…и дольше жизни длится…
Шрифт:
– Не хнычь! – Гера все так же продолжала тащить за руку, еле переставляющую ноги подругу:
– Хочу показать этой выскочке, Фемиде, кто на Олимпе главный! Ишь ты, чего удумала! Расхвасталась Зевсу, какие умные и красивые у них дочери! Как хорошо справляются со своей работой! Вот мы сейчас им репутацию и подпортим!
Афродита с радостью подержала подругу:
– Я вообще не понимаю, что Зевс нашел в этой зазнайке-заучке Фемиде? Вечно кичится своей беспристрастностью и неподкупностью. А у самой – ни рожи,
Гера, не обращая внимания на слова подруги, устав от длительного подъема, отвела рукой ветви, загораживающие вход в пещеру:
– Пришли. Не болтай ничего, а то еще услышат Мойры, объясняй им потом, какого Аида мы в их пещеру приперли.
Афродита только кивнула в ответ.
Три Мойры, три сестры, были заняты работой. Каждая – своей.
Где-то, в одной из стран, шла ожесточенная война, и белокурая Атропос только и успевала чикать ножницами, обрезая нить отмеренной человеку судьбы.
В другой стране неожиданно произошел демографический всплеск. Души людей стремились в земной Мир, и Лахесис только и успевала доставать из корзинки конусы, нащупывать в сгустках кончик нити Судьбы, делать пару витков, и передавать конусы, ставшие веретенами, средней сестре, Клото.
Клото поправляла нить. Придавала веретенам нужную скорость, смотрела, ровно ли ложиться нить. Первые витки, как правило, всегда были ровными, редко чья Судьба начинала петлить и завязываться узлами сразу после рождения.
Но в пространстве снова появлялся сгусток материи, и сестры начинали все поновой.
Увидев, что Мойры заняты работой, что находятся они в разных концах пещеры, Гера, довольно усмехнувшись, увлекла подругу в противоположном направлении.
– Куда мы, все-таки, идем, – недовольно прошептала Афродита.
– Сейчас-сейчас. Все сама увидишь и поймешь, – наконец-то Гера добралась до нужного места:
– Сейчас мы им работу и подпортим! Ишь ты, проницательные какие! Все-то они знают, все предвидят, все могут! Посмотрим-посмотрим.
Веретена, мягко покачиваясь в пространстве, все тянули и тянули из сгустков нити.
Афродита коснулась пальцами одного. Коснулась мягко, так, чтобы не замедлить, или не остановить.
– Смотри, какой конус! Белый, твердый, высокий! – Афродита хихикнула, добавила, совершено не заботясь, как на это прореагирует ее подруга: – Совсем, как член у нашего Зевса.
Лицо Геры перекосилось от злобы и ревности.
Она знала, что её полигамный любвеобильный муженек частенько наведывает Афродиту.
Да если бы только её одну!
Нет, Зевсу нравились все женщины и все Богини.
Каждую он спешил осчастливить своей лаской и вниманием.
Очень часто, после таких свиданий, рождались дети. Боги, полубоги, Герои и прочие-прочие. Всех перечислять –
Гера ревновала мужа. Ревновала дико и яростно.
Не имея возможности (да и желания, если честно) мстить Зевсу, она вовсю отыгрывалась на его пассиях, делая тем то крупные, то мелкие пакости, изгоняя с Олимпа, если ей это было под силу.
Афродите мстить – себе дороже. Богиня была одного с нею ранга, так что, в случае, если бы заподозрила, из-за чьих происков начали вдруг выпадать её роскошные волосы, могла сделать какую-нибудь гадость.
Или нажаловаться Зевсу, что было бы еще хуже.
Афродиту Зевс выделял их общей шеренги любовниц, так что Гере пришлось смириться с существованием этой «штатной шлюхи» и даже с нею подружиться.
– Что уставилась? Это не то, что нам нужно. Дальше идем, – Гера дернула подругу за край хитона. Афродита, улыбаясь своим воспоминаниям о прошлой ночи, проведенной в объятиях Зевса, потянулась, улыбаясь, как сытая кошка:
– Идем-идем, я что – разве против? – и поспешила вслед за подругой.
Наконец-то Гера остановилась у одного из веретен. Усмехнулась, глядя на него.
Остановилась рядом и Афродита. Уставилась на веретено, приоткрыв рот от удивления:
– И что такого в этом убогом ошмётке камыша? – смотрела на веретено Афродита: – Что ты нашла в этой тоненькой шершавой ниточке? Она и без нашей помощи вот-вот оборвется!
– То-то и оно, то-то и оно, – Гера довольно потирала руки: – Нить должна вот-вот оборваться, а мы ей этого не позволим!
– Да зачем нам это?
– Как зачем? Мойры считают себя самыми умными. Теми, кто никогда не ошибается. Фемида гордится своими дочерьми. Того и гляди – Зевс начнет ими гордиться, к себе приблизит. А оно нам надо?
Афродита отрицательно покачала головой. Кого-кого, а приближенных и так хватает. Даже с избытком. Зачем им новые?
Поняв, что подруга все уразумела и сделала правильные выводы, Гера подошла к веретену:
– Вот сейчас мы эту ниточку и укрепим! Сделаем её попрочнее. Не дадим оборваться вопреки предсказаниям Мойр и посмотрим – что из этого получится, – хихикнула Гера:
– Одарю-ка я эту человечку умом! Вот будут Мойры удивлены, заметив, что нить не только не оборвалась, а стала крепче! – Гера легонько сжала в пальцах нить чьей-то Судьбы, что-то прошептала, отвернув лицо в сторону (нечего тут всяким слушать, о чем она говорит). Из пальцев Богини нить выходила прочной, и, словно более толстой. Гера осталась довольна своей работой. Обернулась к подруге:
– Ну что, идем?
Афродита продолжала стоять у веретена.
Как же так? Гера одарила человечку, облагодетельствовала, можно так сказать, показала, что она лучше всех на Олимпе? Ну уж нет! Не бывать этому! Афродита взяла в пальцы уже прочную нить, легонько сжала: