давали ей проходу, всячески ее преследуя и добиваясь ее внимания. Однако усилия их были тщетны. Целомудренная женщина была сильнее всех искушений и добродетелью побеждала сие непотребство.
Она старалась как можно реже покидать свой дом и выходила на улицу лишь при крайней нужде и необходимости; и все же не могла избежать преследований, ибо воздыхатели караулили ее дверь денно и нощно, выискивая всяческие предлоги и ухищрения, чтобы ее увидеть, хотя ничего тем не достигали.
Среди кавалеров, искавших ее благосклонности, выделялся один, человек еще молодой, холостой и богатый, исполнявший в Севилье должность теньенте — судьи и начальника городской стражи.
Жил он напротив мастерской Бонифасио, в большом и богатом доме. Домик Доротеи был по сравнению с ним гораздо меньше и скромнее, и хотя стоял он на другой стороне улицы, но теньенте со своей крыши, террасы и из окон мог наблюдать за каждым шагом красавицы. Дошло до того, что она и Бонифасио не могли ни одеться, ни раздеться так, чтобы теньенте этого не видел, — тем более что они даже не подозревали, что он неотступно за ними следит.
По этой причине страсть теньенте возросла до крайности, побуждая его умножать свои домогательства. Но кончил он тем же, чем и другие, — а именно, не добился никаких знаков внимания и ни тени надежды на благосклонность; ни единое пятнышко бесчестия не пало на доброе имя этой женщины.
В числе других членов сего братства отвергнутых искателей находился еще один мученик любви, более всех прочих истерзанный и исполосованный ее бичами. Был он родом из Бургоса, человек молодой, пригожий, любезный, богатый; сии качества, подкрепленные щедростью, могли бы, казалось, горы своротить. Но целомудренная Доротея не обращала никакого внимания ни на теньенте, ни на всех прочих, словно вовсе их не замечала.
Она была подобна несокрушимой скале, которую никак не могли одолеть яростные волны грязного сладострастия; они откатывались прочь, не сломив ее стойкости. Чистота ее, словно безопасность дремлющей стаи цапель, охранялась камешком любви к богу, который сторожевая птица держит в поджатой под себя лапке; любовь же Доротеи к мужу можно было бы сравнить с землей, дающей крепкую опору второй ноге осторожной птицы [116] . Ничья стрела не поразила бы столь недоступную мишень, если бы хитрый птицелов не заманил ее в силки обмана, развесив их в чаще святых помышлений, дабы вероломством поймать простодушную голубку.
116
…ноге осторожной птицы — легенда, приведенная в «Естественной истории» Плиния (кн. X, гл. XXIII). Как только сторожевая цапля засыпает, камешек, который она держит в лапке, падает на землю и пробуждает всю стаю.