Хронология
Шрифт:
Пруфлинк – его библиотека, о которой я немало слышал от учителя, а недавно убедился в её наличии окончательно. Правда, для этого мне пришлось совершить административное правонарушение…
Да, я сделал это специально, пусть у Карло и не хватит извилин это осознать: у него вообще любимая игрушка – это кубик Рубика. Квадратиш, практиш, гут, ага. Да, я вполне сознательно с регистратором наперевес отправился погулять по территории НИИ ночью после отбоя. Да, я видел, сколько лампочек горело в это время над дверью отдела волновой физики. Десять их горело, и чё, простите? Противоток для локальной блокировки Волн у меня ещё со студенческих времён собственноручно собран, и висит вместе с ключами на цепочке, замаскированный под брелок-улитку. Что давало некоторым всяким повод плоско шутить на тему моей сообразительности, в гнездо им штепсель! Да и вообще, кому есть дело до такой серой посредственности, как Сао Седар, и кто его будет останавливать, если он вдруг попрётся на верную смерть?.. Правильно, никто не будет. И если бы я хотел, то все эти сомнительные эскапады так бы и остались тайной для нашего драгоценного д’Эспозито, который не вглядывается в грязь под своими ногами – то есть в жизни собственных подчинённых вне рабочего времени. Да и во время оно, в общем-то, тоже.
Но у меня были другие планы… Мне нужно было попасться на нарушении. Именно поэтому ранним утречком я и очутился в шестом корпусе, в гостях у генерала Рейнборна, который раздражённо двигал по столу Положение о нулевом отделе, и мрачно поедал меня взглядом единственного, тёмного, как агат, глаза. Профессор д’Эспозито с независимым видом сидел в углу на стуле, и перекатывал во рту очередную анисовую сосульку. Похоже, генерал уже отпердолил его за недогляд за персоналом – уж очень рожа у Карло была недружелюбная. При моём появлении он негромко скрипнул что-то вроде «Допрыгался!» - и опять вперился в дальний угол. Я отчётливо понимал, что предъявить мне как-то и нечего: комендантский час для нулевиков и волновиков полгода как отменили. А что таскался по всей территории с оборудованием во внеурочное время, так это вообще трудовой энтузиазм, пятилетку в три года, и должно денежно поощряться. Но всё-таки страх прорастал внутри; в кабинете генерала, с вечно задёрнутыми тяжёлыми шторами и чёрной мебелью, пахло порохом и смертью.
– Бумага – это просто трупы деревьев, - мрачно пророкотал через пару минут игры в гляделки генерал Рейнборн, и вонзил пальцы в верхнюю страницу «Положения», сминая её в комок.
Я вздрогнул. Карло поперхнулся сосулькой.
– А реальность, это реальность. Её невозможно изменить никакими бумагами. Зарубите себе оба: право – это обязанность. Обязанность пользоваться мозгом, прежде чем что-то делать! В противном случае, его в очень скором времени соскребут в ведро со стены. Шпателем. Вам ясно?
– Я ещё раз проведу собрание на тему соблюдения дисциплины, - дрогнувшим голосом пообещал ему Карло, сцепляя пальцы. Я, чтобы не встречаться глазами с генералом, опустил взгляд и молча кивнул. Я не хотел, чтобы он увидел мой дерзкий замысел – в отличие от Карло, Рейнборн мог его разгадать.
– Директора я поставил в известность касательно самодеятельности Вашего сотрудника, - равнодушно добил генерал сильно побледневшего Карло контрольным в голову. – Там ещё по всем предыдущим нарушениям вопрос не закрыт. Я понимаю – у вас своя специфика в работе, но наглеть не нужно. Не нужно наглеть. Знаете, что общего у сапёра и рядового сотрудника Антинеля? Они не ошибаются дважды. Идите. О принятых мерах по прекращению этой практики лезть, куда не следует, доложите лично директору, профессор.
Д’Эспозито дёрнул головой в вынужденном согласии, и вышел первым. Я помедлил – меня, вроде бы, ещё не отпускали?..
– И Вы идите, Седар, - генерал блеснул глазом, с хрустом смял окончательно испорченную страницу, и швырнул её в мусорную корзину. – И учитесь думать вглубь. Глубже, чем эти Ваши салки-пряталки. Зрите в корень, Седар. В истоки сути.
Я деревянно поклонился продолжавшему жрать меня мрачным взглядом генералу, и в полном ауте выпал за дверь. В черепную коробку настырным дятлом стучалась сиротливая, но основополагающая мысль: «Это что? Это что?! Это - ???». Впрочем, поджидавший меня у лестницы Карло быстренько вернул меня обратно в суровую реальность:
– Отгул тебе никто не давал, Седар, поэтому брысь на рабочее место… и молчи, молчи, иначе я таки наступлю на свою интеллигентность, и дам развёрнутый анализ твоей… самодеятельности! Мне ещё докладную директору писать об этом… тринадцатом подвиге Геракла, нулевой темпоральный тебе могилой! Почему нельзя просто выполнять мои поручения, а? Почему все работают спокойно, а ты везде суёшь свой длинный нос, Сао?
Я рассматривал потолок и старательно безмолвствовал. Карло засунул за щёку очередную анисовую сосульку, и слегка смягчился:
– Молодость, любопытство, понимаю… но имей меру. Удача смелым благоволит, да – но помни, что удача не вечна. Она вообще весьма коварная барышня… Иди.
– Профессор д’Эспозито, - окликнул я, скрещивая за спиной пальцы левой руки на удачу.
– Позвольте мне загладить свою вину и исправить свои ошибки. Я готов лично предоставить директору Антинеля объяснения касательно своих поступков. Вы не обязаны оправдываться перед ним за мои действия.
У Карло из раскрывшегося рта выпала на пол сосулька.
– Ты в своём уме, Седар? – тихо спросил он. – Или ты совсем уже спятил? Ты собираешься объяснять что-то… Норду?..
– А почему нет? – включил я еврея. Карло закатил глаза.
– Ты, конечно, не блещешь талантами, кроме таланта влипать в неприятности, ты не исполнительный и не по делу инициативный, где не надо, Сао… но мне проще прикрыть тебя перед Нордом, чем искать нового сотрудника по причине твоего расстрела. Меня Норду, по крайней мере, заменить некем – а ты, прости, расходный материал, и натворил ты такого, что… - он не договорил и махнул рукой.
– И всё-таки, - я твёрдо сжал губы. Д’Эспозито заколебался.
– А, ладно, чем Мёбиус не шутит… вместе тогда пойдём. Сейчас кофе только выпью, и пойдём. Не нужно заставлять Норда ждать оправданий. А то решит ещё, что мы не раскаиваемся в содеянном…
«Поздравляю, Седар, - мрачновато обратился я к себе, - твоя очередная сумасбродная авантюра вновь набирает обороты. И теперь aut im scuto, aut cum scuto. Если я тогда увидел не «исток сути», как мило выразился генерал Рейнборн, то мне крышка. Большая и ржавая крышка. Но если Норд действительно то, о чём я думаю…». На этом мысль скрежетала и тормозила, охреневая от невероятных перспектив, самой скромной из которых было расставание с рутинными обмерами для архитекторов, и работа над материями, которые д’Эспозито и не снились. Даже в кошмарных снах.
– Вот почему все люди как люди, а ты как… ящерица, Седар?.. – продолжал возникать с претензиями д’Эспозито. Мы успели пройти насквозь центральное здание, и теперь направлялись в первый корпус, к родному отделу и Кофеварочке.
Уже нырнувший в новый рабочий день, но проснувшийся лишь частично Антинельский люд сновал мимо стайками вёртких рыбёшек. Пираний, как правило, но встречались и приятные исключения…
– В смысле? – несколько запоздало переспросил я, оторвавшись от созерцания красящей на ходу ногти в вырвиглазно-розовый цвет коменданта Линдуси Глебофф. Карло высокомерно фыркнул: