Хозяйственная этика мировых религий: Опыты сравнительной социологии религии. Конфуцианство и даосизм
Шрифт:
Однако достаточно этих однообразных повторений, не способных отобразить настоящую «экономическую историю», для которой до сих пор нет важнейших данных (цены, заработная плата и т. д.). Из всего этого вытекает крайне сомнительный характер апроприации земли, сохранявшийся многие столетия или даже полтора тысячелетия, как и фискально-политически обусловленное и имевшее серьезные последствия иррациональное земельное право, колебавшееся между произволом и полным невмешательством. Кодификация права была отвергнута книжниками посредством характерного обоснования: народ станет презирать ведущие классы, если будет знать свое право. В этих обстоятельствах единственным выходом было сохранение рода как союза самопомощи.
Поэтому и сегодня китайское право, связанное с недвижимостью, наряду с явно современными чертами, сохраняет в себе следы этой древнейшей структуры. [224] Передача земли (посредством простой выдачи документов) была сильно облегчена наличием кадастра всей земли и фискальным предписанием заверять каждое свидетельство о продаже печатью (шуй ци) соответствующего государственного органа (не выполняется из-за отказа населения оплачивать пошлину); только наличие этих документов о покупке, выписок из кадастра и квитанций об уплате налогов подтверждает права собственности. Содержащаяся в каждом документе о продаже (май ци) клаузула о том, что имущество продается «в легальных целях вследствие действительной потребности в деньгах», сегодня является пустой формулой. Однако в связи с упомянутым распоряжением 485 года н. э. она позволяет сделать однозначный вывод о том, что изначально продажа допускалась лишь в случае «настоящей нужды», особенно если учесть сегодня также чисто формальное, а ранее, несомненно, действенное преимущественное право родственников на выкуп продаваемой земли. До сих пор встречается «порочная» практика, когда продавцы или их потомки в случае нужды с помощью дань ци («billet de g'eminance») [225] требуют с покупателя одну или несколько доплат в виде «милостыни». [226] Как и в древнем полисе на Западе, типичным покупателем земли здесь выступал именно обладатель крупного денежного состояния и кредитор; изначально
224
Здесь нами не рассматриваются военные лены маньчжурских гарнизонов и обремененные общественными обязательствами наследственные земельные кормления пограничных войск, строителей каналов, дорог и т. д.
225
Вексель о доплате (фр.). Именно так это выражение переведено в сочинении: Hoang P. Р. Notion technique sur la propri'et'e en Chine. Schanghai, 1897 // Vari'et'es Sinol. 11. § 20.
226
Причем требуют в суде! Хотя судья был обязан в иске отказать, тем не менее он «призывал» покупателя не быть жестокосердным и заплатить. Лишь влиятельные лица могли избежать этого: Hoang P. Р. а. а. О.
Все остальные элементы аграрного строя имеют ту же направленность: борьба издревле привязанных к земле родов с денежной властью скупщиков земли, сдерживаемая в сущности фискально мотивированными вмешательствами со стороны патримониальной власти. Как и в римском праве, уже в «Ши цзи» и хрониках династии Хань официальная терминология различает только частное и общественное владение: государственные арендаторы на царской земле, налогоплательщики — на частной («народной», минь ди). В семейной собственности оставалась неделимая и неотчуждаемая земля предков (места захоронений и земля для жертвоприношений предкам); [227] завещателем выступал старший сын главной жены и его потомки; напротив, состояние, включая землю, с победой патримониализма по закону подлежало физическому разделу между всеми детьми, причем распоряжения завещателя считались лишь этически обязательными (в подлинном смысле понятия fideikommisse). [228] Одновременно сосуществовали частичная, натуральная и денежная форма аренды, причем арендатор за выплату «залога» мог получить бессрочную аренду. Обычные схемы арендных контрактов с сельской землей [229] отчетливо показывают, что арендатор напоминал «колона» античного и южно-европейского типа, который, арендуя мелкие участки, наряду с правом также принимал обязательства по обработке земли и, как правило, оставался должником арендодателя. Типичным арендодателем считался земельный магнат, который получал прибыль со своих разбросанных владений. Особенно часто многочисленные земельные участки наследовало и выкупало именно объединение семей одного рода, которое сохраняло и регистрировало документы о покупке распыленных земельных владений в особых актах и инвентарных книгах. [230] В кадастре [231] оно значилось как единая для всех участков фирма под общим именем, [232] выбитым на плите в семейном доме. Такие объединения управляли колонами через своих старейшин так же патриархально, как античный или южно-европейский помещик или английский эсквайр. Как крупные древние семьи, так и разбогатевшие благодаря торговле или политическим доходам выскочки держали свое состояние в подобных объединениях, чтобы обеспечить господствующее положение своим потомкам. Ясно, что это было суррогатной экономической формой некогда привилегированного сословного положения древней знати, разрушенного патримониализмом.
