…и дольше жизни длится…
Шрифт:
Костя обнимал свою дочь и мочил слезами ее густые кудри. Целовал ее в макушку:
– Никогда. Никому не скажу. И сам забуду. Обещаю.
Саша пришел на хутор в следующий вечер.
И в следующий.
И в следующий.
Вскоре Наденька перестала его избегать и дичиться, и уже Костя встречал вечером корову и отправлялся ее выдоить, чтобы дать возможность молодым людям побыть наедине и поговорить.
Через две недели у моряков закончился отпуск. Пора было возвращаться на
Саша пришел на хутор, как всегда, ближе к вечеру. Он нервничал, и Костя сразу это заметил. Отослав дочь в дом под благовидным предлогом, прямо спросил Сашу:
– Ты попрощаться пришел? Уезжаешь?
– Да. Отпуск заканчивается. Пора уезжать.
– Ну бывай здоров. Иди, пока Надя не вернулась. Я с ней за тебя попрощаюсь.
Саша вздрогнул, снял фуражку, пятерней зачесал волосы к затылку:
– Нет! Вы меня не поняли! Я с Надей уехать хочу! Я жениться хочу на ней… пришел Вашего благословения просить.
Костя, с размаху, плюхнулся на скамейку:
– Вот дела – так дела! Ну а Надя что? Она согласна?
– Я не знаю, – Саша смотрел в землю.
– Как "не знаешь"? Ты с нею говорил об этом своем желании?
– Нет. Может Вы скажете?
Костя засмеялся:
– А еще про твоих земляков небылицы такие рассказывают, мол, земля у вас под ногами горит, кого хочешь переболтаете и уболтаете.
Саша нахмурился:
– Люди везде разные. Так вы скажете Наде? И благословите нас.
Костя подошел к дому:
– Надежда! Сюда иди! Разговор есть.
Смеясь и лукаво глядя на Сашу, Костя объяснил дочери цель его сегодняшнего визита:
– Что скажешь, дочка? Пойдешь за морячка замуж?
Надя, как еще совсем недавно Саша, не поднимала взгляд от земли:
– Я не знаю, мы ведь знакомы всего две недели.
Костя вздохнул:
– Мы, когда с Лизанькой поженились, были знакомы еще меньше. И прожили душа в душу восемнадцать лет. И по сей день жили бы, если бы смерть проклятая не отняла ее у нас. Тут – или лежит душа или нет. Если нет, то, сколько не встречайся – толку будет мало. Саша уже про себя все объяснил. Если пришел тебя сватать – значит у него душа лежит. А у тебя, Наденька, как?
Надя подошла к Саше, заглянула ему в глаза:
– Я наполовину цыганка
– А я наполовину грек. Ну и что?
– Я в плену была.
– Я знаю. Мне все равно. Выйдешь за меня замуж?
– Выйду. И буду тебе самой лучшей женой.
Наденька обняла своего морячка и спрятала счастливое лицо у него на груди.
На следующий день село гудело, как растревоженный улей.
Мычали плохо выдоенные коровы. Рылись куры в огородах. Бабам было некогда.
Они носились от двора ко двору и обмусоливали НОВОСТЬ.
– О Господи! Да что ж такое делается? Полное село девок, одна другой краше, а он это цыганское отродье в жены берет! – орала одна.
– Не иначе, как приворожила,
– Неизвестно, что там цыган в медок да молочко подсыпал! – громким шепотом соглашалась третья.
– Ой бабоникииии! А мы ж этим его медом проклятым детишек кормим, – верещала четвертая.
– Но медок у него хороооош… точно, слово какое-то знает, – соседки согласно покивали головами.
Но Сашу и Надю мало заботил деревенский "поголос".
Они расписались в Токмакском ЗАГСе и через три дня на многие годы уехали с хутора.
Костя, уже на следующий день после отъезда молодой семьи, перевез на хутор Веру и ее двоих детей. А еще через год Вера подарила Косте сына, Виктора.
(Но об этом мы, дорогие читатели, уже знаем из прошлой главы
Глава восьмая
Серый город, словно вырубленный в скалах, встретил молодую семью штормовым ветром и дождем.
Надя никогда не была на море. Она выросла и прожила всю жизнь в степях Таврии. Обожала речку, что протекала вблизи хутора, и странное студеное «бездонное», как называли его в селе, озеро. Этих «водоёмов» девушке было вполне достаточно.
К морю, которое было не так уж и далеко отцовского хутора, ее не тянуло никогда.
Едва Надя, заботливо поддерживаемая мужем, вышла из автобуса, как резкий, холодный, солёный морской ветер ударил в лицо, рванул полы легкого плащика.
– Здесь всегда так ветрено и холодно? – Надя прижалась к мужу.
– Ну что ты, – улыбнулся жене Саша:
– Еще будут теплые дни, ведь только-только начался сентябрь. А ветры – да. Веры здесь постоянно. Идем. Вон наш автобус подошел. Нам нужно ехать.
– Как ехать? Куда? Я думала, что мы уже добрались.
– Еще совсем немного осталось. Полчаса – и будем на месте.
Автобус, немного пропетляв по городу, «нырнул» в узкий проход межу нависшими с обеих сторон, скалами, и тут же из него выбрался. Совсем ненадолго перед глазами пассажиров открылась Балаклавская бухта, где базировался корабль Александра.
Автобус тут же свернул в сторону и помчал к автостанции.
– Мы сейчас пойдем к моему товарищу. Он с женой снимает флигель у одной семьи. Подождешь меня там немного. Мне нужно на корабль. Отпуск сегодня закончился, скажу, что я уже на месте и вернусь к тебе. Потом решим вопрос с жильем. Хорошо? Не будешь скучать без меня? – Александр, стараясь скрыть волнение, заглядывал в глаза своей молодой жене.
Надежда улыбнулась мужу:
– Конечно, подожду. Конечно, буду скучать.
Через полчаса, после быстрого представления женщин друг другу, за Александром захлопнулась дверь флигеля. Женщины остались одни.