227
Земля предков часто упоминается в «Peking Gazette».
228
От лат. fidei commissum — доверительное поручение. — Примеч. перев.
229
См.: Hoang P. Р. а. а. О., например, приложение XXIII (р. 119). Уже говорилось, что аренда была относительно редкой. Помимо общего запрета колоната 1205 года, это было обусловлено прежде всего сложностью взимания арендной платы.
230
Hoang P: P. а. а. О. Р. 12; N 31. Р. 152,157 f.
231
Схема кадастровой и регистрационной системы в этом аспекте впервые была исследована в докладе: Bumbaillifi Land Tenure in China // China Review 1890/1891. Из него следует, что кадастровой единицей было родовое владение (или доля этого владения, если к тому моменту уже произошел раздел), называвшееся по предку, который в момент составления кадастра являлся главой рода. Даже при разделе владения или смене владельца сохранялся этот изначальный кадастровый номер вместе с его названием, с той лишь припиской, с кого (с какой семьи) теперь следует взимать налог или его часть и в каком размере. Примерно ю глав родов составляли десяток, который и сейчас, согласно древнему праву, солидарно отвечал за уплату налогов и поддержание спокойствия. Этот десяток также владел совместной землей, которой главы по очереди распоряжались (или сдавали в аренду). Каждый глава рода собирал налоги со своего рода. Если кто-то до 16 ноября не предоставлял свою налоговую квитанцию, того десяток мог лишить его земельного владения. Если хозяйства рода не могли собрать налог, тогда использовалась родовая земля предков. Десятки изменялись по составу: в упомянутом сообщении говорится о заявке главы одного рода (или части рода) на вступление в новый десяток вместе с девятью другими. Размеры владений родов сильно отличались. Несколько десятков объединялись в сотню, также для исполнения определенных обязательств — изначально военных и других повинностей.
232
Например, «Семья вечного мира».
Таким образом, сохранившиеся до сих пор владения земельных магнатов, причем иногда поразительных размеров [233] (к сожалению, не подтверждаемых статистически), лишь отчасти носили древний характер и в основном были распылены. Тем не менее они существовали вплоть до настоящего времени (вероятно, еще больше их было раньше), а вместе с ними — типичный для патримониальных государств колонат. Однако власть землевладельцев сильно ограничивалась двумя свойственными Китаю обстоятельствами: с одной стороны, властью родов, а с другой — экстенсивностью и бессилием государственного управления и юстиции. Землевладелец, решивший бесцеремонно воспользоваться своей властью, имел бы мало шансов быстро реализовать свое формальное право в суде, не имея личных связей или не задействуя в своих интересах властные средства управления довольно затратным способом подкупа. Но государственный чиновник должен был учитывать свои собственные интересы как в случае вымогательства земельной ренты для землевладельца, так и в случае вымогательства налогов для себя лично. Любые беспорядки вызывали беспокойство у центрального правительства как симптом угрозы со стороны магического зла и могли стоить чиновнику должности. Очень специфические обычаи арендодателей показывают, что в их положении была невозможна интенсивная эксплуатация колонов. Неимоверная интенсивность труда [234] мелких предприятий и их экономическое превосходство наглядно проявлялись в высоких ценах на землю [235] и относительно низкой процентной ставке сельскохозяйственного кредита. [236] Какие-либо иные технические улучшения в условиях значительного раздробления земли были почти исключены: несмотря на развитое денежное хозяйство, господствовала традиция.
233
Сообщается, что встречаются более или менее целостные владения в 300 га, однако редко когда у отдельных земельных собственников они существенно превышают эти размеры. В попавшейся мне в последний момент диссертации из Франкфурта также не приводится никаких цифр: Wen Hsian Liu. Die Vorteile des l"andlichen Grund und Bodens und seine Bewirtschaftung in China. Berlin, 1920.
234
Кроме 15 официальных праздников, не существовало ничего вроде «воскресного отдыха».
235
На равнинах с огородной культурой примерно полтора десятилетия назад цены составляли 3000—4000 марок за гектар (причем нужно учитывать многократно большую по сравнению с Западом покупательную способность денег). Рентабельность при этом якобы составляла примерно 7—9 % (вернее «заработанный доход», поскольку, согласно имеющимся данным, по мере улучшения качества земли сокращалась процентная ставка этой «ренты»).
236
8—9 % против 12—30 % в мелкой и средней торговле и ремесле.
Таким образом, здесь патримониальной бюрократизации соответствовала тенденция к социальной нивелировке. Производство в сельском хозяйстве, в соответствии с интенсивной техникой труда в рисоводстве, оставалось почти исключительно мелким крестьянским, а в промышленности — ремесленным. Физический раздел наследства в течение долгого времени довольно сильно демократизировал землевладение, как бы объединения наследников ни замедляли этот процесс в отдельных случаях. Несколько гектаров земли считались существенным владением, менее гектара (15 му, 85 а) — достаточным для обеспечения пяти человек при обработке не огородным способом. Феодальные элементы социального уклада лишились сословного характера, по крайней мере с точки зрения права. Правда, даже в последние десятилетия в официальных докладах постоянно говорилось о «нотаблях» как основополагающем социальном слое, однако эти сельские «джентри» из числа деревенской знати не имели никаких государственных гарантий в отношении низших слоев. С правовой точки зрения над мелким горожанином и мелким крестьянином непосредственно стоял патримониально-бюрократический механизм. В праве и практике отсутствовал промежуточный феодальный слой, существовавший на средневековом Западе.
С другой стороны, капиталистические отношения зависимости западного типа появились в типичных формах лишь в новейшее время под влиянием европейцев. Почему?
Глава IV. Социологические основоположения: D. Самоуправление, право и капитализм
Отсутствие отношений зависимости капиталистического типа. — Родовая организация. — Самоуправление деревни. — Привязанность хозяйственных отношений к роду. — Патримониальная структура права.
В эпоху
237
Земной круг (лат.). — Примеч. перев.
Но это не означало начала развития современного капитализма. Именно те характерные институты, которые были созданы зарождающейся буржуазией в средневековых городах Запада, здесь либо полностью отсутствовали вплоть до настоящего времени, либо имели совершенно иной вид. В Китае не было правовых форм и социологических оснований для капиталистического «предприятия» с его рациональным предметным ведением хозяйства, которое довольно рано появилось в торговом праве итальянских городов. Ответственность рода за своих членов осталась там в далеком прошлом как один из вариантов личного кредита; она сохранилась лишь в налоговом и политическом уголовном праве, не получив дальнейшего развития. Хотя китайские деловые объединения наследников на основе семейных сообществ играли у имущих слоев ту же роль, что и западные семейные ассоциации, из которых позже возникло наше «открытое торговое общество» (по крайней мере в Италии), в Китае у них был совсем иной экономический смысл. Как и во всяком патримониальном государстве, здесь чиновник также имел оптимальные шансы на накопление состояния [238] и как чиновник, и как откупщик налогов (по сути, чиновник являлся откупщиком). Отставные чиновники вкладывали свои более или менее законно полученные состояния в земельную собственность. В целях сохранения совместного состояния сыновья объединялись в сообщества наследников, которые обеспечивали некоторых членов семьи средствами на обучение, чтобы те могли занять доходные должности и еще больше обогатить данное сообщество, а также добыть должности для других своих сородичей, что считалось само собой разумеющимся. В такой неустойчивой форме путем политического накопления состояний возник слой патрициев и земельных магнатов (сдававших в аренду мелкие участки), не имевший ни феодального, ни буржуазного характера, а спекулировавший шансами на эксплуатацию чисто политических должностей. Это было не рациональное экономическое накопление, а типичный для патримониальных государств внутриполитический хищнический капитализм (как и торговля, доходы от которой также вкладывались в землю), господствовавший при накоплении состояний, особенно земельных. Свои состояния чиновники сколачивали в том числе посредством манипулирования налогами — например, произвольно устанавливая курс для пересчета обязательств в находившуюся в обращении монету. Пробиться к этой кормушке можно было через экзамены. Поэтому квоты на них постоянно заново распределялись между провинциями и лишь в исключительных случаях фиксировались. Запрет на проведение экзаменов в определенном округе был чрезвычайно действенным наказанием для живших в нем знатных семей, поскольку непосредственно отражался на их экономических интересах. Ясно, что этот тип семейных хозяйственных сообществ есть прямая противоположность экономических сообществ в виде рациональных предприятий.
238
Должность «хоппо» (таможенный надзиратель и таможенный откупщик) в Кантоне славилась огромными шансами накопить состояние: доходы за первый год службы (200 000 таэлей) шли на покупку должности, за второй — на «подарки», а доходы за последний, третий, год он оставлял себе (по подсчетам газеты «North China Herald»).
Кроме того, этот тип жестко привязан к роду. Здесь мы подходим к значению родовых союзов, которые уже неоднократно затрагивали.
В Китае род, почти совсем исчезнувший в западном Средневековье, полностью сохранил свое значение как в управлении мельчайшими территориальными единицами, так и в виде хозяйственной ассоциации. Такого усиления рода не происходило нигде, включая Индию. Давившее сверху патримониальное правительство сталкивалось с родовыми организациями, выступавшими в качестве противовеса ему снизу. Роды вплоть до настоящего времени являлись очень важным элементом всех политически опасных «тайных обществ». [239] Часто деревни именовались по названию проживавших в них родов или составлявших большинство, [240] либо являлись конфедерациями родов. Старые межевые камни показывают, что землей наделялись не индивиды, а роды; в этом отношении родовой союз в значительной мере сохранился. Из членов самого многочисленного рода выбирали деревенского главу — часто оплачиваемого. Ему помогали «старейшины» (родов), которые могли его сместить. Отдельный род стремился самостоятельно наказывать своих членов, хотя современной государственной властью это официально и не признавалось. [241]
239
Например, они составляли ядро восставших тайпинов (1850—1864). Еще в 1895 году Хун-и-тан, род основателя тайпинской религии, преследовался как тайное общество («Peking Gazette»).
240
Например: Чжан цзя цунь — «деревня семьи Чжан». См.: Conrady Е. а. а. О.
241
Официально признавалось лишь право императорского рода судить своих членов и власть хозяина дома над домочадцами.
Род сохранился, несмотря на грубое вмешательство патримониального управления в форме механического создания союзов круговой поруки, переселений, переделов земли и разделения населения по числу дин (работоспособных индивидов). Единство рода держалось на уникальном культе предков как безусловно классическом и древнем «народном культе», главным жрецом в котором выступало не цезарепапистское правительство и его чиновники, а глава дома при участии семьи. Культ духов предков играл определенную роль, видимо, уже в «мужских домах» эпохи древнего милитаризма. Попутно заметим, что это плохо согласуется с подлинным тотемизмом и может указывать на дружинный характер мужского дома как древнейшей организационной формы и на наследственную харизму правителя и его свиты. [242] Как бы то ни было, в историческую эпоху вера в силу духов предков (не только собственных), [243] в их ритуальную, подтвержденную книжным преданием роль посредников при передаче пожеланий потомков небесному духу или богу, [244] в безусловную необходимость удовлетворять и задабривать их посредством жертвоприношений являлась изначальным верованием китайского народа. Духи предков императора почти приравнивались к свите духа неба. [245] Китаец, не имевший мужского потомства, обязательно прибегал к усыновлению, или же фиктивное посмертное усыновление за него осуществляла семья, [246] причем в своих собственных интересах: чтобы его дух не беспокоил ее. Социальным последствием доминирования этих представлений было громадное усиление патриархальной власти, [247] а также укрепление рода как такового. В Египте, где господствовал культ мертвых, а не культ предков, единство рода распалось под влиянием бюрократизации и фиска, как и в Месопотамии. В Китае это единство сохранилось и превратилось в силу, сопоставимую с политической властью правителей.
242
Вероятно, одновременно существовали и «товарищеские», и «господские» мужские дома — в зависимости от региона, хотя, с другой стороны, собранные сведения (Quistorp М. а. а. О.) в целом говорят скорее в пользу первого типа. Как бы то ни было, легендарный император Яо передает власть своему наследнику Шуню в храме предков. Император угрожает своим вассалам гневом духов их предков. Подобные примеры (Hirth F. Anc. Hist, of China), а также то, что дух предков императора появляется при неудачном правлении и требует отчета, как и речь императора Пань-гэна в «Шу-цзин» (Legge J. Р. 238), говорят в пользу второго варианта. Данные об остатках тотемизма (не совсем убедительные, но все же важные) см.: Conrady Е. а. а. О.
243
Уже упоминавшееся оставление в живых последнего потомка свергнутой династии восходит к опасению вызвать недовольство ее могущественных — как-никак императорских — духов предков. (См. жалобу Чэн Дуаня, представителя династии Мин, по поводу застройки земли его предков: «Peking Gazette» от 13 и 24 апреля 1883 года.) С этим же были связаны официальные государственные жертвоприношения духам оставшихся без потомков и усыновления.
244
См. речь правителя Чжоу-гуна в «Шу-цзин» (Legge J. Р. 175) и обращение к предкам (а не к небу) в молитве о больном императоре (р. 391 ff.).
245
То, что дух неба рассматривался как «primus inter pares», ясно видно по документам, собранным в работе: GrootJ. J. М. de. Universismus. Согласно опубликованному в «Peking Gazette» от 29 сентября 1898 года рескрипту, это «духи предков» осудили (к тому времени) провалившиеся попытки реформ, предпринятые императором и Каи Ювэем. Наряду с личными заслугами, небо также учитывало заслуги предков (Groot J. J. М. de. The Rel. of the Chin. N. Y., 1910. P. 27, 28). Отсюда конфуцианское учение о том, что небо некоторое время закрывает глаза на грехи определенной династии и вмешивается лишь в случае ее полной деградации. Конечно, это была всего лишь удобная «теодицея».
246
Бывали случаи отмены усыновлений, если они препятствовали жертвоприношениям духу биологического отца («Peking Gazette» от 26 апреля 1878 года).
247
«Отцеубийство» считалось столь страшным событием (караемым «медленной смертью»), что приводило к отставке соответствующего губернатора, как и при природных катастрофах («Peking Gazette» от 7 августа 1894 года). За убийство деда внуком-пьяницей в 1895 году был также наказан его отец («Peking Gazette» от 12 июля), не воспитавший сына должным образом.